Она сжалась от моей нараставшей злости:
– Мне надо было увидеть его. Пожалуйста, пойми…
– Я все прекрасно понимаю. Просто ответь мне на один вопрос. Глупый, конечно, вопрос, раз ты провела ночь там, но… ты с ним трахалась?
Она отпрянула, словно я ударил ее.
– Не говори так, – прошептала она.
– Ну давай же, Алекс. Ты хотела все объяснить. Вот тебе возможность – объясняй! Ты с ним спала? – Я придвинулся к ней почти вплотную. – Я спросил, У ТЕБЯ С НИМ ЧТО-НИБУДЬ БЫЛО?
Ее глаза заблестели. Она отступила от меня, и в ее глазах появился страх.
– В чем дело? – продолжил я свой допрос, придвинувшись к ней еще на шаг. – Алекс, не надо меня бояться. Я вытащил тебя из воды, помнишь? – Я хлопнул себя ладонью по лбу, изображая внезапный проблеск проницательности. – Так вот что у нас было прошлой ночью! Это была моя награда? Или, может, я не довел тебя до нужного состояния? Он лучше меня?
Она наотмашь ударила меня по щеке. Ее рука метнулась с такой силой и скоростью, что моя голова дернулась, а щеку обожгло.
Никто из нас не шевельнулся. Мы молча смотрели друг на друга. У Алекс по щекам текли слезы. Она обошла меня, а я стоял и смотрел, как она переходит улицу.
– Еще одно! – крикнул я ей вслед. – Ты не знаешь, каково мне сейчас!
Выехав из Вафи, я направился, не особо задумываясь куда, по прибрежной дороге на север.
Безо всякой цели я приехал в Писо-Аэтос, где стоял паром, ожидавший отхода на Кефалонию, и безо всякой надобности купил билет. Я сказал себе, что с Алекс покончено раз и навсегда. В воображении возникли смутные видения: Алекс в постели в затемненной комнате, смятые простыни сброшены на пол, два загорелых обнаженных тела, ее лодыжки плотно обхватили спину Димитри, и оба они двигаются в едином страстном ритме. Я с силой сжал поручни, так что суставы побелели, а мышцы на руках взбугрились.
Паром замедлил ход и пришвартовался к пристани в Евфимии. Вместе с другими пассажирами я сошел на берег и прошел на стоянку такси, чтобы ехать в Аргостоли, на другой конец острова. Там, на набережной, я нашел небольшое кафе. У пристани близко друг к другу стояли ослепительные яхты и быстроходные дорогие катера. Несколько человек пили кофе и читали газеты. Сидевшая рядом американская пара громко обсуждала свой маршрут на сегодняшний день. Муж недовольно ворчал:
– Надо просто взять проклятое такси. Мне не улыбается самому вести машину по таким дорогам. Знаю я, как здесь ездят. Психи какие-то.
– Надеюсь, что в долларах это будет не очень дорого, – поддержала его жена. – Нужно еще взять этих денег, ну, которыми они здесь пользуются. Как они называются?
– Евро. Господи, как по-твоему, что у меня в тарелке? – Мужчина поковырял вилкой свой завтрак и оглянулся в поисках официанта.
Я слышал его жалобы и старался не обращать внимания на его раздраженно-назойливый американский акцент. Когда официант подошел к моему столику, я заказал водку со льдом, чем немало удивил его.
– Большую, – добавил я и показал руками какую.
– О'кей, – пожал он плечами.
Когда принесли мой заказ, я залпом выпил. У меня не было привычки топить свои неприятности в спиртном, но сегодня я сделал исключение. Затем я подал официанту знак принести мне еще водки. Пока я пил ее, я размышлял, как скоро смогу достать билет до Лондона. Мне не хотелось оставаться в Греции ни на один день и еще меньше хотелось возвращаться на Итаку. Но паспорта у меня с собой не было, и, кроме того, я должен был хотя бы проститься с Ирэн. Я рассудил, что еще вполне могу потерпеть двадцать четыре часа, особенно если учесть, что я нашел безболезненный способ провести время.
Я заказал третью порцию. Алкоголь на пустой желудок сделал меня беспечным и бесчувственным – и то и другое мне нравилось. Я заметил за соседним столиком женщину, поглядывавшую на меня. Лет тридцати, явно гречанка, с длинными рыжеватыми волосами и приятными чертами лица. Я рассматривал ее, а она откровенно уставилась на меня.
– Выпьете со мной? – пригласил я ее.
– Да рановато еще пить.
Я лишь пожал плечами; она встала и пересела за мой столик.
– Отдыхаете здесь? – спросила она.
– Вообще-то нет. Приехал на похороны.
Она вопросительно посмотрела на меня, словно сомневаясь, правду ли я говорю.
– А кто умер?
– Один мужчина. Но я не очень хорошо его знал. – Я неопределенно махнул рукой.
– И поэтому вы пьете? – Она показала на мой стакан.
– Нет.
– Значит, вы всегда пьете водку по утрам, как сейчас?
– Всегда, – заверил я ее.
Она говорила по-английски с сильным акцентом, но намного лучше, чем я по-гречески. На ней были ситцевая юбка и плотно облегающий топ, который открывал не много, но на многое намекал. Я взглянул на ее стройные загорелые ноги. Перехватив мой взгляд, она едва заметно улыбнулась.
– Вы женаты? – поинтересовалась она.
– Нет.
– Похоже, что вы говорите неправду. Наверное, оставили жену в отеле.
– Почему, по-вашему, я должен быть женат?
– Вы симпатичный. А все симпатичные мужчины женаты, если не толстые при этом. – Она хрипло засмеялась. – По правде говоря, даже толстые уроды тоже женаты.
Я тоже засмеялся вместе с ней и осушил свой стакан, немного удивившись тому, что водка так быстро закончилась.
– Вы точно не хотите выпить со мной?
Она склонила голову набок:
– Может, и выпью. Да, хорошо. Выпью.
Я подозвал официанта и заказал две порции водки. Взглянув на женщину, он слегка нахмурился, но она проигнорировала его взгляд.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Роберт. А вас?
– А вашу жену?
– Я же сказал вам, что не женат.
Она улыбнулась, как будто мы играли в какую-то игру.
– Значит, вы в разводе.
– Никогда не был женат.
– А подружка у вас есть?
– Нет.
Откинувшись на стуле, она снова посмотрела на меня вопросительно:
– Вы что, гомик?
Я выразительно заглянул в разрез ее топа:
– Не гомик.
Она улыбнулась и наклонилась ко мне. Ее груди, теперь почти полностью открытые, прижались к столику. Принесли наши стаканы, и мы чокнулись.
– Ну как, хороши? – спросила она, проследив за моим взглядом.
Я не ответил, она встала, и несколько секунд я сидел моргая, потому что солнце было у нее за спиной и его блеск слепил меня. Я потянулся к своему стакану, но он, казалось, опустел сам собой.
– Давай же заплати за выпивку! – сказала женщина.
Мне показалось, что она нахмурилась и в ее тоне появилась нотка нетерпения, а всего несколько секунд назад был только мягкий кокетливый флирт. Тем не менее я положил на столик немного денег и встал. Она взяла меня под руку, и мы пошли по улице.
– Я не знаю, как вас зовут, – опять напомнил я.
Когда я споткнулся, она сжала мою руку еще крепче, а затем, сообразив, что это не поможет, обняла за талию, поместив мою руку вокруг себя так, что она оказалась как раз под мягкой тяжестью ее груди.
Она опять выглядела нетерпеливой, но затем покачала головой и улыбнулась, не без сочувственной насмешки:
– Ты чересчур много выпил сегодня.
– Есть немножко.
– Идем со мной. Тут недалеко. Тебе надо отдохнуть.
Она проводила меня по узким улочкам к дому, обшарпанный и непривлекательный фасад которого я едва рассмотрел. Открытые двери вели в мрачный вестибюль, пол которого покрывал потрескавшийся кафель с набившейся в щели многолетней грязью. Мы оказались в квартире на четвертом этаже, просто обставленной, но чистенькой. Выставка икон на столике у окна гостиной расплылась у меня перед глазами.
– Я принесу тебе попить, – сказала женщина и подтолкнула меня к дивану. Она подошла к холодильнику, достала оттуда кувшин и, вернувшись ко мне, подала стакан красного сока, который я с жадностью выпил.
– Еще хочешь? – спросила она.
– Нет, спасибо.
– О'кей.
Она открыла окно, спертый воздух комнаты огласили уличные звуки. В квартире было жарко. Я покрылся потом и ощутил сильную тошноту.
– Можно воспользоваться туалетом? – спросил я.
– Конечно. – Она показала на дверь.
Я прошел мимо комнаты, где стояли кровать и комод, на котором виднелось еще несколько икон. В ванной я открыл кран холодной воды, и трубы за стеной загудели, пока не полилась струйка тепловатой воды. Закрыв глаза, я поплескал себе на лицо. Когда я выпрямился, у меня внезапно резко закружилась голова, и меня вытошнило. Опираясь о край раковины, я смотрел на свое отражение в зеркале. Лицо было бледным, и мне очень хотелось спать. Когда я вернулся в гостиную, меня окликнули из спальни. Я подошел к двери и увидел, что женщина уже сидит на кровати. Я все еще не знал, как ее зовут. Она похлопала по кровати рядом с собой:
– Садись.
