— Вы хотите сказать, — поинтересовался Холланд, — что, когда вы садились в шлюпки, судно шло под парами?
— Да. Выполняя приказ мистера Пэтча, я распорядился, чтобы люди из машинного отделения были готовы садиться в шлюпки. Когда я приказал покинуть судно, у них не было никаких инструкций насчет того, чтобы останавливать машину, а потом они уже ни за какие денежки не спустились бы вниз, чтобы это сделать.
— Наверняка, если бы вы им приказали…
— Какого черта я мог им приказать, — зарычал Хиггинс, — когда Пэтч просто испарился, одна шлюпка болталась за бортом, опрокинув всех, кто в ней сидел, в море, а вторую разносило на куски чуть ниже. Люди были в панике. Любой, кто спустился бы вниз, рисковал, поднявшись на палубу, увидеть, что оставшиеся две шлюпки уже отчалили. Все, что мы с Райсом могли сделать, это навести порядок, достаточный для того, чтобы посадить всех, кто остался, в шлюпки.
— Господи боже мой! — воскликнул Холланд. — Но ведь вы опытный офицер. Неужели вы не могли взять своих людей под…
Но Хиггинс снова его перебил.
— Вы что, совсем ничего не соображаете? — взорвался он. — Вы только представьте, что там творилось! Пэтч исчез, команда в панике, а тут еще пожар и взрывчатка в трюмах.
— Но там не было взрывчатки?
— Откуда нам было это знать?
— Вы слушали показания, доказывающие, что в ящиках, погруженных на судно в Йокогаме, находились авиационные двигатели. Не было никаких оснований считать…
— Это мы теперь знаем, что там были двигатели, — быстро произнес Хиггинс. — А я говорю вам, что мы думали тогда. Мы думали, что в них взрывчатка.
— Но вы же видели декларацию, — напомнил ему Холланд. — Мистер Пэтч даже повесил копию декларации на доску объявлений для экипажа.
— И что с того? — злобно огрызнулся Хиггинс. — Команда не обязана верить во все, что вешают на доску объявлений. И позвольте, я вам кое-что объясню, мистер. Люди вроде тех, что плавают на таких кораблях, как «Мэри Дир», не особенно верят в декларации, особенно в Китайских морях. Может, мы и неученые, но уж никак и не тупые. Декларация — это всего лишь бумажка, на которой кто-то написал то, во что он хочет заставить нас поверить. Во всяком случае, я так это вижу. И у меня есть для этого свои собственные основания.
Возразить на это было нечего. Подобная вспышка требовала реакции со стороны председателя, и он призвал Хиггинса к порядку, но сделал это в очень мягкой форме. Все видели, кто такой Хиггинс — человек, которого всю жизнь носит по морям и океанам и который вследствие этого обзавелся немалым опытом. В каком-то смысле он был великолепен. Он господствовал в этом сером и безликом суде. Но это ему удавалось не благодаря силе его личности, которая была грубой и примитивной. Он господствовал в зале, потому что был другим. Этот живописный пират отличался от всех остальных, являя собой другую сторону монеты под названием человеческая природа и всячески демонстрируя, что ему плевать на закон и власть.
— Другими словами, — снова заговорил Холланд, — плавая по всему миру, вы сталкивались с множеством странных происшествий. Скажите, вы когда-нибудь видели более странные совпадения и события, чем те, которые происходили на борту «Мэри Дир»?
Хиггинс задумчиво поджал губы, а затем покачал головой.
— Нет, не припомню.
— Возьмем затопление передних трюмов. По вашим словам, вам не кажется, что там имел место какой-нибудь взрыв.
— Я ничего подобного не говорил. Я сказал, что я об этом не задумывался. Во всяком случае, тогда. У меня и других забот хватало. И вообще, меня тогда не было на мостике.
— А что вы думаете об этом сейчас?
Хиггинс покачал головой.
— Я не знаю, что и думать.
— А как насчет пожаров? У них имелись какие-нибудь естественные причины?
— А вот пожары — это другое дело.
Он стрельнул своими хитрыми маленькими глазками туда, где сидел напряженно наблюдающий за ним Пэтч.
— Вы думаете, это были преднамеренные поджоги?
— Полагаю, что да.
— Значит, вы кого-то подозреваете?
— Насчет этого я не знаю. Но, — добавил он, — я понял, что нас ждут проблемы, как только он появился на корабле. — Он качнул своей похожей на каменную тумбу головой в сторону Пэтча. — Да оно и понятно — человек с его репутацией не получит работу за просто так. А потом еще так кстати помер шкипер.
— Вы кого-то обвиняете в смерти капитана Таггарта?
В голосе Холланда явственно слышалось осуждение.
— Никого я не обвиняю. Но кто-то стырил у бедняги весь виски, и кое-кому это было выгодно. Вот и все, что я хочу сказать.
Зал взволнованно загудел. Холланд сел.
Фентон вскочил на ноги и воскликнул:
— Это было возмутительное и абсолютно голословное заявление, не подкрепленное никакими доказательствами!
Председатель тоже так считал. Подавшись вперед, он поинтересовался у Хиггинса, верно ли то, что сам Таггарт обвинил в краже виски сразу нескольких офицеров. Когда Хиггинс признал, что так и было, Бауэн-Лодж уточнил:
— Вас в том числе?
— Бедняга бредил, — разгневанно провозгласил Хиггинс.
— Так значит, он бредит, когда обвиняет вас, но не тогда, когда он обвиняет мистера Пэтча. Я вас правильно понял? — ледяным тоном произнес Бауэн-Лодж.
— Мне в его смерти не было никакого проку, — пробормотал Хиггинс.
— Можно ли предположить, что виски просто закончился?
Но Хиггинс упрямо затряс головой.
— Когда мы стояли в Адене, шипчандлер[22] принес на корабль очень много виски. Он не мог его весь выпить. Это было невозможно.
— Что вы подумали об этом тогда? Вы приняли его обвинения всерьез?
— Нет, с какой это стати? Когда человек не в себе, никто не знает, во что верить, а на что не обращать внимания. — Вид у Хиггинса был растерянный, как будто он не понимал, куда ведут все эти вопросы. — Может, у него было спиртное, а может, и нет, — хрипло пробормотал он. — Может, кто-то его и стырил, я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что мы обшарили ради него все судно. Лишь бы он успокоился. Но мы не нашли ни одной бутылки из тех, что заносили в его каюту. Конечно, — добавил он, — если бы мы знали, что он умрет без спиртного, то кое-кто из нас пронес бы на корабль бутылочку-другую мимо таможни и, как говорится, выручил бы его.
Бауэн-Лодж кивнул, и за Хиггинса взялся Фентон. Он пытался вынудить Хиггинса сознаться в том, что Пэтч и не думал отдавать приказ покинуть судно. Для этого он всячески его запутывал, надеясь поймать его на мелких деталях. Но Хиггинс был опасным и неудобным для перекрестного допроса свидетелем. В каждом ответе он ясно давал понять, что не доверяет Пэтчу, и при этом ни на дюйм не отошел от своих первоначальных показаний.
Но сэр Лайонел зашел с другой стороны. Его интересовал груз. Что навело свидетеля на мысль, что в ящиках, погруженных на судно в Йокогаме, были взрывчатые вещества? Возможно, он что-то обнаружил, помогая опускать эти ящики в трюмы? Но, когда председатель попросил его ответить на этот вопрос, Хиггинс заявил, что, когда ящики попали на корабль, он еще не был членом команды.
— В таком случае когда началась ваша служба в качестве второго помощника «Мэри Дир»? — спросил Бауэн-Лодж.
— За день до отплытия из Йокогамы, — последовал ответ. — К этому времени «Мэри Дир» полностью загрузилась, трюмы были задраены и судно готовилось к выходу из порта.
— Вам показали декларацию?
— Нет. Никто мне ее тогда не показывал. Я увидел ее гораздо позже.
— В таком случае с чего вы взяли, что груз содержит взрывчатые вещества?
— Так болтали в доках.
— И на самом судне тоже?
— Да.
— Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы взрывчатку укладывали в ящики из-под авиационных двигателей?
— В общем нет. Но бывали случаи, когда взрывчатку упаковывали и маскировали под другие грузы. В обход правил, так сказать.
— Но вы не располагали достоверной информацией о том, что в ящиках может содержаться нечто, отличающееся от груза, указанного в декларации?
— Нет.
— И вы прилагали усилия к тому, чтобы положить конец этим слухам?
Впервые Хиггинс проявил признаки неуверенности.
— Если честно, то нет, — немного помявшись, пробормотал он. — Я не могу сказать, что я это делал.
— Почему же?
Мышцы на шее Хиггинса вздулись.
— Если уж на то пошло, то зачем мне это было нужно? Это было не мое дело.
Бауэн-Лодж посмотрел на сэра Лайонела и приподнял одну бровь. Следующий вопрос касался четырех дней, проведенных пароходом на реке Рангун. Да, признал Хиггинс, он сошел на берег вместе со всеми остальными. А почему бы ему этого не сделать? Не каждый день судовладельцы предоставляют команде сорокавосьмичасовой отпуск на берегу и при этом берут все расходы на себя. Причина? Мистер Деллимар был хорошим парнем, вот и вся причина. Он умел обращаться с людьми и старался, чтобы экипаж был доволен.
