Когда я наконец спустился вниз, глаза Ирэн округлились от ужаса.
– Роберт, что случилось?
– Ничего особенного. Просто на что-то наткнулся ночью.
Она нахмурилась и, хотя явно не поверила моему неуклюжему объяснению, больше ничего не сказала. Я не видел ее с тех пор, как ушел в музей, поэтому она спросила, нашел ли я журнал. Я ответил отрицательно, и мне показалось, что она с облегчением вздохнула.
– Может, его и вовсе не было, – предположила Ирэн, желая верить в это, как и в то, что отец не обманул доверия жителей Итаки.
Я не стал рассказывать ей о своем подозрении, что музей уже кто-то обыскивал. И только в этот момент вспомнил о человеке, который подходил ко мне прошлой ночью.
– Ты знаешь кого-нибудь по имени Эрик Шмидт? – спросил я.
– Вроде нет. А кто это?
– Никто. Да не важно, – покачал я головой.
Ирэн сварила кофе. Потом мы сидели на террасе, и я принял решение вернуться в Англию. Не было никакого смысла оставаться здесь дальше. Отец умер, похороны состоялись, и, какова бы ни была правда, вероятно, для всех будет лучше, если, по крайней мере, в памяти Ирэн он останется безупречным. Когда я сказал ей о своем намерении, она спросила, уезжает ли также и Алекс.
– Не знаю. Вряд ли мы когда-нибудь увидимся с ней еще раз.
Ирэн бросила взгляд на мое разбитое лицо, но ничего не сказала.
– Ты когда уезжаешь? – помолчав, спросила она.
– Съезжу в город и посмотрю, когда будет рейс.
– Надеюсь, Роберт, что ты еще когда-нибудь навестишь меня.
Я ответил, что тоже надеюсь, хотя мы оба понимали, что это маловероятно.
Позже я взял джип и поехал в Вафи. К счастью, бюро путешествий Димитри было не единственным в городе. Я стоял у стойки, пока девушка стучала по клавиатуре компьютера.
– Сегодня вечером есть рейс Лондон–Гэтвик, – сообщила она. – Это чартерный рейс, но пара свободных мест еще найдется.
Я медлил, спрашивая себя, действительно ли хочу уехать. Девушка вопросительно посмотрела на меня.
– Хорошо, беру! – И я протянул ей кредитную карточку.
Через десять минут она выдала мне напечатанное подтверждение.
– Регистрация за два часа до отлета, мистер Фрэнч. Ваш билет будет на стойке авиакомпании, когда вы приедете в аэропорт. Желаю счастливого полета.
– Спасибо.
Я вышел в утреннюю жару и, чтобы узнать расписание, направился к кассе, где продавали билеты на паром. Паром до Самы отходил в шестнадцать часов, и у меня оставалось достаточно времени, чтобы на такси добраться до аэропорта. Но до отправления парома было еще полдня, и их требовалось чем-то заполнить. Я дошел до площади, сел возле кафенио и заказал кофе. Пока я раздумывал, как мне потратить оставшиеся часы, меня грызло беспокойное чувство, что я делаю ошибку. Молодая женщина в синих шортах и белой майке сошла с яхты на пристань. Она стояла ко мне спиной, но, взглянув на ее длинные загорелые ноги и копну густых светлых волос, я вспомнил Алекс. Когда же она, направляясь к булочной, обернулась, я увидел, что на самом деле сходства почти нет.
Допив кофе, я положил на столик деньги и пошел к своему джипу. Я решил вернуться домой и уложить вещи, а потом провести несколько часов на берегу. Задержавшись у книжного магазина, я раздумывал, стоит ли взять что-нибудь почитать в дорогу. Стойка на тротуаре была набита английскими и европейскими романами, а на второй стояли переводы «Илиады» и «Одиссеи». В памяти среди путаницы впечатлений последних дней возник образ отца. Подумав, я решил не покупать книгу.
Сев за руль, я понял, что еду к дому Алекс. Я остановился в конце улицы за старой «тойотой» и стал размышлять, что скажу ей. Но ни одна фраза не звучала убедительно даже для меня самого. В воображении я начинал умолять ее, а заканчивал обвинениями. Когда прошло, наверное, минут сорок пять, до меня донеслось тарахтение мотороллера. Через несколько секунд в воротах появилась Алекс в ярко-красной рубашке и голубых шортах. Я подумал, что она поедет в мою сторону, однако мои ожидания не оправдались. С минуту я медлил, а потом завел мотор и поехал за ней.
Алекс выехала из города по северной дороге, и, следуя за ней, я время от времени видел ее, когда она появлялась на повороте. В конце длинной прямой мощеной дороги у залива Молоса я застрял позади грузовика, нагруженного камнями. Я не мог объехать его, поскольку дорога была слишком узкой и крутой, и мне пришлось ждать, пока шофер наконец не махнул мне с вершины горы, что можно ехать. К тому времени Алекс исчезла из виду. Через двадцать минут, доехав до Ставроса, я остановился на площади, соображая, по какой дороге она могла направиться дальше. Наобум я поехал вниз по дороге к заливу Полис, туда, где почти наделю назад поломался ее мотороллер. На пляже было пусто, хотя в тени оливковых деревьев возле бара виднелось несколько автомобилей и в заливе на якоре спокойно стояла шхуна.
Заметив рядом с машинами мотороллер, я развернулся, не будучи уверен, что это именно тот, на котором приехала Алекс. Я поинтересовался о нем у девушки в баре, и когда наконец она поняла мой вопрос, то заулыбалась.
– А-а, мотоцикл, да?
– Да. Вы не знаете, чей он? Вы здесь девушку не видели?
– Этот мотоцикл мой.
Я поблагодарил ее и вернулся к джипу. За заливом, высоко на горе, я увидел деревню Эксоги и внезапно понял, что именно туда поехала Алекс. Но значит, она обогнала меня на полчаса. Сначала я решил подождать ее возвращения здесь, так как это была единственная дорога, но потом почувствовал, что у меня не хватит терпения. Через несколько минут я уже взбирался по крутой дороге в гору. На первой скорости я осторожно огибал крутые повороты в нескольких дюймах от края пропасти, на дне которой громоздились острые скалы. Проехав примерно две трети пути, я услышал шум приближавшегося автомобиля, и, пока я искал место, чтобы развернуться, он появился впереди из-за поворота. Я сразу же уловил, что он едет чересчур быстро, и инстинктивно рванул руль в сторону, чтобы избежать столкновения. Автомобиль в клубах пыли свернул в другую сторону. У меня хватило времени, только чтобы заметить, что он маленький и темный, и тут до меня дошло, что край пропасти стремительно приближается ко мне. За капотом маячило только пустое небо. Я нажал на тормоз и почувствовал, как колеса заскользили по осыпавшимся камням. На мгновение у меня все внутри похолодело. Еще несколько секунд, и джип нырнет в пропасть.
В сознании замелькали картинки из моей жизни, как будто кто-то быстро пролистывал альбом с фотографиями. Вот мои родители в Оксфорде еще до развода. А вот ворота школы-интерната, и я прохожу ими в первый раз; вот отец на «Ласточке»: он снимает с себя кислородный баллон, и с него вовсю течет вода; вот замершая во времени Алисия. Затем Алекс спит у себя в постели, а я смотрю на нее со стула в углу комнаты. Сомневаюсь, что все эти кадры длились дольше секунды, но я чуть не позабыл о собственной неминуемой гибели. Внезапно сработал инстинкт самосохранения, и я, дернувшись, вернулся к действительности.
Мне сразу же вспомнилось старое правило: когда машину заносит, газуй. На это нелегко решиться, когда скользишь в небытие, – против такого выбора восстают все инстинкты. Но в отчаянии я поставил ногу на педаль акселератора и резко крутанул руль. Шины взвихрили землю, джип круто свернул и рванул через дорогу. Он сильно ударился, двинувшись вверх по склону, и потерял скорость. Какое-то время машина раскачивалась на краю, но потом капот опять непонятным образом развернулся к дороге. Джип громыхнул, стукнувшись о дорогу так, что задрожали все кости, и остановился.
Мотор заглох. Я слышал слабый шум удалявшегося автомобиля, потом наступила тишина, нарушаемая лишь шипением горячего металла и громким биением моего сердца. Я опустил голову на руль. Мои руки, скользкие от пота, дрожали.
Прошло несколько минут, прежде чем я смог завести мотор и продолжить подъем. Остаток пути я ехал очень осторожно. Приехав в деревню, я увидел возле церкви Айя-Марина мотороллер Алекс – на том самом месте, где мы стояли неделю назад. Ключи были в зажигании, поэтому я их вынул и спрятал в карман. Алекс нигде не было видно. Окутанная почти жуткой тишиной, деревня казалась покинутой, как и в прошлый раз, когда мы были здесь с Алекс. Даже вездесущие цикады молчали. Земля, впитавшая жар солнца, выпускала его обратно в воздух, так что дома и деревья дрожали в мареве.
Я пошел вверх по дороге мимо домов с окнами, закрытыми ставнями. Звякнул козий колокольчик, его унылый звук' далеко разнесся в чистом воздухе. На вершине горы в оливковой роще паслось небольшое стадо коз. Я нашел заросшую тропку, которая вела к разрушенному дому, где выросла бабушка Алекс, и снова остановился в мрачной тени сучковатых почерневших деревьев. Дом, с его обвалившимися стенами и пустыми окнами, был тем же самым, но когда я обходил его вокруг, я представлял себе молодого немецкого капитана, сидящего за столом в тени, и почти мог видеть молодую девушку, появляющуюся из рощи на склоне горы.
