– Кто это?
Он собирался повторить, когда понял, что этого совсем не требуется.
– Вы зачем мне звоните?
– Настя, это я.
– Послушай, придурок. Я сейчас запишу твой номер и передам в полицию. Там будешь объяснять, почему ты решил назваться моим мужем. Он умер, ублюдок!
– Настя?
– Ублюдок!
Пронзительные гудки сбивали с мысли. Гриша уронил трубку и уставился на подсвеченные кнопки телефона. Он ошибся номером, и муж незнакомой ему женщины умер. А еще Гриша умудрился познакомиться с мертвой девушкой и даже сходить с ней на свидание. А еще… еще куда-то запропастилась эта чертова табуретка. Он медленно встал – ноги его не слушались, норовили подогнуться. Салтыков боялся ее увидеть там, куда вели все его догадки. Догадки, построенные на фактах, впитанных в мозг с таким трудом. Он умер… Помним, любим, скорбим… Примите наши соболезнования… Была в Сети…
Табуретка лежала на боку в центре комнаты. Света от настольной лампы хватало, чтобы разглядеть, что никакой петли над стулом нет. Но она была. Была точно. Ее срезали, чтобы снять тело. Он умер… Гриша медленно подошел к табурету, поднял и встал на него. Протянул руку и схватился за обрывок шнура. Воспоминания, словно электрический разряд, пронзили мозг.
Дождь шел тогда. После засушливого июля август разразился дождем. Погода скорее была характерна для поздней осени. Григорий промок насквозь, сумка с вещами мокрым комком лежала у ног. Войдя в съемную однушку, он не почувствовал себя дома, как и предполагал до этого. Он почувствовал себя на краю одиночества. Один неверный шаг, и он в свободном полете. Как и мечтал. Вот только беда, как теперь оказалось, летать он не умел. Ему уже не хватало семейных передряг, суеты, постоянно оспариваемых обязанностей. Он чувствовал себя опустошенным, будто выпили его до дна и выбросили на помойку.
Он осмотрел скудное убранство квартиры – письменный стол и вращающийся стул без спинки, но зато с подлокотниками стояли в правом углу, у окна. Платяной шкаф напротив, по той же стене, за шкафом стоял диван-малютка, а в углу слева от входа табурет с телефоном. Пусто, как и в его душе. В его жизни произошла ампутация, причем он не чувствовал себя организмом от которого отделили поврежденную часть. Он чувствовал себя частью тела, разрушенной гангреной и отрезанной от целого организма семьи. Кого он хочет обмануть здесь, в пустой чужой квартире? Если бы он был главой (головой) семьи, то развод был бы смертелен для обоих. А так он знал, что Настя легко найдет ему замену и будет счастлива, потому что Гриша был ничем иным, как ненужным отростком с минимумом функций, аппендиксом их организма семьи. Удалили и забыли. И только шрам в виде штампа в паспорте будет напоминать о том, что он когда-то был.
Пустота внутри его начала заполняться скорбью и печалью. Неимоверная тоска охватила его. Он оплакивал себя. Слезы начали душить его, когда он снял телефон и поставил его на пол. Он рыдал, когда ставил табурет в центре комнаты под металлический крюк для люстры. Шнур он достал из заднего кармана сумки для ноутбука.
Григорий все вспомнил и на секунду почувствовал ту же боль, что и тогда, когда осознал свою заброшенность и ненужность.
И вдруг он вспомнил о Лене. Слез с табуретки и подошел к столу. Сайт знакомств был открыт. Конвертик моргал, сообщая о новом письме. Салтыков сел за стол и открыл сообщения. Первым делом он просмотрел переписку с Леной. Она была на месте.
И что надумала?
Да так)) Ничего
Что, совсем?
Да есть кое-какие мысли)…
Как он предполагал, она успела дописать кое-что.
…Скоро ты сам все узнаешь.
Он видел, как карандашик шевелится (собеседник пишет ответ), поэтому решил дождаться.
Ты ведь уже узнал?
Он решился и написал:
Что именно?
Все
Более или менее
Несмотря на то что у него было много вопросов, ему не хотелось говорить о смерти ни о своей, ни о ее. Но она написала сама:
Мы мертвы
Несмотря на то что теперь это для него не секрет, ее слова обожгли. Кое-что все-таки требовало объяснений.
А как же наши прогулки… и кафе? – написал он.
Мы в Сети, можем позволить себе
А официантка? Она же видела нас. И те пьяные…
Смерть находит людей за разными занятиями
Они как мы? Онлайн?
Да, онлайн
Я не хочу, – это была всего лишь мысль, но она прогремела словно выстрел. – Я не хочу!
Карандашик в окошке снова зашевелился. Потом появились слова.
У тебя есть выбор.
Какой? – тут же набрал Гриша.
Офлайн
Не в Сети?
Он знал, что такое офлайн, но сомневался, правильно ли понял. Может быть, здесь это подобно геенне огненной.
Именно. Тебя отключат от Сети.
Гриша даже фыркнул. Несмотря на плачевное положение, ему стало смешно. Отключат? Он сам себя «подключил», значит, сам себя и «отключит». Хотя не знал как. Но вдруг странное покалывание в кончиках пальцев заставило вздрогнуть. Гриша взглянул на руки – из каждого пальца шло по проводку. Никаких разъемов и штекеров, пальцы делались тоньше к кончикам и «убегали» в темноту, к компьютеру, который совсем не походил на его Rover Book. Гриша был привязан к Сети, был онлайн.
Как? – напечатал он. – Каким образом меня отключат?
Гриша до последнего исключал радикальные меры, лишь поэтому и задавал вопросы, зная наперед ответы.
Они покажут.
Он увидел Их. Черные тени подходили к столу, за которым сидел Григорий. Их было много, очень много. Лица закрыты капюшонами, от этого казалось, что его окружали клоны одного человека.
Кто это? – быстро написал он.
Контролеры.
Когда контролеры одновременно достали ножи с загнутыми на манер серпов лезвиями, Гриша понял, что радикальные меры все-таки будут.
Я все понял, – поспешно напечатал Григорий.
Не думаю, – Лена была непреклонна.
Один из контролеров подошел ближе и подцепил крюком-лезвием провод, идущий от мизинца правой руки. Гриша запаниковал, но не смог даже пошевелиться, будто он попал в паутину. Контролер дернул ножом, и провод отделился от мизинца и завертелся, словно змея в брачный сезон. Гриша вскрикнул и посмотрел на свой мизинец. От него остался только почерневший огарок. Сначала боли не было. Она пришла потом. Его словно током пробило.
Я все понял, – все еще трясясь от напряжения, написал он. – Я все понял!
Второй контролер сменил первого. Лезвие его «серпа» подцепило провод безымянного пальца.
ЯвсепонялЯвсепонял
Онлайн?
Да
Онлайн навсегда?
Дадада!!!!!
Все в итоге делают правильный выбор;
Вы его просто никому не оставляете, – подумал Гриша и посмотрел на обгоревший мизинец. Из него снова уходил в темноту провод. Он снова был онлайн.
Онлайн навсегда.
Дима никак не мог успокоиться. Он не мог найти себе места, когда речь заходила об отце. Он раздражался, вспыхивал. И причин тому было множество, но ни одна из них не казалась ему впоследствии весомой и оправдывающей его поведение. Брошенный отцом в тринадцать лет, сейчас, в тридцать шесть, он просто считал себя обязанным спросить с родителя за это.
Дмитрий сидел перед монитором и смотрел на мутное изображение, передаваемое web-камерой с расстояния в три тысячи километров.
– Эй, братик! Ты чего, завис? – раздался женский голос из динамиков. Изображение шевельнулось, и стали видны очертания человека.
– А что они тебе еще говорили? – хрипло спросил Дима.
– Что у него рак, последняя стадия. – Пауза. – Но они ему не говорят…
– Бред! Какой же это бред! Человек сдает анализы и все остальное… Результаты получает врач и говорит о них пациенту. Пациенту, понимаешь? Не тем, кто его за ручку водит!
– Ну не знаю…
– Неля, а почему они тебе позвонили?
– Они сказали, что не могут тебе дозвониться.
– Бред! Вот он я! Вот мой телефон! – Дима поднял к глазку камеры свой противоударный Texet.
– Тогда не знаю, – повторила Неля.
– Они что-то замышляют, – вырвалось у Дмитрия.
– Он же хотел переехать к тебе…
