– Скажи Руте, что меня до вечера не будет.
Я не мог позволить ему жить. Не только из-за угрозы своей семье, но и ради тех людей, что были загублены его шайкой.
Швы на лопатке доставляли дискомфорт, но не мешали орудовать кинжалом. Добравшись до рынка, я зарылся носом в воротник и натянул шляпу на глаза. Так и проходил между прилавками несколько часов, под видом обычного покупателя.
Торгаш стоял на том же самом месте, с теми же самыми уточками. И был он не весел. Неохотно принимал покупателей и постоянно оглядывался, будто искал кого-то. «Лучше бы помолился напоследок, выродок!»
Очевидно, его беспокоило то, что верные грабители так и не вернулись. Наверно, подумал, что решили его бросить. «Правда поразит тебя до глубины твоей чёрной души, мразь!»
Примерно в шесть часов, когда начало темнеть, рынок стал закрываться. Различные торговцы сворачивали лавки и накрывали товары. Между рядами показались сторожи с ружьями, в сопровождении овчарок.
Обрюзгший жиртрест двинулся к воротам в числе последних, и я медленно последовал за ним. Переваливаясь с ноги на ногу, он заставил меня пройти с ним почти четыре квартала, пока, наконец, не свернул в подъезд. Остановившись перед дверью отдышаться, он принялся перебирать во тьме ключи. Тут-то я и нагнал его, прямо на крыльце.
– Эй, урод! – произнёс я, замахиваясь для удара.
– Кто в…
Кинжал вошёл в его грудь. Ладонью, я накрыл его рот, превращая крик в жалкий скулёж. Провернув лезвие внутри раны, отчего торгаш ещё сильнее взвыл, я вынул его из тела и перерезал ублюдку сонную артерию.
Вдруг, раздался щелчок с обратной стороны двери. Я резко спрыгнул со ступенек и, не оборачиваясь, рванул домой, оставив тело на крыльце.
Сердце бешено забилось: «Вдруг меня опознают?!»
Само убийство, что называется, прошло, как по маслу. Я не медлил и не трясся, да и сожалений по этому поводу не испытывал. «Теперь, главное, чтобы не нашли!»
На всякий случай, я не пошёл напрямую к дому Руты, сделал огромный крюк, чуть ли не через полгорода. Даже пришёл, в итоге, с другой стороны, дабы вечно курящий на балконе сосед это заметил.
Когда я постучался, было уже восемь часов вечера.
– Где ты пропадал?! – взволновано спросила Рута.
– Клиент капризный выдался. Всё в порядке, – холодно ответил я.
Девушка помогла мне снять пальто и, обняв, поцеловала в губы.
– Я пожарила оладьи из того, что было. Присоединяйся, – улыбнулась Рута.
Прежде, чем последовать на кухню, я внимательно изучил свою дублёнку, перчатки и обувь. Следов крови нигде не было… «Кинжал!» – вспомнил я, и сердце пропустило удар.
Я судорожно залез в карман. «Не мог же я…»
Ножа там не было. Как не было его и под штаниной. «Гадство, кажется, я выпустил его из рук! Вот же идиот!»
– Эд, ты идёшь? – позвала Рута, накладывая яства.
«Твою мать-твою-мать-твою мать! Как-как-ну-как?!» – продолжал я корить себя, а с уст сорвалось: «Сейчас!»
Идти на место преступления не имело смысла. Я зарезал ублюдка прямо на пороге дома, прямо перед тем, как кто-то решил вылить на улицу содержимое горшка. «Там уже везде снуют коронеры! И, если бы это был простой бездомный, то на труп могли бы закрыть глаза, но…»
С другой, стороны, думал я, что мне могут предъявить? И вообще, с чего я взял, что за мной придут? Ну кинжал и кинжал. Лица моего не видели, дублёнку выкину на помойку, она не стоит моей свободы. И вообще, у меня на спине рана от ножа, могу заявить, в случае чего, что на меня самого напали!
«Господь Всемогущий, прости мне все прегрешения, и избави от лиха! Великий О, не отворачивай лик свой и свет от раба твоего, Эдгара!» – читал я на ходу молитвы, моя руки перед трапезой.
– Благодарим О за наш ужин, амено! – произнёс я за столом и с трудом проглотил кусок оладьи. В животе было так холодно от страха, что меня чуть не вырвало, но я продолжал делать вид, что просто устал на работе.
Ольгерд, поблагодарив за всё, отправился в кровать, а мы с Рутой остались мыть посуду.
– Ты ведь не на работе был? – шёпотом спросила девушка.
– С чего ты взяла? – взволновано ответил я.
– Что-то произошло, так? Я же вижу. Я просто смотрела твоё расписание, у тебя сегодня выходной. Что ты скрываешь, Эд? – закончив протирать блюдце, повернулась Рута.
– Я сегодня убил человека, – вздохнув, рассказал ей.
Она посмотрела на меня расширенными зрачками и едва не рухнула на пол, опёршись на кухонный стол.
– К-кого? За-за что?
– Того ублюдка, что отправил за нами грабителей. Мы ведь выяснили, что это был торговец игрушками с рынка… Я проследил за ним сегодня, и зарезал прямо на пороге дома. И меня, кажись, заметили…
– Ты..! Господи, Эд! – воскликнула и села рядом. – Зачем ты это сделал? Кто тебя просил?
– Я не мог оставить всё как есть. Он мог нанять новых и продолжить грабить людей, а то и вовсе натравить целую толпу головорезов на нашу семью.
– Ох! – Рута накрыла лицо руками и тихо заплакала. – Что же это будет, если тебя раскроют… На тебе уже четыре трупа. Они не станут разбираться и просто повесят тебя, ты понимаешь? Что за день сегодня такой!
– Ну, ну, успокойся! – я обнял её за плечи. – Просто верь, что всё будет хорошо. И что не так с этим днём?
– Приходил мой отец… – ответила Рута. – Хотел узнать, как дела. Ему открыл Ольгерд.
– И?
– Стал выяснять. Я хотела, поначалу, сказать, что приютила сироту, но он увидел твою обувь и верхнюю одежду и всё понял. Его это взбесило, – продолжила она.
– Что теперь? – спросил я.
– Да ничего. Мы с ним поссорились, я крикнула что-то вроде: «Это моя жизнь и мне решать!», – и он ушёл. Странно, что до этого он не навещал меня. Я даже не успела спросить, как там мама.
– Прости… Отчасти, в этом моя вина, что я столько лет у тебя живу…
– Даже думать не смей! – Рута взяла меня за руку. – Теперь мы семья. Ведь так?
– Получается… Ты ведь любишь меня?
– Ну, конечно, глупенький!
Я поднял Руту на руки и отнёс в спальню, где волна страсти уняла моё бьющееся от страха сердце.
***
– Эдгар! – в уши ворвался голос Оль… Марко.
Я тут же приподнял голову и скинул плед. Мотнув головой, посмотрел на перепуганного мальчишку. Рука легла кобуру револьвера.
– Что стряслось? – сонным голосом ответил я.
– Окно! – лаконично ответил паренёк и ткнул пальцем мне за спину.
Протерев глаза, я обернулся назад вместе с креслом и тут же вскочил, узрев пару пустых серых глаз. Выхватив револьвер и взведя курок, я замер в ожидании.
Из окна на нас смотрела морда жуткого существа. Оно напоминало человека… в общих чертах. Лунный свет позволял узреть это во всей красе. Длинный нос, торчащие уши и свалявшиеся, грязные волосы. Кожа лица была бледной и потрескавшейся, будто физиономия облезшей куклы. Относительно целые участки покрывали гнойные нарывы и угри.
И улыбка… точнее лютый оскал, смешанный с безумством. Губы настолько сильно были натянуты, что виднелись воспалённые дёсны. Зубы явно были больше, чем у любого нормального человека, и длинней. Их покрывал жуткий налёт, которого я не видел у самый последних бездомных Норвилла и Бригга. Словно существо это, никогда и не принимало пищу, и грязь просто налипла на раскрытые зубы с годами.
А может, так оно и было…
Но, что меня поражало и шокировало одновременно – неподвижность этого. Оно казалось монолитным. Не дышало, не моргало и не делало, что-либо, в принципе. Ни один человек, даже, если бы очень сильно старался замереть, не смог бы стать похожим на натуральную статую.
Статую… да! Оно напоминало чучело, но… живое! Я определённо чувствовал на себе взгляд ночного гостя. Большего, через пыльное окно мне было увидеть не дано.
– Что это? – произнёс я вслух.
– Хотел бы у тебя узнать, Эдгар! – ответил Марко. – Это ведь мракоборцы сражались с проклятьями.
