— Значит, ты ни черта не знаешь, — подвел итог Лукас.
В глазах заключенного вспыхнула искорка, и Лукас понял, что тот хочет остаться с ним наедине.
— Ну, вроде того, — сказал Прайс.
Лукас продолжал смотреть ему в глаза — искорка погасла.
— В тот вечер в книжном магазине были люди, которых так и не нашли. Там читали стихи, и народу собралось много. Убийцей мог быть любой, еще в большей степени, чем я.
Коннел вздохнула и повернулась к конвоиру.
— Прошу меня простить, у вас здесь есть женский туалет?
— Не-е-е… — Он задумался. — Ближайший закрыт.
— А вы не могли бы?..
— Конечно. — Охранник посмотрел на заключенного. — Сиди смирно!
Прайс развел руки в стороны.
— Послушай, они пытаются помочь мне.
— Конечно, — бросил конвоир и повернулся к Коннел. — Пошли, детка.
Лукас поморщился, но Меган молча последовала за охранником. Как только дверь за ними закрылась, Прайс наклонился вперед и тихо спросил:
— Как вы думаете, нас слушают?
— Сомневаюсь, — ответил Лукас, покачав головой. — Это комната для допросов обвиняемого. Если администрацию поймают на прослушке, у них будут большие проблемы.
Заключенный посмотрел на голые стены, словно пытался отыскать микрофон.
— Я готов рискнуть.
— А чего тебе бояться? — спросил Лукас, подпустив в голос сомнения.
Прайс снова наклонился вперед и заговорил хриплым шепотом:
— На суде я сказал, что видел еще одного бывшего заключенного с буквами «РРР» на руке. Это тюремная татуировка, ее делают при помощи пасты для шариковой ручки и булавки. Его так и не нашли.
— Именно поэтому мы здесь, — сказал Лукас. — Мы пытаемся отыскать его.
— Ну, на самом деле это не «РРР», — Прайс снова огляделся по сторонам и посмотрел на Лукаса. Он мгновенно вспотел, и его лоб заблестел от испарины. — Боже мой, вы никому не должны говорить это.
— Что?
— Я видел такую татуировку в тюрьме. «РРР» тут ни при чем. Прочтите вверх ногами и в зеркальном отражении. На самом деле это «666».
— Да? Ты имеешь в виду какой-то культ?
— Нет-нет, — прошептал заключенный. — Проклятые «Семена».
Теперь голос понизил Лукас.
— Ты уверен?
— Конечно. Сейчас их тут четверо или пятеро. Вот почему я так нервничаю. Если они узнают, что я рассказал о них, мне конец. «666» пошло от «Дурных семян»; этот символ использовали байкеры.
— Ты можешь описать парня с такой татуировкой?
— Я могу сделать лучше. Его зовут Джо Хиллирод.
— Откуда ты знаешь?
Теперь оба говорили шепотом, и Лукас тоже начал внимательно осматривать стены.
— После того как меня перевели сюда и я начал обживаться, мне на глаза попался один тип, и я подумал: «Черт возьми, это он». Они похожи друг на друга как две капли воды. Даже татуировка у него такая же.
— Так тут сидит Джо?
— Нет, Боб Хиллирод, его брат.
— Что?
— Для того чтобы подобраться к Бобу, я начал качаться и вскоре узнал, что он здесь довольно давно — попал за решетку до того, как убили ту цыпочку. К тому же я видел, что он старше парня, на которого я обратил внимание в книжном магазине. Я долго не мог понять, в чем тут дело, но потом выяснилось, что у Боба есть брат на шесть или семь лет моложе. Думаю, это он. Другого объяснения я не нахожу.
— Похоже, все это полная чушь, — в полный голос сказал Лукас, откинувшись на спинку стула.
— Нет-нет, клянусь богом. Это он, Джо Хиллирод. К тому же Джо… он уже сидел. Из-за секса.
Прайс наклонился и коснулся руки Лукаса. Глаза заключенного были широко раскрыты, в них застыл страх.
— Из-за секса?
— Изнасилование.
— Ты спрашивал у Боба… ведь здесь сидит Боб?
— Да, Боб сидел тут, а Джо был на свободе. Джо — ваш парень. Кстати, Боб сейчас вышел.
— Ты спрашивал у Боба, есть ли у Джо татуировка?
Прайс откинулся назад.
— Я еще в своем уме, — сказал он. — Первое, что здесь узнаешь: не задавай вопросов насчет чертовых наколок. Делай вид, что их нет. Но Джо сидел. И был членом банды «Семена». Могу спорить на что угодно, у него есть татуировка.
Когда Коннел и охранник вернулись, Лукас делал записи у себя в блокноте.
— Гарри Рой Уэйн и Джерри Гай Уэйн, — говорил заключенный. — Они братья, работают в «Катерпилларе». Они вам расскажут.
— Это все? — спросил Лукас.
— Да, все.
Д. Уэйн развалился на кушетке и закурил вторую сигарету. Потом взял пачку «Мальборо» и засунул в карман.
— Я не стану тебя обманывать, — сказал Лукас. — Не думаю, что этого достаточно.
— Если вы поймаете нужного парня, все будет в порядке, — ответил Прайс.
— Да, если он существует, — Лукас встал и сказал Коннел: — Если у тебя больше нет вопросов, нам пора.
— И что у нас есть? — спросила Коннел, пока они ждали машину.
Она запустила руку в пакет с чипсами со вкусом шнитт-лука, купленный за шестьдесят центов в автомате.
— Дьявольское совпадение, — ответил Лукас.
Он кратко рассказал о нервной исповеди Прайса, о расследовании Дела на пожаре, мертвом помощнике шерифа и стволах пятидесятого калибра.
— Так что «Семена» в Миннеаполисе, — подвел он итог.
— Джо Хиллирод отбывал срок за изнасилование?
— Прайс сказал, за секс, поэтому я точно не знаю, что именно он имел в виду. Но если он из шайки «Семян», это многое объясняет, — ответил Лукас. — Дай-ка мне чипсов.
Коннел передала ему пакетик.
— И что же?
Лукас захрустел чипсами — крахмал и жир. Превосходно.
— У «Семян» постоянные проблемы с законом, поэтому даже есть постоянный адвокат. Им хорошо известно, как мы работаем. Они постоянно перемещаются, но по большей части остаются на Среднем Западе, в тех штатах, о которых мы говорим. Ну а длительные промежутки между убийствами могут объясняться тем, что Джо в это время сидел в тюрьме.
— Хм, — Коннел забрала у него чипсы и доела остатки. — Звучит многообещающе. Видит бог, они достаточно безумны.
Коннел позвонила из аэропорта и довольно долго разговаривала с женщиной из своего офиса, записывая что-то в блокнот. Лукас стоял рядом и смотрел в пустоту. Пилот старался держаться от него на расстоянии.
— Хиллирод живет возле озера Верхнее, — рассказала Меган, повесив трубку. — Он был осужден за вооруженное нападение с отягчающими обстоятельствами в округе Чиппева в марте восемьдесят шестого года и получил тринадцать месяцев. Освободился в апреле восемьдесят седьмого. В августе того же года совершено убийство.
— Все сходится. А больше он не сидел?
— Пару раз, но недолго. В январе девяностого был осужден за попытку изнасилования, и ему дали двадцать три месяца. Хиллирод вышел за месяц до нападения на Джину Хофф в Тандер-Бее.
— Но есть еще убийство в Южной Дакоте…
— Да, — кивнула Коннел. — Оно произошло в девяносто первом году, когда он отбывал срок. Это самый странный эпизод из всех, что мне удалось найти: жертву не просто выпотрошили, ей нанесли несколько колющих ударов. Может быть, ее убил кто-то другой.
— А чем Хиллирод занимался после освобождения?
Коннел полистала блокнот.
— В девяносто втором его обвинили в вождении в нетрезвом виде, но ему удалось доказать свою невиновность. В том же году Хиллирод получил штраф за превышение скорости. Его последний известный адрес — где-то возле озера Верхнее, в городке с названием Две Лошади. Судя по нынешним водительским правам, он живет в Стедмене. Моя подруга не нашла этого места на карте, но позвонила в офис шерифа округа Каррен, и ей сказали, что Стедмен расположен на перекрестке дорог в паре миль от Двух Лошадей.
— А твоя подруга не спросила про Хиллиродов?
— Нет. Я подумала, что мы должны сделать это сами.
— Хорошо. Давай вернемся в Миннеаполис. Перед тем как браться за «Семена», я хочу поговорить с Делом, — Лукас огляделся по сторонам в поисках пилота и добавил: — Если мы благополучно доберемся обратно.
Когда они преодолели половину пути, Лукас сказал:
— Двадцать три месяца. Значит, изнасилование было так себе.
Он сидел, закрыв глаза и вцепившись в ручку над головой.
— Изнасилование есть изнасилование, — с нажимом произнесла Меган.
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — сказал Лукас, открыв глаза.
— Я знаю, что имеют в виду мужчины, когда так говорят, — проворчала Коннел.
— Поцелуй меня в зад, — ответил Лукас.
Пилот поморщился и отвернулся, а Лукас снова закрыл глаза.
— Я не собираюсь терпеть подобную чушь, — ровным голосом отчеканила Коннел. — В частности, комментарии относительно изнасилования. Мне плевать, что охранник из Уопана называет меня деткой, — он глуп и отстал от жизни. Но ты совсем не дурак, и когда ты намекаешь…
— Я ни на что не намекаю, — перебил ее Лукас. — Но некоторым жертвам не мешало бы думать, с кем они собираются связаться. С другой стороны, представь себе женщину, которую избили бейсбольной битой, она потеряла несколько зубов, у нее сломан нос, а вагину зашивает хирург, потому что она разорвана в клочья. Этой ни о чем таком думать не нужно. Какой из вариантов ты выбираешь?
