Меч рубанул Жермен по шее, когда она была не в состоянии защищаться. Жереми пытался воспротивиться решению суда, которое последовало: ввиду того, что Жермен отбывает тюремный срок, права опеки над дочерью передаются ее родному отцу. Все напрасно. Скоро было объявлено о разводе, и теперь уже бывший муж Жермен стал единственным опекуном ребенка. Астрид переехала жить к отцу, о чьем существовании до этих событий не подозревала, и очень скоро душевная травма переродилась в глубокую обиду и даже враждебность по отношению к матери – за то, что скрывала правду об отце и что бросила ее в момент, когда она больше всего в ней нуждалась. То, что мать в это время была в тюрьме, ничего не меняло.
Отбыв наказание, Жермен поняла, что потеряла все. И только Жереми по-прежнему был рядом и был ей верен, хотя очарование первых совместных лет давно ушло. Клиентуру нужно было сохранить, поэтому он убрал из объявлений и документов имя своей компаньонки, чье присутствие могло повредить репутации кабинета. Разумеется, она могла бы остаться с ним, вернуться на место ассистентки и получать свою долю дохода от консультаций, и, учитывая судимость, это было лучшее, на что она могла рассчитывать. Жермен прекрасно это понимала, благо ее характер не допускал компромиссов даже для себя самой, и все же такая жизнь представлялась ей ужасающе пустой. Все, что заставляло ее сердце биться, у нее отняли, ничего не осталось. Вернувшись к работе ассистентки, она могла бы, по меньшей мере, общаться с миром медицины – этой вселенной, которая заполняла собой ее лучшие годы, занимала собой все ее мысли… Быть может, в жизни случались бы и счастливые моменты, она бы чувствовала себя кому-то полезной…
Несмотря на потребность в самостоятельности и мятежный нрав, Жермен была готова воспользоваться этим шансом, если бы не цена, которую за это нужно было заплатить. Она ужасно скучала по дочке, и несправедливость этой разлуки казалась просто невыносимой. Астрид шел пятнадцатый год, она перестала быть ребенком и на всех парах входила в трудный подростковый возраст. Жила она теперь у отца, в сотне километров от кабинета. И если бы Жермен вернулась на должность секретаря, то работа и все, что с ней связано, заставило бы ее поставить крест на возможности общаться с дочкой, сблизиться с ней эмоционально.
Поэтому-то она и отклонила предложение Жереми, предпочтя еще раз взвалить на плечи бремя судьбы, чем довольствоваться жалкими крохами счастья. Решила направить всю свою энергию на исправление ошибок, которые еще можно было исправить, и открыто признать свои прегрешения. Она покинула любимого мужчину, свой дом, свой город, свой мир и вернулась обратно по той же дороге, что и пятнадцать лет назад, в надежде восстановить утраченную связь с ребенком.
К несчастью, оказалось, что результат не стоил такого отречения. На первых порах Астрид отказывалась от общения с матерью, которая, как ей представлялось, испортила ее детство своим чрезмерным и даже противоестественным стремлением к независимости. Жермен уверяла себя, что девочка попросту попала под влияние отца, и цеплялась за идею, что скоро придет день, когда Астрид станет совершеннолетней и сможет сама принимать решения. Вот тогда-то они и воссоединятся, наверстают упущенное…
Но ничего подобного не произошло. Ни годы, ни жизненный опыт не сделали Астрид снисходительнее по отношению к матери. Да, Жермен Дэтти с некоторых пор стала получать от дочери некоторые знаки внимания, однако отношения между женщинами навсегда остались прохладными и отстраненными, лишенными нежности и взаимопонимания.
Хуже того, в свои двадцать два Астрид вышла замуж за офисного служащего и до двадцати семи лет успела произвести на свет троих детей. И бросила работу, чтобы заниматься семьей. Подобное вопиющее отсутствие у дочери амбиций и скудость устремлений Жермен воспринимала весьма болезненно и на каждом этапе взрывалась возмущением, пыталась наставить ее на единственно правильный путь – путь личной независимости, который проходит, в числе прочего, через финансовую независимость.
Усилия, потраченные зря…
И Жермен Дэтти превращается в противную пожилую даму, которая вечно всем недовольна и к тому же постоянно на взводе. Но, по крайней мере, у нее еще остались спасительные силы, чтобы питать постоянные конфликты – мелкие стычки и масштабные идеологические сражения, море поводов для ворчания, порицания, протестов и критики; и она все еще была женщиной, танцующей с жизнью, пускай и невпопад.
Но вот настал день, когда после жесточайшей перепалки с Астрид Жермен вдруг осознала весь масштаб катастрофы. Незыблемые принципы, определявшие ее поведение после выхода из тюрьмы, – те самые, что помогали ей держать удар в эти трудные времена, – разбились вдребезги: жить ради дочки; учить ее не терять надежду, какие бы испытания судьба ни посылала; воспитывать в ней силу и мужество перед лицом трудностей; доказывать ей свою любовь не словами, а делами; высоко держать голову при любых обстоятельствах; твердо стоять на ногах в любую жизненную бурю…
В тот день, оставшись одна в своей квартире, она долго стояла в гостиной и не могла найти стóящей причины, чтобы двигаться вперед.
И тогда она села в кресло и в нем осталась.
С тех пор Жермен Дэтти встает от случая к случаю, когда того требуют обстоятельства. Она стала мертвым грузом для общества, бременем для социальных служб и объектом постоянной заботы для своей дочери. Ее инвалидность так и не была подтверждена докторами, поэтому Астрид ежемесячно выделяет деньги из своего бюджета, чтобы оплатить домашнюю помощницу для матери. И если каждое утро она приходит к ней, чтобы поднять ее с постели и одеть, то делает это из чувства долга, а вовсе не потому, что любит.
За несколько лет Жермен Дэтти окончательно замкнулась в себе, своей обиде и враждебности ко всему миру.
Но сегодня, сам того не осознавая, просто высказав предложение сдаться полиции, чтобы оградить мать от адских мук панического бегства, Тео пробудил в ее душе лучик надежды – по мнению Жермен, навсегда угасшей.
Может, сегодня – и есть тот день, когда она сможет наконец поквитаться с судьбой?..
Лейтенанту улыбается удача: минуту назад он получил телефонный звонок из пансионата для престарелых, расположенного в пятидесяти километрах от того места, где сейчас находится. Рассылка примет Алисии Вилер и ее сына приносит первые результаты: какой-то служащий в доме престарелых узнал на фото племянницу одного из пансионеров, мсье Франсиса Вилера. Эта дама побывала в заведении вскоре после полудня и увезла своего дядюшку на прогулку.
Само собой разумеется, дежурной рецепционистке она пообещала, что к вечеру привезет старика обратно, но с тех пор о них ничего не известно.
Наконец-то Алисия Вилер допустила ошибку! Небель потирает руки и в который раз всматривается в карту региона. Быстро находит пансионат и, руководствуясь логикой, выбирает маршруты, по которым могут следовать беглецы. Если исходить из предположения, что Алисия Вилер хочет уехать из страны, – то, что она забрала с собой отца, только подтверждает эту гипотезу, – перед ней открываются две дороги: одна ведет в Бельгию, другая – в Германию.
По распоряжению лейтенанта дорожные службы увеличивают количество людей на контрольных постах, в то время как приметы и фотографии Франсиса Вилера распространяются по стране наряду с данными об Алисии, Тео и Жермен Дэтти. Кроме того, полицейским приказано уделять особое внимание автомобилям красного цвета.
С минуты на минуту беглецы будут задержаны – Небель в этом совершенно уверен.
За окном – ночь. В салоне автомобиля темно, и Франсис начинает понемногу скучать. Он не помнит точно, зачем он здесь, и даже не задается таким вопросом, потому что, сказать по правде, ему все равно. Здесь или там – какая разница? Хотя пройтись, размять ноги было бы очень кстати. И сходить в туалет по-маленькому. И поесть. Но, наверное, скоро их всех позовут к столу. И где Эжени? В этой машине ее нет, это точно. Может, его везут домой? И который теперь час?
Франсис вертит головой, силясь найти ответ на множество вопросов, которые проносятся у него в уме. Сидящая рядом дама, кажется, тоже теряет терпение. Это не Эжени, и все же Франсис находит ее очаровательной. Вот только забыл, как ее зовут… Ах да, Жермен! Они разговаривали недавно… Вчера или, может, сегодня после полудня? Нет, наверняка это было сегодня утром! Он не уверен, но тут ничего не поделаешь. Да и какая разница?
Жермен.
Очень красивое имя… Он бы с удовольствием познакомился с ней поближе: время за приятной беседой идет быстрее. Постойте-ка, а какой сегодня день недели? Это очень неприятно, когда ты не знаешь, какие запланированы мероприятия. Нужно будет обсудить это на ближайшем координационном совете и, быть может, даже ввести систему оповещения о семинарах, которые проходят в течение недели… Его коллега Виктор Лебран уже поднимал этот вопрос на прошлом собрании. Почему никто его не поддержал? Франсис вздохом выражает свое раздражение – вот уже много месяцев он возмущается неповоротливостью бюрократической машины, но никто его не слушает. В конце концов, это не только его проблема, он устал повторять, что организационные вопросы касаются всех служащих отдела, но если…
