Тот привёл нас в небольшую лабораторию, по-видимому, служившую жильцу пристанищем. За всей этой ситуацией, я и не заметил, как нашёлся ответ на мой второй вопрос: «Если кто-то здесь есть, то сколько их?»
Судя по одинокой кровати с засаленной простынёй, груде мусора в одной части комнаты и расставленных консервах в другой, перед нами стоял последний учёный Земли. Доведённый до безумия осознанием вечного наблюдения со стороны ангелов смерти снаружи.
– Простите… простите, люди добрые… я…
– Заткнись, – сплюнул я. – Где… ох… где у тебя лекарства? – с трудом присев на кровать, спросил у него.
– Кажется… кажется вон там… простите… я давно… не говорил ни с кем… – дрожащим голосом, просипел старик-ровесник.
– Этна, подай саквояж. Марко, ты держи его на мушке.
– Есть! – ответит паренёк, нахмурившись. – Только дай повод, старикашка! Я тебе мигом отомщу за дядьку!
– Успокойся, – шикнула сестра. – Мне кажется, вся эта ситуация – крайне неприятное недоразумение!
– Очень неприятное, – через боль, ухмыльнулся я, разбирая содержимое аптечки. – Отлично, настойка семицветника!
– Что она даёт? – поинтересовалась девчонка.
– Ускоряет свёртываемость крови. То, что нам сейчас нужно, – ответил я, выливая часть флакона себе на рану, а часть – в горло. – Вот, дай этому психу остатки, – чуть успокоившись, ответил я.
– Ты уверен? – насторожилась Этна.
– Предлагаешь бросить его умирать? Сама ведь сказала, что это, возможно, просто недоразумение, – улыбнулся ей. – Эй, придурок! Ты ведь не хочешь стать первым на счету у этого паренька? Тогда не дёргайся, мы и тебя подлатаем!
– С-спасибо… – принял он из рук Этны лечебную настойку.
– У тебя пули с дробью были? А то рана выглядит, как от обычных. Но мало ли…
– Дробь есть… но я не… использую… – шмыгнул носом жилец.
– Значит, шансы на гангрену заметно снизились, – выдохнул я. – Этна, поищи что-нибудь вроде щипцов и ложки. И какой-нибудь жгут. Знаешь, как он выглядит хоть?
– Знаю-знаю! – ответила она. – Вот, нашла.
– Прекрасно… обработай их в спирте, – сказал я. – Где у тебя спирт тут, стрелок? – и посмотрел на патлатого учёного.
– Т-там… – тот ткнул пальцем в груду консерв.
Порывшись немного, Этна достала несколько пузырьков с чистым медицинским спиртом. Учитывая, что лежал он рядом с хрючевом, становилось понятно, для каких целей использовал его жилец. Стиснув зубы, я промыл рану, удалив с краёв остатки пороха. Следом, были продезинфицированы инструменты. Впереди осталось самое сложное…
Затянув жгут на ноге, и взяв в зубы небольшой валик, я раздвинул края раны и просунул туда ложку. Этна накрыла рот ладонями, слыша моё сдавленное рычание.
Из глаз брызнули слёзы. Ковыряться в собственной ноге было не так больно, как давать это сделать кому-то другому. И в этом была проблема. Я слишком себя щадил.
– Агх… агх… нет! Херня получается… Этна, давай ты…
– Что?! – воскликнула девочка.
– Я буду держать раны раскрытой, а ты просунь пинцет, нащупай пулю и вырви её из меня. Тело не даёт мне причинять себе такую боль… – вытерев пот, сказал я.
– Давай, Этна, иначе дядя помрёт с пулей в ноге! – высказался Марко.
– Л-ладно… У меня просто нет опыта, я боюсь причинить тебе боль… – растеряно ответила Этна.
– Её нужно причинить. Без этого никак, – вздохнул я. – Иначе точно, как сказал Марко, умру от гангрены.
Простояв с минуту и собравшись с мыслями, девочка дрожащими руками взяла пинцет и присела рядом с моей ногой.
– Подожди, пока трясти перестанет, – сказал я. – Помню, когда мне впервые доверили вскрывать человека, я тоже нервничал. При том, что он был уже мёртв, хех…
– Это такая попытка подбодрить?! – нервно усмехнулась Этна.
– Нет, просто история из жизни… – вздохнул. – Просто представь, что пытаешь достать колечко из вязкого болота. Не думай о том, что мне больно. Я постараюсь не кричать. Вбей себе в голову, что ты просто должна его достать, во чтобы то ни стало, так будет легче.
– Ты много людей так прооперировал? – спросила девчонка.
– С десяток, может, пока не привык, – ответил я.
– Хорошо, – произнесла Этна, успокаивая тремор.
Я взял в зубы своё левое предплечье, а правой рукой держал рану раздвинутой. Этна засунула внутрь ложку, оттягивая израненное мясо. Мои клыки впились в рубашку, прокусывая её до кожи. В это время, Этна просунула внутрь пинцет и, кажись, нащупала пулю, доставшую до кости. Я кое-как проглотил не вырвавшийся крик, когда искорёженный свинцовый шарик царапал мясо изнутри.
Через пару секунд, пуля звякнула о пол и боль стала слабее. Я смог выдохнуть и вытереть слёзы и липкий пот с лица.
Отлежавшись несколько секунд, промыл рану спиртом, промокнул кусочком бинта и наложил давящую повязку, убрав жгут. Благо, это оказалось всего лишь сосудистое кровотечение, а не артериальное.
По расспрашивав у чокнутого, Марко достал мне новые штаны. Я также переодел рубаху, поскольку у моей все рукава были в крови.
– Подойти сюда, придурок, – обратился я к учёному. – Давай, иди, не боись, – я даже не стал направлять на него револьвер.
С трудом, я принял сидячее положение и поставил ноги на пол.
– Встань на колени и повернись плечом, – добавил я.
Разорвав рукав накидки, я прощупал рану, вызвав стоны у подстреленного учёного.
– Вот ты ублюдок, конечно. Пуля прошла на вылет, тогда, как я тут час корячился…
Спасибо О, что мне не пришлось его раздевать, но уже по одной только руке без накидки стало ясно, что жилец не доедает. Моя пуля прошла вдоль кости, оставив в ней трещину, и, отрикошетив, разорвала то не многое, что осталось от мышц трицепса. Вероятно, он упал от неожиданности и боли. Имей он ту же подготовку, что и я, скорее всего, довёл бы дело до конца и разнёс мне голову, пусть и с одной рукой.
Промыв рану, забинтовал его плечо и сделал косынку через шею, дабы не тревожить треснутую кость. По сути, проблема у нас с ним была одинаковая, только я ещё и крови потерял где-то литр. «Вот так знакомство…» – фыркнул про себя, закончив бинтовать жильца.
– С-спасибо… добрый… че-человек… – трясущимися устами промолвил учёный.
– Что же ты, гад, пальнул по мне, не подумав? – устало протянул я, наконец, получив возможность распластаться на кровати.
– Я думал… ты лишь одна из этих тварей… Иногда… они зовут меня… голосами тех, кого давно нет в живых… – ответил жилец. – Простите… я давно… не говорил… даже с самим… собой.
– Давно ты один? – спросил я.
– Наверно давно… потому что я… не помню света О… Мои товарищи… все погибли на улице… спустя, может, несколько лет. – рассказал учёный.
– Значит, конец света застал вас здесь? Вы не пытались спуститься?
– Те, кто спускался… никто не вернулся… Один всё же вернулся… Потом набросился и растерзал двоих… ночью. Он перестал… быть человеком… И мы осознали… что у подножья нечего ловить.
– Как вы выживали? В какой момент появились эти, как ты их называешь, «твари»? – мне стало интересно.
– У нас было немного… семян… Мы изучали растения… Пришлось начать их выращивать… Ещё были стратегические запасы… Лет на двадцать… Но нас становилось меньше… поэтому переживать не пришлось, – сказал жилец.
«Моя теория о том, что в горах серая гниль не смогла достать до людей оказалась правдой. Но, если план О состоял в том, чтобы покарать всех грешников… Появление ангелов стало вопросом времени.
– Однажды, мы отправили группу в лес… добыть грибов и оленины… Вернулся только Джек… он сказал, что остальных растерзали уродливые люди с крыльями и кривыми зубами… Сказал, что они требовали от нас принять судьбу… Смерть, то бишь… Сказали, мол, если согласимся и покаемся, то умрём во сне… Если нет, то нас постигнет судьба группы Джека.
«Господь, разве в этом был твой замысел?» – в очередной раз спросил я.
– Мы начали строить укрепления… но они не помогли… их всех убили.
– Как ты умудрился выжить? – спросил я. – Я видел баррикады снаружи. Эти существа могли выбить окна, и добраться до тебя. Их даже пули не берут, уверен, их тела достаточно прочны для этого.
