С трудом сдержалась, чтобы не показать ему средний палец. Вот прям от души бы! Но вместо этого, специально пошла тротуаром вокруг фонтана. С одной стороны, это было дольше и должно было ещё больше взбесить крокодила, а с другой — именно с этого ракурса свет падал так, что Гордееву открывалась прекрасная картина на мои сиськи в полупрозрачном контражуре топа. И всё-то время что я шла, он пялился на них, не отрывая глаз. Пялился, пялился! Я видела!
Обошёл машину, поджидая меня возле задней пассажирской двери, но открывать не спешил, даже когда я подошла вплотную. Окинул тяжёлым, непонятным взглядом. Как же меня это всё достало!
— Что опять не так?! — дерзко выкрикнула я ему в лицо. — Опять какие-то проблемы?
Его верхняя губа напряжённо, выдавая критический уровень злости, дёрнулась.
— Не забывайся, девочка. — А вот голос спокойный, как только может быть спокойным голос, процеженный сквозь сжатые зубы. — Обломаю. — И отточенным движением открыв дверцу, подал руку, помогая забраться на подножку внедорожника.
Лучше бы он наорал в ответ. Или дал пощёчину. Хоть что-то, что позволило бы мне лишний раз убедиться, что и я сука, и он гад! Но его ладонь была большая, уютная и, несмотря на шершавую жёсткость, заботливая. И вместо того, чтобы ещё больше ощутить себя ядовитой стервой, я вдруг превратилась в маленькую потерявшуюся в толпе чужаков девочку. Забралась в салон, уселась, сцепив руки на груди. Глаза предательски защипало.
— Всё нормально? — спросил Сергей.
Я кивнула и отвернулась к окну. В сжатом кулачке, будто светлячок в неволе, всё ещё догорало тепло прикосновения.
На этот раз снова был закрытый клуб. И может, так на мне сказался разговор с Махой, может, стычка с Гордеевым — но сегодня всё происходящее имело какую-то особенно чёткую, нелицеприятную фактуру, словно кто-то забыл поставить на объектив гламурный фильтр. Раздражало абсолютно всё — от небывалого наплыва эскортниц до чрезмерно подобострастной обслуги, но мы, как назло, тусили в отдельном зале, откуда просто так не сбежишь даже в общий туалет.
Обилие роскошных длинноногих шлюх похоже давало присутствующим дяденькам повод думать, что сегодня им можно вообще всё. И в то время, как Коломоец чуть в стороне обсуждал что-то с тремя типами, другие мужчины активно подливали мне виски и развлекали светскими разговорами. Откровенно заглядывали в вырез топа. Прикасались. Будто бы невзначай — то поправляя лямочку на плече, то заправляя за ухо прядь или слегка приобнимая. От этих прикосновений меня обсыпало мурашками отвращения, но со стороны это выглядело так, словно мне нравится. И это поощряло дяденек быть наглее.
Периодически прибывали новые гости, и мне удавалось ненадолго ускользнуть от назойливого внимания, но потом всё повторялось и тянулось бесконечно долго и нудно. Пока не появился наконец сам юбиляр. Его приход заставил всех присутствующих оставить свои развлечения и разговоры и потянуться к богато сервированному столу.
Я обрадовалась, решив, что теперь-то можно будет намертво прилипнуть к Коломойцу, когда заметила вдруг до боли знакомый силуэт среди запоздавших гостей. Обмерла. Похолодела. А ещё через мгновенье, воспользовавшись всеобщим оживлением, скользнула к выходу из нашей вип-зоны.
— Куда? — словно из ниоткуда возник рядом со мной Гордеев.
Я беззвучно выругалась.
— В туалет.
— Заблудилась? — с сарказмом вздёрнул он бровь.
Огромный плюс вип-залов в таких клубах — полная обособленность, включая и уборные: всегда чисто и не надо бродить по полутёмным коридорам и стоять в общей очереди. Но сейчас этот плюс превратился в минус: у нас тут всё было своё, включая холл и даже кухню. И нет смысла идти куда-то ещё.
— Какого хрена происходит, Слав? — безошибочно разгадал мой финт Гордеев.
Я чувствовала себя такой маленькой и жалкой на его грозном фоне, что даже голову поднять не могла.
— Я не пойду туда больше.
— Что случилось?
— Ничего. Просто не пойду. Надоело!
— Так, — увлекая обратно в сторону залы, крепко сжал он мой локоть, — сейчас ты идёшь в туалет, успокаиваешься и возвращаешься к Коломойцу.
— Нет, Игнат, ну пожалуйста! — засеменила я, упираясь каблуками в пол. — Ну пожалуйста, не сегодня!
— Ещё раз, что случилось?
— Ничего, просто мне плохо. У меня болит голова и тошнит. Ты же не хочешь, чтобы я там блеванула?
— Слушай сюда! — резко притянув к себе, почти прижался Гордеев губами к моему уху. — Ты не можешь слиться сегодня. Вот именно сегодня ты НЕ МОЖЕШЬ! Поняла?
— Ну пожалуйста… Только один раз! — По щеке скользнула слеза.
Секьюрити остальных гостей начали прислушиваться к ссоре. Гордеев с нервным выдохом мотнул головой.
— Так, ладно… За мной.
Мы вышли из вип-зоны в общую — подальше от навострённых ушей чужой охраны.
— Я говорил, что у Коломойца сейчас глобальные заморочки происходят? Так вот, сегодня один из самых важных дней. И ты не имеешь права всё херить!
— Да причём здесь я, вообще? Что я там есть, что меня нету — какая разница?
— Ты теперь часть его имиджа. И именно сегодня ты очень важная его часть.
Я подняла испуганный взгляд. Сама не верила в то, что собираюсь сказать, но других вариантов происходящего у меня просто не было.
— Вы что… собираетесь подложить меня под кого-то?
— Ну что ты несешь?!
— Тогда что?
Он шумно выдохнул, помолчал.
— Ладно, давай по-другому. Если сегодня ты доработаешь смену без выкрутасов, твой контракт будет исчерпан уже завтра. Утром же я принесу деньги и отвезу тебя туда, куда скажешь. И всё, ты свободна.
— Ты не ответил на вопрос, — упрямо нахмурилась я. — Зачем я вам так нужна именно сегодня?
— Послушай, Слав, это всё не имеет значения. Ты всё равно не поймёшь, это слишком сложно. Главное — тебе нечего бояться, и сегодня ты доберёшься до гостиницы целая и невредимая. Обещаю.
— Сегодня? — нервно усмехнулась я.
— И завтра тоже.
— Круто. А как насчёт послезавтра, после-после завтра и вообще потом, когда я останусь со всем этим дерьмом один на один?
— Ты можешь не уходить пока всё не уляжется. Тебя никто не гонит.
— То есть, ты как бы и не отрицаешь, что вне Коломойца я сейчас просто вожделенный трофей для всех этих уродов, которые только и ждут удобного момента чтобы меня трахнуть? Просто, ради спорта. Так что ли?!
— Ты себя сильно переоцениваешь, девочка, — обидно усмехнулся он. — Хапнула внимания, думаешь, на тебе свет клином сошёлся, да? Но на самом деле, стоит только перестать отсвечивать, и уже через пару недель о тебе никто даже не вспомнит. И это, между прочим, самая большая боль любой эскортницы. Звёзды всегда гаснут стремительно, запомни это. — Глянул на часы. — Всё, надо идти.
— Я не могу! — обречённо обхватила я себя руками. — Мне кажется там появился Рагиф. Он раньше работал на отца, а потом, по его же заданию, отлавливал нас с мамой, когда мы сбежали. Ты даже не представляешь, какой он моральный урод! Он… — Защипало глаза, задрожал подбородок. Слова о том, что, возможно, именно он «помог» маме повеситься, застряли в горле. — Я не хочу с ним встречаться!
— Но ведь ты даже не уверена, что это он? А даже если и так — это всё равно призрак из прошлого! Твоего отца грохнули полтора года назад. Всё! Или ты до конца жизни собираешься шугаться его бывших шестёрок?
— Ты просто не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь! Если мы сейчас не вернёмся, у нас у всех будут крупные проблемы. Гораздо крупнее, чем какой-то там Рагиф, который, может, и не он вовсе!
Я ткнулась затылком в стену. Зажмурилась.
— Зачем ты вообще меня во всё это втянул? Почему было не нанять профессиональную шлюху?
— Может, затем, что это ты попросила меня о помощи, и я просто помог? И разве тебе хоть раз пришлось делать хоть что-то, что не прописано в твоём договоре? И разве ты сама не косячишь по нему, а я не закрываю на это глаза?
