Пшеница, кормовой овес, райграс, солома, ячмень, кукуруза, черная патока, соль, льняное семя.
Витамины, селен, медь, другие элементы и, возможно, антиоксидант "этоксиквин".
– Где вы это получили? – спросил он.
– У фермера, я говорил вам.
– Этот список не полон.
– Нет... но его достаточно?
– Здесь не указан процентный состав. Я не смогу сравнить его с образцами наших продуктов. – Он сложил лист и отдал его обратно. – Это может оказаться подкормкой для лошадей, не получающих травы. Вы знаете что-нибудь о лошадях?
– Мало.
– Так вот, чем больше им дают овса, тем больше у них энергии. Скаковым лошадям нужно больше овса. Я не смогу с уверенностью сказать, были ли это пищевые добавки для тренируемых скаковых лошадей, пока не буду знать процент содержания овса.
– Это были не тренируемые скаковые лошади.
– Тогда для вашего друга-фермера нет ничего лучше нашей смеси "Свитфилд". Она содержит все, что есть в вашем списке.
– А корма других фабрик отличаются от ваших?
– Существует не особо много производителей таких кормов. Мы, вероятно, стоим на четвертом месте, но ожидаем, что после этой рекламной кампании поднимемся повыше. Новое руководство метит на самый верх.
– Но... хм... достаточно ли у вас места?
– Емкости?
Я кивнул. Он улыбнулся.
– У Оуэна Йоркшира есть планы. Он говорит с нами по-мужски. – Его голос и лицо выражали одобрение такой политики. – Он возродил старое место к новой жизни.
– Миссис Доув, как мне показалось, весьма боится его гнева, – безобидно заметил я.
Вилли Парот засмеялся и подмигнул мне в знак мужской солидарности.
– У него взрывной характер, у нашего Оуэна Йоркшира. Но это только делает его еще больше мужчиной.
Я рассеянно поглядел на несколько карт, прибитых к стене.
– Откуда он родом? – спросил я.
– Понятия не имею, – бодро ответил Вилли. – Он чертовски много знает о питании. Он коммивояжер, и именно это нам нужно. У нас есть пара уродов в белых халатах, которые работают над тем, что мы засыпаем во все эти чаны.
Он презирал ученых так же, как и женщин. Я повернулся спиной к картам на стене и поблагодарил его за то, что он уделил мне время. Очень интересная работа, сказал я ему. Видно, что он занят важным делом.
Он принял комплимент как должное и избавил меня от необходимости задавать вопросы, преложив мне пройти вместе с ним, поскольку его следующей задачей на сегодняшний день была проверка только что поступившей пшеницы. Я воспринял это с энтузиазмом, польстившим ему. Люди, хорошо выполняющие свою работу, часто любят внимание, не был исключением и Вилли Парот.
Он выдал мне коричневую спецовку большого размера, чтобы надевать ее поверх одежды, и сказал, чтобы я прикрепил идентификационную карточку поверх комбинезона, как носил он сам.
– Секьюрити не дремлет, – сказал он мне. – Оуэн всех построил по линеечке. Он велит нам не допускать чужаков к смесительным чанам. Я не могу позволить вам подойти ближе. Наши конкуренты не смогут подбросить чужеродные предметы в корм и убрать нас с дороги.
– Вы хотите сказать?.. – с жадным видом переспросил я.
– Следует быть особо осторожным с кормом для лошадей, – заверил он меня, откатывая стеклянную дверь, когда я был готов. – Например, нельзя смешивать корм для крупного рогатого скота в тех же самых чанах. Можно занести в него то, что предназначено для скаковых лошадей. Можно обнаружить следы посторонних веществ в корме для лошадей даже тогда, когда просто работал на том же оборудовании, даже если думаешь, что отчистил все кругом.
Последовал известный пример из жизни скаковых лошадей, когда тренер хлебнул неприятностей, по незнанию дав своим подопечным корм с посторонними примесями.
– Впечатляет, – сказал я.
Я подумал, что, возможно, перестарался, вкладывая во взгляд максимум изумления, но он воспринял это с одобрением.
– Здесь мы не делаем ничего, кроме конских кормов, – разъяснял Вилли. – Оуэн обещал, что, когда мы расширимся, будем делать корм для рогатого скота и цыплят, и все такое прочее, но я останусь здесь. Оуэн говорит, буду заправлять "конским" отделом.
– Важная работа, – с уважением произнес я.
– Лучшая, – кивнул он.
Мы прошли по галерее и подошли к другой противопожарной двери, которую он отворил.
– Все эти внутренние двери теперь запираются на ночь, и у лас есть охранник с собакой. Оуэн предусмотрительный мужик. – Парот посмотрел назад, убедился, что я иду за ним, затем остановился там, откуда нам были видны упаковки с изображением красного кленового листа, которые ехали наверх на транспортере с бесконечной чередой ячеек как раз под размер упаковки, а наверху их подхватывали и уносили двое спокойно работающих мускулистых грузчиков.
– Я полагаю, вы заметили двух охранников на входе, в холле? – спросил Вилли Парот: тема секьюрити еще не исчерпала себя.
– Они обыскали меня. – Я усмехнулся. – Я полагаю, это уж слишком.
– Это личные телохранители Оуэна. – Вилли Парот произнес это со смесью трепета и одобрения. – Это настоящие крутые парни из Ливерпуля. Оуэн говорит, они нужны ему на случай, если конкуренты попытаются убрать его.
Я недоверчиво нахмурился:
– Конкуренты не убивают людей.
– Оуэн говорит, что не может рисковать, поскольку он определенно пытается вытеснить остальные фирмы из дела, если посмотреть с этой стороны.
– Так вы думаете, он прав, что обзавелся телохранителями?
Вилли Парот повернул лицо ко мне и сказал:
– Это не тот мир, в котором я был рожден, приятель. Но мы должны жить в этом новом мире, так говорит Оуэн.
– Полагаю, это верно.
– С такой позицией вам далеко не уйти, приятель. – Он указал на поднимающиеся упаковки. – В этом году пшеница идет прямо из прерии, Оуэн говорит, что в торговой войне хорошо только самое лучшее.
Он прошел к находившимся поблизости бетонным ступеням и шагнул в еще одну противопожарную дверь, и я осознал, что мы находимся на нижнем уровне, за стеной центрального пространства. С удовлетворенной улыбкой он открыл еще одну дверь, и мы оказались между огромными смесительными чанами – пигмеи в окружении гигантов. Он наслаждался выражением моего лица.
– Внушительно, – промолвил я.
– Вам не нужно возвращаться наверх, чтобы выйти, – сказал он. Дверь на двор вот здесь, внизу.
Я поблагодарил его за советы касательно корма "для лошадей фермера" и за то, что он показал мне все вокруг. Я провел здесь полчаса и не имел веских причин оставаться дольше, но на половине моей фразы он посмотрел поверх моего плеча, и лицо его изменило выражение с начальственного на подобострастное.
Я обернулся, чтобы посмотреть, что вызвало такую трансформацию, и обнаружил, что это не царственная особа, а высокий человек в белом рабочем комбинезоне, сопровождаемый несколькими озабоченными людьми в синем, привычно державшимися позади.
– Доброе утро, Вилли, – сказал человек в белом. – Все идет хорошо?
– Да, Оуэн. Прекрасно.
– Славно. Канадская пшеница прибыла из доков?
– Ее сейчас разгружают, Оуэн.
– Хорошо. Мы должны поговорить о планах на будущее. Приходите в мой новый кабинет сегодня в четыре часа дня. Вы знаете, где это, – верхний этаж, от лифта повернуть направо, как в моей старой конторе.
– Да, Оуэн.
– Хорошо.
Взгляд бизнесмена мимолетно и безразлично скользнул по мне. Я был одет в коричневый комбинезон, с личной карточкой, и выглядел как любой из персонала. Персонала невысокого ранга – комбинезон собрался у колен гармошкой, а рукава закрывают руки до кончиков пальцев. Вилли не стал объяснять моего присутствия здесь, за что я был ему признателен. Он и так едва не падал перед Оуэном на колени.
Оуэн Йоркшир, несомненно, впечатлял. Чуть выше шести футов, он был широк, но не толст. Тяжелые мускулистые плечи и аккуратное подтянутое брюшко. Блестящие волнистые волосы падали на воротничок, в прядях, зачесанных от висков назад, пробивалась седина. Эта прическа в своем роде так же подчеркивала его положение, как вихры Джонатана. Оуэн Йоркшир намеревался не только править, но и запоминаться.
Его акцент был не совсем ливерпульским и не совсем лондонским, но говорил он властно и уверенно. Голос его безошибочно был инструментом для выражения превосходства. Можно было действительно вообразить, что его гнев сотрясает все здание. Можно было посочувствовать его подпевалам. Вилли еще несколько раз произнес: "Да, Оуэн". Я подумал, что "мужские" отношения, которые так превозносил Вилли, не шли дальше обращения по имени. Действительно, манеры Оуэна Йоркшира в разговоре с Вилли соответствовали руководящему принципу "мы все здесь заодно" и, казалось, пробуждали в хорошем человеке все самое лучшее; но я мог представить, как босс также находит способ избавиться от Вилли Парота: печально пожмет плечами и: "Вы же знаете, как это делается в наши дни, нам больше не нужен начальник производства на участке конских кормов; ваша работа компьютеризована, а должность упразднена. Выходное пособие? Конечно. Зайдите к моему секретарю. Никаких обид".
