– Вы же сказали, они все ушли дальше? – спросил его доктор.
– Я был уверен.
Парня звали Юсуф, он весь дрожал, обхватив худые колени, нервно раскачиваясь на полу. На макушке его зияла большая проплешина с красно-синим подтёком, похожим на свежий синяк.
– Он их себе вырвал от страха, – сказал Полянский.
– Юсуф, – подошёл к нему Трэвис, – поднимайся, парень, незачем тут сидеть. Давай я тебе помогу.
Но Юсуф только глубже забился в угол.
– Не трогайте его, – сказал доктор, – мы ему сейчас ничем не поможем.
Полянский наклонился к уху Юсуфа и медленно проговорил:
– Я тоже побывал здесь в своём кошмаре. Не знаю, что видел ты. Но этого не существует.
Парень посмотрел на Полянского, и взгляд его будто на миг стал другим, понимающим что-то.
– Если хочешь, ты можешь пойти с нами.
Парень замотал головой.
– Мы за тобой вернёмся, хорошо?
Полянский похлопал его по плечу, потом встал и ушёл.
– Ты тоже видел покойников? – спросил его Трэвис.
Полянский кивнул.
– Что значит тоже? – не понял я. – И вы тоже видели? Вы же сказали, в вагоне никого нет.
– А вы сейчас видите кого-то, кроме Юсуфа? – сказал совершенно спокойно Трэвис. – К тому же я сразу понял, что здесь что-то не так. Я видел отца, а тот уже лет двадцать как помер. Мало ли что привидится в таком-то дурдоме.
– Здесь, скорее всего, распылили какое-то психоактивное вещество.
Полянский ещё раз окинул взглядом вагон и закрыл дверь.
Не успели мы перейти в третий, как в стеклянную дверь перед нами врезалось избитое в кровь лицо. Человек медленно отходил назад, то ли чего-то боясь, то ли к чему-то готовясь, оставив лишь после себя кровавые отпечатки на двери.
– Это ещё кто такой? – спросил Трэвис и, выставив перед собой пистолет, распахнул дверь.
Мужик с окровавленным лицом отпрянул к середине вагона и уставился на нас. Весь обвешанный проводами, он пытался нащупать что-то среди этого механизма… Взрыватель, понял я.
– Держи его! – закричал Трэвис и кинулся на террориста.
Одним прыжком повалив его на спину, он придавил ублюдка к полу, Полянский заломил ему руки, мы с Нилом держали его за ступни. На одном из сидений с ножом в плече пытался отдышаться какой-то мужчина. Я только сейчас заметил его.
– Спасибо, – откашлялся он, – если бы не вы…
– Сильно он вас, а?
– Да не только меня, – вздохнул он.
Ублюдок со взрывчаткой на поясе извивался, как раненый зверь, рыча до надрывного хрипа в грязный, пропитанный кровью пол.
– Заткнись, твою мать! – ещё сильней прижал его Трэвис.
– А вы кто? – никак не мог откашляться мужчина.
– Мы из другого вагона, – сказал Полянский. – Террористы вошли сначала к вам?
– Здесь было двое ублюдков, – задыхался пассажир с ножом. – Сначала они держали нас в заложниках, а потом расстреливали по одному. Тот, кто был старше, убежал, а этот решил расправиться и со мной. Они убили десятерых.
Я, наконец, оглядел плацкарт, но увидел только два трупа.
– Остались только я и дочь, – сказал мужчина, пытаясь вытащить нож из плеча. – Меня зовут Оливер.
– Не трогайте, Оливер, – сказал Полянский, – может быть только хуже.
Из-под одного из сидений вылезла девочка лет шести. Она побежала к отцу.
– Дочь? – спросил я. – Вам лучше пойти в седьмой вагон, там все наши, и там безопасно, если можно ещё так сказать.
Мужчина взял малышку за руку, она с ужасом смотрела на нож, торчащий у отца из плеча, потом на убитого террориста, после – на трупы. Глаза её наполнялись ужасом, лицо побелело. Отец закрыл девчушке глаза и осторожно повёл перед собой.
– Эй, – окликнул я его, когда тот выходил из вагона, – вы сказали, террористы убили десятерых, но тут только два тела.
– Я на какое-то время отключился, а когда пришёл в себя, их осталось только двое.
– Только двое, – повторил я и пошёл к тем сиденьям, из-под которых торчали неподвижные ноги.
Когда отец с ребёнком скрылись в тамбуре, Трэвис выстрелил террористу меж глаз.
– Восемь тел куда-то исчезли, – смотрел я на двух погибших: взрослую женщину и молодого мужчину.
– В сердце и голову, – подошёл к ним Полянский. – Шансов не было никаких.
– Но почему террористы не избавились и от этих тел?
Полянский только пожал плечами.
– Эй, вы там идёте? – Трэвис уже стоял в дверях.
В следующем вагоне все спали, так же тихо, как и в восьмом. Каждый из них мирно лежал на своей подушке, мирно укрывшись своим одеялом, только половина из них были уже мертвы.
– Их застрелили во сне, – сказал доктор. – Никто из них не пытался бежать.
Может, оно и лучше, подумал я. Вот так вот, во сне…
– Что делать с остальными? Будить? – спросил Трэвис.
– Не сейчас, – осмотрел их Полянский.
– А когда? Когда все взлетим на воздух?
– Тогда уже всё равно, – вздохнул он, – спишь ты или нет.
– По-моему, лучше спать, – сказал я.
Трэвис только пожал плечами.
Не успели мы дойти до конца коридора, как дверь перед нами треснула и разлетелась. Нам в спины кто-то стрелял. Мы заскочили в последнее купе и закрыли за собой дверь.
На кровати храпел усатый мужчина.
– Не разбуди! – сказал Трэвис.
Убийца шёл по проходу.
– Дверь закрыли? – крикнул Полянский.
– Держу, – кивнул Трэвис.
– А где Нил? – огляделся я.
Мы переглянулись и тут же услышали выстрел, а следом ещё один. Трэвис распахнул дверь – террорист лежал на полу, а вместе с ним и Нил Эмберг.
Полянский подбежал к несчастному парню.
– Какого чёрта мы зашли в купе без него! – кричал на нас Трэвис.
Никто ему не ответил. А он всё кричал и кричал…
Изо рта бедного Нила бордовой струйкой стекала кровь.
– Я и не знал, что у него был пистолет, – тихо сказал Полянский.
– Я ему дал. – Трэвис тёр раскрасневшиеся глаза.
Бедолага хрипел и задыхался.
– Ему можно помочь? – спросил я.
– Нет, – сказал тихо Полянский.
Нил ещё какое-то время держался, а потом отключился совсем, ещё через пару минут мы уже не смогли найти пульс.
– Если бы он его не убил, этот гад застрелил бы кого-то из нас, – сказал Трэвис.
Тогда-то я понял, что жизнь может спасти даже тот, кто этого не умеет.
Мы закрыли Нилу глаза и вышли из проклятого вагона, перед этим выстрелив в террориста ещё пару раз.
До кабины машиниста, с пропавшим в помехах Колином, оставался всего один вагон.
Полянский потянулся к ручке, но Трэвис опередил его.
– Можно я? – сказал он и, прислонившись лбом к стеклу, попытался высмотреть что-то.
Стекло было грязным и заляпанным кровью, где-то там должен быть его брат, где-то там ещё таились остатки последней надежды, Полянский похлопал его по плечу.
– Время, – сказал доктор, – у нас его не так много.
Трэвис вздохнул и открыл дверь.
С последних сидений плацкарта на нас смотрели испуганные детские глаза. У дверей два убитых пассажира. Одного из них я узнал.
Я взглянул на Трэвиса, он стиснул зубы.
– Мне очень жаль, – сказал я.
Трэвис подошёл к телам, над одним он склонился и поцеловал парня в лоб. Другому закрыл глаза. Этим другим был Эван.
Пройдя ещё немного, мы увидели ещё три трупа. Скорее всего, пассажиры вагона. Двое мужчин и одна женщина, всем не более сорока.
Другие места также испачканы кровью, но были пусты.
Мальчишка всё это время испуганно глазел на нас. Полянский подозвал ребёнка к себе. Но тот не спешил идти.
– Где все остальные? – подошёл я к нему.
Ребёнок только пожал плечами.
– Здесь были только они?
Он завертел головой.
– Сколько было людей? – Я взял ребёнка за руку. Мальчишке около пяти.
Он показал десять пальцев и ещё один.
– Ты что, их сосчитал? – усомнился Полянский.
Ребёнок кивнул.
– И где остальные? Исчезли? – спросил я.
– Что за бред, – посмотрел на меня Полянский.
