Я уже не пытался утвердиться в своих чувствах, а подошел к двери ее комнаты и забарабанил по ней кулаком. Окна закрывали ставни, и внутри не было света. В конце концов устроенный мной шум заставил хоть кого-то выйти из дому. Появился мужчина с заспанным, заросшим черной щетиной лицом. Увидев меня, он раздраженно нахмурился.
– Мне нужно увидеть английскую девушку Алекс, – сказал я ему, но он, очевидно, не понял меня. – Алекс, – громко повторил я и указал на дверь за моей спиной.
На ступеньке за ним появилась женщина, с которой я разговаривал утром, хотя казалось, что это было давным-давно. Она на ходу запахивала на своем упитанном теле толстый халат. При виде меня она что-то быстро сказала по-гречески мужу, который свирепо посмотрел на меня и прорычал нечто невнятное.
– Нет Алекс, – сказала женщина. – Нет здесь.
Есть еще только одно место, где она может находиться, подумал я. Вернувшись к джипу, я поехал в город и, зайдя в первый попавшийся бар, попросил телефонную книгу. Мне пришлось также попросить официанта найти нужную фамилию.
– Раманда, – произнес я.
Он нашел мне адрес и, записав его по-английски, указал нужное направление. Дом находился где-то на горе, недалеко от того места, где я утром встретил Алекс. Я сразу же понял, что это именно то, что мне нужно.
Многие узенькие улочки и аллеи в верхней части города не имели табличек с названиями, поэтому я скоро заблудился. Проездив бесплодно минут двадцать взад и вперед, я оказался у лестницы, где утром встретил Алекс. Оставив джип, я стал подниматься по ней пешком. На середине лестницы одинокий фонарь бросал тусклый свет на восковые листья магнолии. Опавшие белые цветы образовали на земле благоуханный ковер. Лестница разделилась. Один пролет уходил налево, но я продолжил путь дальше вверх по другой половине. С обеих сторон лестницу ограничивали стены садов, а расположенные выше дома загораживали небо, так что мне пришлось идти в темноте почти на ощупь. Аромат трав наполнял воздух. Поблизости из темного окна послышался мужской смех, низкий и интимный, а затем тихий шепот голосов.
Наверху я вышел еще на одну узкую улицу. Фонарь, прикрепленный к телефонному столбу, освещал табличку с названием той улицы, которую мне дали, и я стал искать по номерам нужный мне дом. Найдя его, я отошел в густую тень стены. Напротив была терраса, которую в дневное время прикрывала от солнца виноградная лоза, а под ней – дверь, ведущая в дом. Я расслышал приглушенные голоса. Поначалу я никого не видел, но затем голоса стали громче, и в следующий момент на краю террасы появилась Алекс. Она смотрела на гавань. Нас разделяло не более десяти шагов. Если бы она посмотрела вниз, то заметила бы меня.
Наблюдая за ней, я размышлял о том, что я тут делаю. Я все еще был довольно пьяным, потным, и, вероятно, от меня не очень хорошо пахло. Я подумал, что мне лучше уйти. Алекс сделала свой выбор, но почему сейчас она с Димитри? И тем не менее я не мог заставить себя сдвинуться с места. Мне вспомнилась женщина, что привела меня к себе на квартиру. Но даже если я таким образом хотел поквитаться с Алекс, мелко отомстить, я все равно думал о ней.
Внезапно с террасы донесся мужской голос:
– Посмотри, как красиво! – На террасе появился Димитри. Он встал позади Алекс и положил руки ей на плечи.
– Да, очень красиво, – тихо ответила она.
– Тогда почему ты хочешь уехать?
Алекс не ответила. Тишина наполнилась неуловимым напряжением.
– Я был глупцом, – наконец сказал Димитри. – Не знаю, что на меня нашло.
Алекс, не глядя на него, ответила печальным тоном:
– Дим, у тебя была масса времени подумать. Ты решил, что хочешь именно этого.
– Людям свойственно ошибаться.
– Может быть.
Он замолчал, словно обдумывая ее ответ.
– Я люблю тебя, – сказал он. – И ты знаешь, что я люблю тебя. – Он обнял Алекс.
– Не надо. Пожалуйста.
Она отодвинулась от него и, повернувшись, выскользнула из его объятий. На лице Димитри промелькнули одновременно сожаление и разочарование. Алекс взглянула вниз, туда, где стоял я, и замерла, потрясенная. Она быстро повернулась к Димитри и схватила его за руку.
– Пойдем в комнату, – сказала она примирительным тоном.
Она хотела увести его, но было поздно. Не понимая причину столь внезапной перемены, Димитри посмотрел на улицу как раз в то время, когда я вышел из тени. Не обращая на него внимания, я подошел прямо к Алекс:
– Я хочу поговорить с тобой.
Она еще не успела ответить, а Димитри уже подскочил к перилам и злобно выпалил:
– Убирайся отсюда ко всем чертям! Она не хочет видеть тебя.
– Ты – моя должница, – сказал я, глядя ей в глаза.
– Я же тебе сказал: она не хочет тебя видеть! – снова выкрикнул Димитри. – Убирайся в Англию!
– Если это так, пусть она сама скажет мне об этом! – ответил я, не сводя глаз с Алекс.
У нее на лице были написаны нерешительность и испуг, так как теперь Димитри повернулся к ней, ожидая ответа.
Наконец она произнесла тихим голосом:
– Чего ты хочешь?
Краткая сцена между Алекс и Димитри, свидетелем которой я только что стал, заставила меня подумать, не ошибся ли я. В памяти всплыло сегодняшнее утро. Может, я переборщил? Что-то не так понял?
– Я хочу поговорить с тобой, – повторил я.
Алекс посмотрела на Димитри, потом сказала мне:
– Подожди там.
На мгновение мне показалось, что Димитри набросится на меня. Но он только с остервенением развернулся и последовал за ней в дом. Через несколько секунд наружная дверь распахнулась, и Алекс вышла на улицу. Я сделал шаг к ней, но она предупреждающе мотнула головой:
– Нет! Послушай. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
Из-за ее спины вынырнул Димитри и, услышав ее слова, покровительственно обнял Алекс за плечи:
– Ты слышал, что она сказала? Ты должен сейчас же уйти.
Но, к его удивлению, Алекс сбросила его руку:
– Я имею в виду вас обоих. Я хочу, чтобы вы оба оставили меня в покое.
– Алекс! – Он сделал шаг к ней. – Ты расстроена. Вернись в дом. Все будет хорошо. Я обещаю.
– Алекс, он уже один раз выбросил тебя на помойку, – предупредил я. – Откуда такая быстрая перемена? Подозреваю, ты сказала ему, что встретила другого мужчину, и он чудесным образом сразу захотел тебя обратно, так?
– Заткнись! – крикнул Димитри.
– Это греческий мужской психоз, – продолжал я, не обращая на него внимания.
Он развернулся ко мне, но Алекс схватила его за руку:
– Дим, не надо!
– Дело в том, – поддразнил я его, – что ты-то ему совсем не нужна, но уж больно задевает, что у тебя есть кто-то другой.
Я скорее почувствовал, чем увидел резкое движение с его стороны. Я отступил на шаг, но алкоголь замедлил мою реакцию, и удар пришелся мне в челюсть. Я пошатнулся, однако, но спиртное несколько притупило мои ощущения. Сжав кулак, я нанес ему скользящий удар по щеке. Он дернулся от боли и неожиданности, а из разбитой скулы потекла кровь.
– Прекратите! Перестаньте оба! – закричала Алекс.
Пришедший в себя Димитри, шагнув вперед, сильно ударил меня в солнечное сплетение, так что у меня перехватило дыхание и перед глазами поплыли красные круги. На миг мне показалось, что мое сердце остановилось. Кашляя, я упал на колени, судорожно хватая ртом воздух. Димитри подошел снова, но мне удалось вскочить на ноги, ударив его головой в живот как тараном, а затем, обхватив его руками за талию, изо всех сил толкнуть спиной о стену. Он охнул и стал коротко, но сильно бить меня по почкам. Я держался на ногах, опустив голову и стараясь отвечать ему частыми ударами по ребрам. Боль почти не чувствовалась. Алекс кричала, чтобы мы остановились, но с таким же успехом она могла заклинать ветер.
Мы перестали драться, только когда Димитри наконец сумел отпихнуть меня. Я пытался отдышаться. В спине, там, где он молотил меня, пульсировала острая боль. Димитри держался за бок, морщась всякий раз, когда пытался вздохнуть. Драка продолжалась не дольше минуты, но на нее ушел весь мой адреналин, и я чувствовал себя выжатым как лимон. Рот уже распух, и когда я дотронулся до губы, то обнаружил на ней кровь, хотя и не помнил, чтобы он ударил меня туда.
Внезапно мы оба заметили, что Алекс исчезла. Улица была пуста. Мы уставились друг на друга.
– Возвращайся в Англию, – с трудом проговорил Димитри, повернулся и захлопнул дверь у меня перед носом.
На другой стороне улицы я заметил старика, с любопытством следившего за нами из открытого окна. Он что-то пробормотал и, пожав плечами, пошел спать дальше.
Утром я чувствовал себя так, как будто провел десять раундов на ринге. Каждый сустав болел, а торс от синяков походил на лоскутное одеяло. Рассматривая себя в зеркале в ванной, я удивился своей выносливости: так много повреждений за такой короткий промежуток времени. Я не дрался со школьных времен, и меня поразило, что я забыл, как это болезненно.
