Ознакомительная версия.
— Che cosa potrebbe esserci di più grave?! — возмущалась она. Что может быть еще серьезней?
Лэнгдон и Сиенна обменялись тревожными взглядами, и Марта ощущала, что ее два гостя страдали от переизбытка чувств. Не удивительно. Они просто зашли взглянуть на маску, а теперь стали свидетелями кражи самого известного экспоната. Вчера вечером, так или иначе, кто-то получил доступ к галерее и украл посмертную маску Данте.
Марта знала, что в музее есть более ценные предметы, которые могли украсть, и попыталась сосчитать, сколько раз ей так везло. А ведь это первая кража за всю историю музея. Я даже не знаю правил поведения в данной ситуации!
Марта внезапно почувствовала слабость, и снова схватилась за одну из стоек.
Оба охранника галереи были озадачены, поскольку они перечислили Марте свои точные действия и события прошлой ночи: Около десяти часов Марта вошла с Дуомино и Лэнгдоном. Некоторое время спустя тройка вышла вместе. Охранники повторно заперли двери, включили сигнализацию, и насколько они знали, никто не входил и не выходил из галереи с того момента.
— Ну не может такого быть! — Тут Марта выругалась по-итальянски. — Когда вчера вечером мы втроём уходили, маска была в шкафчике, так что явно с тех пор кто-то побывал в галерее!
Охранники с недоумённым видом выставили на обозрение свои ладони.
— Noi non abbiamo visto nessuno![57]
Теперь, когда на подходе была полиция, Марта двинулась в направлении комнаты наблюдения со скоростью, на которую только способно было её тело в состоянии беременности. Лэнгдон и Сиенна машинально последовали за ней.
Видео с камер наблюдения, подумала Марта. Оно уж точно нам покажет, кто здесь был вчера вечером!
* * *
Через три квартала, на Понте Веккьо, Вайента двигалась в тени, когда пара полицейских проникла в толпу, опрашивая прохожих с фотографиями Лэнгдона.
Когда полицейские приблизились к Вайенте, у одного из их заревела рация — рутинный сигнал всем постам от диспетчерской службы. Сообщение прозвучало на итальянском языке и было кратким, но Вайента уловила суть: Любой свободный офицер в области Палаццо Веккьо должен доложить об этом и прибыть, чтобы снять показания в музее палаццо.
Офицеры едва шевельнулись, но уши Вайенты навострились.
Il Museo di Palazzo Vecchio?[58]
Катастрофа прошлой ночи — фиаско, которое почти разрушило ее карьеру — произошло в переулках недалеко от Палаццо Веккьо.
Полицейский сигнал шел со статическими помехами на итальянском языке и был в основном неразборчивым, за исключением двух слов, которые ясно выделялись: имя Данте Алигьери.
Ее тело немедленно напряглось. Данте Алигьери?! Наверняка это не было совпадением. Она развернулась в направлении Палаццо Веккьо и определила местонахождение его зубчатой башни, возвышающейся над крышами соседних зданий.
«Что же произошло в музее? — спросила она себя. — И когда?!»
Если не вдаваться в детали, Ваейнта достаточно долго была оперативным аналитиком и понимала, что совпадения случаются гораздо реже, чем большинство людей может себе представить. Музей Палаццо Веккьо… и Данте? Это как-то связано с Лэнгдоном.
Вайента с самого начала подозревала, что Лэнгдон вернется в старый город. Только это имело смысл — Лэнгдон был прошлой ночью в старом городе, когда все началось.
Сейчас, при свете дня, Вайента хотела знать, вернулся ли Лэнгдон к Палаццо Веккьо, чтобы найти то, что искал. Она была уверена, что он не пересекал мост, ведущий в старыйу город. Существовало множество других мостов, но, казалось, добраться до них пешком, было невозможно.
Она заметила внизу лодку с командой из четырех человек, плывущую по воде под мостом. На корпусе была надпись SOCIETÀ CANOTTIERI FIRENZE / ФЛОРЕНТИЙСКИЙ КЛУБ ГРЕБЛИ. Отличительные красно-белые весла лодки поднимались и опускались совершенно синхронно.
Может быть Лэнгдон использовал лодку? Это казалось маловероятным, но все же что-то подсказывало ей, что полицейские сводки, касающиеся Палаццо Веккьо, были тем самым сигналом, на который стоит обратить внимание.
— Выключите все камеры, per favore! — закричала женщина на английском с акцентом.
Вайента повернулась и увидела, как вычурный оранжевый помпон болтается на палке, так гид женского пола пыталась провести своих похожих на выводок утят туристов через мост Понте Веккьо.
— Над вами самый большой шедевр Вазари! — воскликнул гид с натренированным энтузиазмом, поднимая помпон в воздух и указывая в направлении наверх.
Вайента прежде не заметила его, но там, казалось, выступало вторым этажом сооружение, которое протянулось вдоль верхушек магазинов как узкая квартира.
— Коридор Вазари, — так называют его путеводители. — Его длина почти километр и он обеспечивал семье Медичи безопасный проход между Дворцом Питти и Палаццо Веккьо.
Глаза Вейенты расширились, когда она направилась в подобное туннелю сооружение. Она слышала о проходе, но очень мало знала о нем.
Он ведет к Палаццо Веккьо?
— Немногие избранные с ВИП-связями, — продолжал гид, — могут получить доступ к коридору даже сегодня. Это — захватывающая картинная галерея, которая простирается полностью от Палаццо Веккьо до северо-восточного угла Садов Боболи.
Все, что потом сказал охранник, Вайента не слышала.
Она тут же бросилась к своему мотоциклу.
Швы на голове Лэнгдона снова запульсировали, когда он и Сиенна вошли в крошечную диспетчерскую с Мартой и двумя охранниками. Тесное пространство было не чем иным как переделанной раздевалкой с множеством жужжащих жестких дисков и компьютерных мониторов. Воздух внутри нагрелся от духоты и пах несвежим сигаретным дымом.
Лэнгдон почувствовал, что стены немедленно сомкнулись вокруг него.
Марта села перед видеомонитором, который уже был включен и показывал зернистое черно-белое изображение andito, снимая над дверью. Отметка времени на экране указывала, что вчерашние видеозаписи датированы серединой утра — точно двадцать четыре часа назад — очевидно непосредственно перед тем, как музей открылся и задолго до прибытия в тот вечер Лэнгдона и таинственного Дуомино.
Охранник быстро прокрутил видео, и Лэнгдон наблюдал, как быстро прибывал поток туристов в andito, перемещаясь в поспешном судорожном движении. С этой точки маска не просматривалась, но было все еще ясно, что она в витрине, поскольку туристы неоднократно останавливались, внимательно рассматривали или фотографировали перед уходом.
Пожалуйста, быстрее, думал Лэнгдон, зная, что полиция шла по их следу. Он размышлял, может ли он и Сиенна просто извиниться и бежать. Но они должны посмотреть это видео: независимо от того, что на этой записи, это поможет ответить на множество вопросов и понять что, черт возьми, происходит.
Видео продолжалось, теперь быстрее, и послеполуденные тени начали заполнять комнату. Туристы входили и выходили, наконец толпы начали редеть, а затем резко исчезли полностью. Судя по отметке, времени прошло 1700 часов, свет в музее погас, и все стихло.
Пять часов вечера. Время закрытия.
— Aumenti la velocità[59], — распорядилась Марта, наклонившись вперед в своем кресле и глядя на экран.
Охранник проматывал видео, отметка времени быстро менялась, пока внезапно, около десяти вечера в музее вновь не замерцали огни.
Охранник быстро замедлил запись и снова запустил ее на обычной скорости.
Мгновение спустя знакомые очертания беременной Марты Альварес появились на экране. Она шла вслед за Лэнгдоном, который предстал, одетый в похожий на твид Харриса пиджак от Кемберли, густого цвета хаки и его собственные кожаные туфли из кордовской кожи. Он даже увидел мельком свои часы с Микки-Маусом, выглядывающие из-под рукава во время ходьбы.
Это я… до того, как в меня стреляли.
Лэнгдону показалось очень тревожным смотреть на то, что он делал, абсолютно ничего помня об этом. Я был здесь прошлым вечером… и видел посмертную маску? Каким-то образом, между «сейчас» и «тогда» он успел потерять свою одежду, часы Микки Мауса и два дня своей жизни.
По мере просмотра видео они с Сиенной пристроились позади Марты и охранников, чтобы было видно получше. Пошли беззвучные кадры, на которых Лэнгдон с Мартой подходят к музейному стенду и с восхищением разглядывают маску. Пока они этим заняты, дверной проём позади них перекрывает широкая тень, и в кадр попадает болезненно-тучный мужчина. Он в светло-коричневом костюме, с дипломатом и еле вписывается в дверь. Его живот выпирает так, что беременная Марта в сравнении с ним показалась бы стройной.
Лэнгдон сразу узнал мужчину. Игнацио?!
— Это — Игнацио Бузони, — прошептал Лэнгдон на ухо Сиенне. — Директор музея Опера-дель-Дуомо. Я знаком с ним в течение нескольких лет. Только я никогда не слышал, что его называют Дуомино.
Ознакомительная версия.
