— Простите, мы из милиции. Скажите, что вы знаете про Калугина?
— А он раньше тоже был из милиции! — заявила эта соседка, шамкая и пришепётывая из-за недостатка зубов.
Все опешили: МИЛИЦИОНЕР ГЕННАДИЙ!!! МИЛИЦИОНЕР Геннадий!!! Милиционер ГЕННАДИЙ!!! Неужели ЭТО — ОН??! Как он, должно быть, изменился, раз Ершова его отвергла! Может быть, у него — «звериная порча» наподобие той, что превратила Синицына в Гоху, а Кораблинского в Грибка??
— А-а, где он раньше жил? — прокряхтел Недобежкин, огорошенный заявлением соседки.
— В городе где-то, я не знаю, — ответила та. — Тут полгодка назад появился. Что-то у него там, в милиции не заладилось, запил. К нему бомжи лазают, добро растаскивают… Хотя, какое у него добро? Прусаки одни! Мне жалко его по-человечески, харчи кое-какие ему приношу, а то пропадёт… А вернее, уже пропал…
Пока соседка описывала его нехитрый быт, «милиционер Геннадий» не слезал со стола. Время от времени он хватал руками пищевые остатки и отправлял их в рот, смачно, жуя. Обычно, таким образом поступают приматы в каком-нибудь зоосаде или в природе. Он никого вокруг не замечал, а мычал про себя какую-то невесёлую песню. А вот, когда соседка замолчала — он внезапно выпучил на неё залитый глаз и гаркнул безумным голосом:
— Тихоновна! Ты бутылку принесла???
— Хватит с тебя бутылок! — напутственно проворчала соседка. — А то вон, уж во что превратился — человеком не назовёшь!
«Милиционер Геннадий» в ответ соседке издал рык павиана и хлопнул испачканным кулаком по самопальному своему столу, скинув на пол краюху зачерствевшего батона.
— Ежонков, твоя очередь! — буркнул Недобежкин, разобравшись, что без помощи гипноза от «озверевшего» Геннадия не добьётся вразумительного ответа даже Мюллер, шеф гестапо.
Погрузить в гипноз «милиционера Геннадия» для Ежонкова не составило никакого труда. Калугин заснул даже быстрее, чем засыпали другие пациенты «суперагента»-гипнотизёра. Он захрапел, прямо сидя на столе, балансируя, мерно покачиваясь взад-вперёд, но не падая. Соседка Тихоновна раскрыла от удивления беззубый рот, когда слушала, как Геннадий по велению Ежонкова без запиночки шпарит курс физики за пятый класс.
— Эй, соколик, как же это он у тебя так быстро протрезвел? — осведомилась она у Ежонкова.
— Он не протрезвел! — возразил Ежонков. — Он спит, а за него говорит его подсознание. Я запрограммировал его подсознание на безвольное считывание памяти путём вербального воспроизведения событий…
— Вяжи! — перебил лекцию Ежонкова Недобежкин, замечая, как Тихоновна впадает в невежественную прострацию, прослушивая все эти страшные и непонятные ей слова.
— Сорри, — сконфузился Ежонков, осознав свою ошибку.
Геннадий Калугин отчеканил курс физики и умолк, блуждая невидящими глазами по параллельным пространствам.
— Всё? — тихо пискнула соседка.
— Да, всё! — пробурчал ей Недобежкин. — Прошу вас очистить помещение и идти по своим делам.
Соседка исчезла так же незаметно, как и появилась — да, с милицией шутки плохи, поэтому она предпочла заняться своими делами, и не лезть в чужие.
— Так, теперь — королевский ход! — объявил Ежонков и громко, даже навязчиво спросил у Калугина:
— Вопросы есть?
— Вопросов не-ет… — невыразительно протянул тот и плавным зигзагом покачнулся на столе.
— Смотри, Ежонков, он у тебя ещё на пол грянет! — предупредил Смирнянский.
— Не грянет, Игорёша, я его прочно застопорил! — возразил Ежонков, а потом — вернулся к Калугину и вопросил у него:
— Как вас зовут?
— Зу-зу… — прохрипел Калугин.
— Чегось? — осведомился Смирнянский.
— Шш! — шикнул Недобежкин. — Дай послушать!
— Зу-зу… — снова прохрипел Калугин, не меняя интонации. — Зу-зу-зубов… Зубов… Зубов…
— Зубов??? — Серёгин не удержал себя в руках и нечаянно выкрикнул это слово. — Данти-ист… — прошептал Пётр Иванович, перехватив грозный взгляд начальника, требующий абсолютной тишины.
— Зу-зубов Денис… Денис Зубов… — бормотал «милиционер Геннадий». — Капитан милиции Денис Зубов…
Стоп. Когда это Денис Зубов по кличке Дантист был капитаном милиции?? Синицын говорил, что он навечно завис на юрфаке, никак не мог разобраться со своими пассиями, и вообще, являлся законченным неудачником. Потом бандитом стал, а потом — пропал в «пещерах Тени»!
Судя по тому мнению, которое сложилось у Серёгина из рассказов Синицына — да, Зубов Дантист мог спиться и сделаться таким вот питекантропом. Но быть капитаном милиции… Пётр Иванович — капитан милиции, но бандитский элемент Зубов — нет, это невозможно…
— Я работал… работал… — бормотал между тем «милиционер Геннадий». — Под прикрытием… в банде Кашалота… Выяснить… Выяснить… — Калугин-Зубов очень невнятно говорил, потому что у него не доставало зубов. К тому же, его память содержала весьма отрывочные сведения, и никто не мог поручиться за их правдивость.
— Выяснить… — Зубов словно бы, зациклился на этом слове, и тогда Ежонков подогнал его:
— Скажите, что вы должны были выяснить??
— Облака… Облака… — захныкал Зубов. — КГБ и облака… Из Москвы… девяносто пятый год… Внедрился… Иска-ал… Нашёл и попался… Зубов Денис… Капитан милиции Зубов Денис… Петровка… Главное управление…
— Не «облака», а «Густые облака»! — догадался Пётр Иванович. — Его внедрили к Кашалоту, чтобы он искал документы с «Наташеньки»!
— Под гипнозом он не может врать! — на всякий случай вставил Ежонков.
— Вот что! — перекричал всех Недобежкин. — Берём этого субца под уздцы, тащим в отделение и даём запрос в Москву, был ли у них когда-нибудь капитан Зубов, ясно??
Пётр Иванович и Сидоров оторвали Зубова-Калугина от стола и потащили к машине.
— Эй, я рядом с ним не сяду! — отказался лезть в салон Чуйко.
— Идите домой! — махнул рукой Недобежкин.
— Можно? — оживился Чуйко.
— Можно, можно! — буркнул Недобежкин и забился за руль.
Пётр Иванович и Сидоров затолкнули Зубова в салон в наручниках, потому что когда Ежонков освободил его от гипноза — он до такой степени взбеленился, что полез в драку.
— Ааа!! Ааааа!! — басом орал Калугин-Зубов, пока его вели, и уже когда определили в салон микроавтобуса. — Аааа! Абрвалт!!!
Утончённая Валерия Ершова на переднем сиденье вздрагивала и просилась, чтобы её выпустили. Но Недобежкин хотел допросить её ещё раз и поэтому отрезал её мольбы:
— Не бойтесь, гражданка, он вас не укусит: он в наручниках. У меня к вам есть ещё несколько вопросов, и поэтому, гражданка Ершова, вы проедете с нами в отделение.
Милицейский начальник решил опознать «Дантиста» Зубова и поэтому — собрать всех, кто его знал. Синицын жил «на вилле» Ежонкова, Недобежкин его быстренько вызвонил, и теперь — Синицын ехал в Калининское РОВД. А вот, остальных знакомцев Дантиста пришлось выписывать из мест заключения. Уж, Крекер и Додик уже давно отбыли по этапу, за ними вслед отправились Утюг и Сумчатый, потом суд вынес приговор Родиону Робертовичу «Чесноку», а последним в колонию строгого режима отбыл Кашалот. «Большого Динозавра» хорошенько потаскали по судам, из-за чего он сбросил двадцать три килограмма и из-за обилия «лишней» кожи выглядел, как собака шарпей. Недобежкин позвонил в каждую из колоний, где томились «нужные люди», но привезти их смогут только завтра. Поэтому сегодня милицейский начальник ограничится только лишь показаниями Синицына.
Прослушав ещё раз рассказ Ершовой про «милиционера Геннадия», который с её слов был без пяти минут супергероем, Недобежкин хотел уже её отпустить восвояси. Но тут Ежонков вспомнил, что она так и не нарисовала его портрет.
— Чёрт! — хлопнул себя по лбу Недобежкин. — Замотался с этими… Блин… Ой, простите… — милицейский начальник вспомнил, что Ершова сидит в его кабинете, и, ругаясь при ней, он дискредитирует всю милицию.
Калугина пока что посадили в изолятор, и он там невменяемо орал, что «всех перережет» и «всех пересажает». Недобежкин пропускал всё это мимо ушей — кому нужны пьяные бредни? Он сидел за своим столом и терпеливо ждал, пока Ершова закончит водить по бланку протокола его авторучкой «Паркер» с золотым пером, и предъявит рисунок.
Кепка таджика Зурабджана и пятнистая тряпка были отправлены на экспертизу. Результат будет завтра… Завтра, завтра… Недобежкин нервничал, и считал, что его все кормят завтраками. Да ещё и Ершова эта с портретом своего «супер Геннадия» копается. Чтобы не тратить время зря, милицейский начальник решил пока что позвонить в Москву и выяснить про капитана Зубова. Зубов под гипнозом сказал: «Петровка, Главное управление», и это здорово облегчило поиски. А результат опять же — будет завтра! Недобежкин едва не швырнул телефонную трубку, уже руку занёс…
