готовы помочь всем нуждающимся. Они его приняли к себе и выделили ему комнату, вот и все. Они считают, что человеческий разум искажен материальными желаниями, а их движение призвано лечить людей от этого недуга и спасать их души.
– А что у них за деревня такая? – спросила Кристина.
– Странная деревня, – ответила Илария. – Они живут в своем мире, однако в двух шагах от тех мест, где произошли жестокие убийства.
– У них все открыто, – вмешался Безана, – все двери нараспашку. Где-то в окрестностях бродит серийный убийца, а они даже не пытаются себя обезопасить. Если честно, нас это беспокоит. Мы даже поговорили об этом с их гуру, то есть с руководителем. Но он в ответ только улыбнулся и сказал, что полиция думает точно так же.
– Полиция их тоже допрашивала? – спросила Кристина, поднося ко рту деревянную ложку, чтобы попробовать, готов ли рис.
– Да, – ответил Безана, – и все добровольно согласились сдать тест ДНК. Сомневаюсь, что среди них может скрываться убийца, однако в деревне полно потенциальных жертв. Девушки, приехавшие из Греции, из Шри-Ланки и из соседних долин, ходят там в сари и угощают посетителей тортами. Сейчас им следует быть очень внимательными.
Ризотто было готово, и Кристина пригласила всех за стол. Блондин оказался специалистом по рекламе, а его жена-швейцарка – архитектором. Пришла и нетрадиционная пара, оба работали в модельном бизнесе. Парень Лауры, адвокат, пришел вместе с кузеном-экономистом. За ужином не утихали разговоры о вампире из Боттануко. Кристину, только что вернувшуюся из Ирана, никто не расспрашивал, зато серийный убийца, непонятно почему, интересовал всех.
Илария не привыкла общаться со своими читателями. Когда ее статьи шли в печать, ей почему-то казалось, что их никто не станет читать. Но люди читали, запоминали детали и хотели большего.
– Как по-вашему, он будет еще убивать? – спросил экономист, темноволосый красавец лет сорока с орлиным носом. – По сути, у Верцени было всего две жертвы.
Он говорил вроде бы со всеми, но обращался только к Иларии.
– Обычно серийные убийцы, дойдя до этой точки, остановиться уже не могут, – ответила Илария. – Мы убеждены, что эти убийства у него не первые. Связи с другими преступлениями нет, поэтому мы не можем об этом писать, однако у нас такое ощущение, что так называемый латентный, то есть скрытый, период, который иногда длится годы, уже прошел.
Всех околдовала такая гипотеза. Внесли поленту с курицей, но вопросы еще остались.
– Он ведь мог радикально поменять образ действия? – спросила Кристина. – Иначе мы бы заметили другие подобные преступления. Все эти выпотрошенные внутренности, укусы и надписи кровью… Неужели полицейские не смогли найти ни одного прецедента?
Илария бросила быстрый взгляд на Безану. Дальше следовало говорить ему.
– Конечно, мог изменить свой modus operandi, но не слишком. К примеру, если он каннибал, если ему нравится душить своих жертв, то маловероятно, что он начинал с того, что стрелял им в затылок. Из-за этого у нас есть подозрение, что он действовал за границей. Существуют страны, где люди исчезают очень незаметно.
– А что думают по этому поводу следователи? – спросила Лаура.
– Не знаю, что думает заместитель прокурора, она дама не слишком приветливая, и разговаривать с ней трудно. Но у меня есть приятель в полиции, который со мной согласен. Только дело в том, что расследование невозможно, если не сузить границы поисков. Хотя это всего лишь теория и она может оказаться ошибочной.
Была почти полночь, и никто не хотел начинать год с обсуждения таких ужасов. Кристина с сестрой встали из-за стола и отправились за двумя бутылками шампанского, которые принесла одна из пар. Швейцарка и экономист расставили бокалы. Адвокат нарезал дольками торт, который Безана приобрел в лучшей кондитерской Милана. Вот-вот начнется обратный отсчет, и все должны быть радостными. Включили телевизор, подвесили ветку омелы, а кто-то уже принялся пританцовывать под веселую музыку.
Девять, восемь, семь…
Илария никак не могла включиться во всеобщее веселье. Она держала в руке бокал и вглядывалась в него, словно пытаясь найти на дне ответ.
Шесть, пять, четыре…
Она спрашивала себя, что делает в эту минуту убийца. Кто знает, где он. Кто знает, как он выглядит. Может, совершенно нормально, как и все окружающие. Есть ли у него друзья? Семья? Или он один? С кем он празднует сегодня ночью?
Три, два, один…
Убьет ли он снова?
В первый день нового года Иларии хотелось отдохнуть, поваляться в постели целый день. Но ничего из этой затеи не выходило, ее мучило беспокойство. Чтобы отвлечься, она принялась гладить белье. В конце концов, она уже сто лет этим не занималась. Взяв утюг, Илария старательно принялась разглаживать вещи. Но тревога не отпускала.
Сегодня у нее из головы не выходили дети Антонеллы Равазио, которым предстоит пережить то, что когда-то пережила она сама. Кто-то возьмет их за руки и будет вынужден объяснить, очень деликатно подбирая слова, что их маму убили, а главное – кто убил.
Илария прекрасно помнила этот момент и чувство вины, которое испытала. Она тогда действительно ненавидела тетю, которая ей обо всем сказала, причем именно тетю, а не отца. Илария никому бы не призналась, но она тогда подозревала, что тетя врет. Та никогда не ладила с ее отцом и даже иногда с мамой. Илария продолжала думать, что мать действительно уехала, потому что ей все надоели. Она придумывала кучу версий произошедшего, лишь бы не оставаться один на один с голой правдой.
Из своей комнаты Илария постоянно слышала, как в гостиной вполголоса спорили дядья и тетки. Они говорили, что ей надо найти психолога. И она начинала подозревать психолога в сговоре с ними. Илария думала: вот они сейчас убедят меня, что это сделал папа, но это неправда.
Драма развернулась, когда тетки убедили ее несколько минут поговорить с адвокатом. Это был воспитанный мужчина, он даже принес ей подарок: шкатулку. Илария без конца открывала и закрывала эту шкатулку, потому что в ней было много потайных отделений. А адвокат тем временем старался потихоньку задавать ей вопросы. Но Илария сама стала как эта шкатулка: то открывалась, то закрывалась, и много что оказывалось спрятанным в потайных отделениях.
– Нам потребуется терпение, – сказал адвокат тетушкам, выйдя за дверь. – Не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы она могла давать показания.
Илария представляла себя в суде перед отцом, вынужденной заявить: «Убийца – это он». Чтобы там не оказаться, она изо всех сил старалась заболеть: выходила на
