— А что вы посоветуете нам делать сейчас? — не отступал Питер.
— Дайте мне этот рисунок и скажите, где нашли его. Тогда я возьму дело в свои руки. И тогда для вас кошмар закончится.
Питер сделал шаг навстречу Ашу:
— Ни в коем случае! Вот если бы мы получили ответы на пару наших вопросов…
— Я предупреждаю вас, месье профессор! Вы вступаете в спор с «Рукой Велиала».[27] Не стоит недооценивать такую силу!
— «Рукой Велиала»? — переспросил Патрик. — Это что такое?
Глаза Аша вспыхнули.
— Это я! — прошипел он. — Я — рука Велиала, и вы еще пожалеете о своих поисках, это я вам обещаю!
— Я решительно не понимаю, почему вы так реагируете, — подчеркнуто спокойно сказал Питер, — но больше вы от нас ничего не узнаете.
— Хорошо.
Аш неожиданно взял себя в руки и, улыбнувшись, раскланялся.
— Жаль, месье, что все так закончилось. Увы, но мне пора идти. Желаю хорошего вечера.
Он даже не дождался ответа. Быстро развернулся и в спешке покинул комнату.
— Упс, — вырвалось у Патрика, — что это с ним?
— Это Кольцо Монсегюра явно шокировало его. Но что это было, страх или алчность?
— Трусом он мне не показался. И уж если он действительно чего-то испугался, то для этого должны быть весьма веские основания. Честно говоря, меня это немножко нервирует… — Патрик прикурил сигарету. — А если это была алчность…
— Нам только фанатиков не хватает, которые бросаются такими угрозами.
— Признаться, мне тоже стало не по себе. Неужели мы разворошили осиное гнездо?
— Кажется, идея с симпозиумом была не очень удачной… Может, сейчас самое время удалиться по-английски, пока о нашем присутствии не объявили по радио?
— Согласен. Как там говорят: о человеке судят по поступкам? Но сейчас удалиться по-английски — оптимальное решение.
— Столько лет, проведенных в Германии, совсем не отразились на вашем британском характере, — Патрик ухмыльнулся.
— Надеюсь, это был комплимент, — ответил Питер, и они направились к выходу.
8 мая, поместье Морже, Швейцария.
— Ну, Йозеф, что вы об этом думаете? — говоривший мужчина устремил свой взгляд в огромные окна, из которых хорошо было видно Женевское озеро.
Даже при самой благоприятной погоде противоположный берег был едва различим. В этот час на землю уже опустились сумерки, озеро накрыли полосы тумана, и оно стало похоже на широкую реку. На воде еще были видны лебеди и пара лодок. Собеседник тоже посмотрел на озеро. Прежде чем ответить на заданный вопрос, он сделал очередной глоток вина из бокала, похожего на кубок.
— Вы были правы, Штефан, ситуация обостряется. Времени остается совсем немного, а мы до сих пор не знаем, к лучшему ли это.
— Йоханна советует нам положиться на исследователей. У них добрые сердца, и они не подвержены суевериям или жажде власти — тому, что мы, увы, встречали слишком часто. Но в то же время…
Мужчина провел рукой по своей бороде.
— В то же время эти мужчины привлекают чересчур много внимания.
— Может, нам следует более настойчиво помочь им?
— Но, Йозеф, им же нужно учиться самим. А нам нужно заново проверить их способности к познанию.
— На берегу реки стояли два мужчины, желающих переправиться на другой берег. Один из них, понаблюдав некоторое время за рекой, решил: «Течение слишком сильное». Другой же спросил: «Откуда ты это знаешь?». И первый ответил: «Посмотри на крутящиеся камни в русле!» Тогда и собеседник понял это. Неужели сила познания второго мужчины имеет меньшее значение лишь потому, что ему помогли? Нет, совсем нет. Стремление к познанию одинаково, вне зависимости от результата.
— Ты прав, Йозеф. И тем не менее я бы хотел проверить, смогут ли они сами додуматься до этого.
— Вы имеете в виду мудрость, Штефан? Мы уже не раз говорили с вами на эту тему. Это и есть та самая мудрость, которую вы хотите проверить. Эта мудрость рождается в результате самостоятельной комбинации данных и определенного познания. Но без достаточного количества информации это невозможно. Если мы хотим справедливо оценивать исследователей, то нам нужно постоянно создавать необходимые условия.
Мужчина с бородой оторвал свой взгляд от озера и улыбнулся.
— Ты был и по сей день остаешься гуманистом. Но я жду от них большего. В их распоряжении все возможные знания, и в наши дни они более доступны, чем когда-либо. Нужно только проработать их и не ждать, пока ответы принесут на блюдечке с голубой каемочкой.
— Сейчас люди располагают большими знаниями, чем когда-либо. И тем не менее кое-что всегда ускользает в густой туман истории и за завесу забвения и ошибочной интерпретации. Вы должны признать, что с каждым днем становится все труднее знать абсолютно все. Да и истины становятся более разнообразными.
— Истина всегда одна.
— Правда зависит от точки зрения интерпретатора, Штефан.
— Нет, истина тем и примечательна, что является одной-единственной для всех без исключения.
— Одной-единственной? Что же тогда появилось раньше: яйцо или курица? Или лучше: скажите мне, какая религия является истинной?
Пожилой мужчина улыбнулся и покачал головой.
— Йозеф, я еще ни разу не смог противостоять твоей логике, даже если речь шла о банальных фокусах.
— Разве цель не оправдывает средства? Если вы согласитесь со мной, что в наши дни сделать правильные выводы ничуть не легче, чем сто лет назад, то мне незачем стыдиться своей уловки.
— Хорошо. Предположим, это так. Тогда скажи мне: что, по-твоему, нам следует делать?
— Давайте еще немного поможем им. Они уже недалеки от того, чтобы вытянуть все карты. А уж тогда и посмотрим, как они их разыграют. Конечно, на это мы можем пойти, если знаем, чем рискуем. В противном случае нам придется вмешаться, чтобы защитить собственные интересы в будущем.
Пожилой мужчина снова посмотрел на озеро.
— Риск… Возможно, сейчас действительно самое подходящее время.
9 мая, отель «Де ля Гранж», Сен-Пьер-де-Буа.
Дидье Фавель старался привести в порядок свои мысли после всего услышанного и сказанного вчера. Но они снова и снова уносили его в давно минувшие времена. Он проклинал свою опрометчивую юность. Если по прошествии стольких лет прошлое, как страшный демон с кожаными крыльями, могло взмыть ввысь, чтобы управлять им, то о какой уверенности в будущем вообще могла идти речь? Как теперь он сможет спокойно засыпать, не боясь проснуться в каторжной тюрьме? Месть все равно настигнет человека, вне зависимости от того, как долго он мог жить до этого, не расплачиваясь за собственные грехи! Неужели все эти годы дьявол давал ему милостивую отсрочку, а то, что произошло сейчас, — Божья справедливость? Или наоборот?
Он никогда не забудет ее лица. Всякий раз, когда он закрывал глаза и пытался ни о чем не думать, ее образ всплывал перед глазами из полной темноты. Со временем он привык к этому, а коньяк придавал ему силы и веру в себя и в то, что призраки прошлого не причинят ему вреда. Но прошлой ночью она появилась снова и не исчезала, куда бы он ни посмотрел. Это ее невинное молодое личико с маленьким носиком и нежной кожей. Уголки губ опущены вниз, мокрые от слез щеки и красные глаза, распахнутые от отчаяния, когда она узнала, что после унижения и боли ей придется умереть. Ее рот, открывшийся в беззвучном крике…
Много раз он обдумывал события той ночи до тех пор, пока его не начало колотить. Теперь он сидел в кожаном кресле своего кабинета полностью одетый и грустно всматривался в предрассветный полумрак. Он ничего не мог сделать с собственным прошлым. Ничего изменить уже было нельзя. Она все еще жила, но только в нем. Она бы упрекала его до конца жизни. Единственное, что он мог сделать в тот момент, — не допустить, чтобы другие обстоятельства отравили его жизнь. И поэтому ему пришлось отдать свой земной долг тем, кто призвал его к этому. Это было единственное, что он мог сделать тогда.
Мэр вошел в отель и навел справки об исследователях у стойки регистрации. Он узнал, что они сняли не только три одноместных номера, но и дополнительную комнату под офис.
— Узнайте, в номере ли они, — приказал он служащей, — мне срочно нужно встретиться с ними.
Администратор проверила по компьютеру.
— Они еще не были на завтраке. Хотите, чтобы я соединила вас с номером, господин мэр?
— Да, пожалуйста! Лучше с тем французом.
Девушка протянула мэру трубку, и с другого конца провода послышались долгие гудки. Спустя минуту в трубке щелкнуло, и раздался мужской голос:
— Невро.
— Доброе утро, месье Невро. С вами говорит мэр Фавель. Мне нужно срочно с вами встретиться.
— Со мной лично? А в чем дело?
— Нет, с вами тремя. К сожалению, мне нужно обсудить с вами возможность вашей дальнейшей работы.
