Брад посмотрел на уходящий вглубь земли черный туннель. Там яростно горели глаза машины-змеи.
В голове у хищника стоял человек. Брад сообразил, что в каждом животном хранится образ человека, чтобы они знали, кого остерегаться и кого искать.
Человек, заточенный в змеиной голове, был образцом добычи, которую выискивала змея. Когда машина остановилась у платформы, другой человек высунулся из маленького окошка в хвосте и что-то прокричал. Наверное, звал на помощь. Или предупреждал других об опасности. Но никто не обратил на него внимания. Люди спокойно заходили внутрь змеи, добровольно принося себя в жертву. Точно такие картинки Брад видел в книжках, там женщин и мужчин бросали в яму, чтобы умилостивить разгневанного бога Брад знал, что эти боги поддельные. Ему отец объяснял. Скорее всего, здесь обитает целая подземная колония змей, и люди пытаются их задобрить, чтобы хищники не выходили наружу и не причиняли вреда горожанам. Но ведь это неправильно! Это не те боги! Злое святилище всех обмануло.
Брад нахмурился и стал разглядывать свои сапоги.
Он боялся, что его ведут на заклание. В жертву поддельным богам. В жертву, которая будет напрасной. Из туннеля тянуло могильным холодом, воздушная волна давила на грудь, предупреждала об опасности. Видно, придется сдаться. Придется принести себя в жертву, стать символом добра и свободы для горожан, живущих наверху. Брад уже знал, что время его на исходе. Он смотрел на спящего мальчика и пытался понять, зачем Щен привел их сюда.
Машина-змея уползла в свою пещеру. С другой стороны показались глаза следующего гада, он с грохотом катился к жертвеннику.
Чрево распахнулось, хлынул печальный поток отвергнутых. На платформе появились двое в одинаковой одежде, такой же как у человека в змеиной голове. Оба уставились на Брада. Пуговицы у них переливались в электрическом свете, словно глаза змеи. Вне всякого сомнения, это ее жрецы. Они тоже поклоняются идолам.
Брада обдало потоком теплого воздуха, змея пронеслась мимо. От мыслей о скором конце, от неправильных, дурных помыслов Брада затрясло. Джой робко подняла голову.
Жрецы остановились возле скамейки. У одного в руках была газета, он щелкнул по фотографии:
— Ну, кто был прав?
Второй с отвращением оглянулся на туннель, покачал головой и вздохнул. На секунду все замерло, а потом вдруг жрецы вцепились в Брада и рывком подняли на ноги. Добыча попалась. Голова Щена со стуком ударилась о пластмассовое сиденье, но мальчик даже не проснулся.
Джой ничего не могла поделать. Она сунула ладони под мышки и задрожала, в горле застрял крик отчаяния.
Брада потащили. Он оглянулся и позвал подругу. Без слов. Внезапно в голову пришла ужасная мысль. А вдруг Щен и Джой предназначены в жертву змее? Брад стал как вкопанный. Жрецы изо всех сил старались сдвинуть его с места, но без особого успеха Брад всхлипнул. Его хотят принести в жертву? Пусть! Лишь бы это помогло людям. Но вот друзья… Не дай бог с ними что-нибудь случится! Надо вырваться и забрать с собой Щена и Джой. Надо спасти их из подземелья, чтобы они могли подняться на поверхность, перестали дышать этим спертым воздухом, который рождает в голове отвратительные мысли. Но пока Брад пытался освободиться, жрецы сбили его с ног и навалились сверху. Один из них затараторил в узкую черную коробочку. Оттуда ему что-то ответили, но что именно, из-за треска было не разобрать.
Грязная плитка холодила щеку. В спину уперлось острое колено. Брад видел, как рядом останавливаются ноги, как толпится вокруг разноцветная обувь.
— У нас тут зубной маньяк, — объявил в коробочку один из жрецов. Он нарочно кричал, чтобы его услышали пассажиры. Голос дрожал от восторга и азарта. Внезапно жрец, словно испугавшись чего-то, торопливо закончил — Нужно подкрепление.
Брад не шевелился. Да и невозможно было шевелиться под тяжестью двух здоровых мужиков. Вот так же на него когда-то давил целый стог сена, внезапно свалившийся со второго этажа сарая. Брад тогда был еще маленьким мальчиком. И теперь его, наверное, тоже считают младенцем, раз боятся, что он сбежит. А вдруг он и правда струсит? Такая мысль Браду совсем не понравилась. Стало стыдно. Ведь этим людям нужна защита. Надо пойти с ними, пойти радостно, надо, чтобы губы перестали дрожать, надо быть сильным. Храбрым мальчиком. Тогда я стану самым хорошим.
Брад услышал смех. Даже, скорее, смешок. Между ног было тепло и сыро. Брад с трудом повернулся и увидел лужу. На штанах темнело мокрое пятно. В поле зрения появилась перевернутая голова. С нее свисали длинные темные волосы. Джой. Она смотрела на Брада. Черты ее лица странно исказились, подбородок стал маленьким лбом, а лоб — подбородком. Джой смешно приоткрыла рот. Брад рассмеялся. А вот еще одно перевернутое лицо. Щен. Он что-то говорит, но слова тоже кажутся перевернутыми. Брад никак не мог их разобрать. Он улыбнулся друзьям. Из груди рвался смех. Брад смотрел на вереницу перевернутых лиц и смеялся.
Часть третья
САМООТРЕЧЕНИЕ
Глава первая
ГЛЯДЯ НА СОЛНЦЕ
— Слушай, ты должен принять решение, — сказала мужу Андрена. Она оглянулась на кожаное кресло и медленно села. Джим стоял у окна своего кабинета. Четырнадцатый этаж. Город тонул в утренней дымке. Солнце стояло в зените, но туман никак не рассеивался. Мысли Джима тоже заволокло пеленой.
— Я уже все решил. — Он так и не повернулся к жене.
— Задай себе один очень важный вопрос. — Андрена погладила кожаные подлокотники. — Ты знаешь какой. И ответь на него честно.
— Я сотни раз защищал людей в такой ситуации.
— В какой?
— В какой?.. — Джим разглядывал в стекле отражение Андрены. И она, и кресло казались ему маленькими и далекими.
— Да проснись ты, Джимми!
— Я не сплю, — откликнулся он. — Ты знаешь в какой. Я защищал виновных. — Джим переступил с ноги на ногу и слегка повернулся, чтобы видеть жену. — Хотя какая разница? Работа есть работа.
— Вот видишь! — Андрена обхватила колени руками. — По-твоему, он все-таки виновен.
— Я этого не говорил.
— Да ладно тебе, Джимми! Я тебя не первый день знаю. Ты сказал, что много раз защищал виновных.
— Значит, веришь, что Брад — убийца. — Она смахнула со лба непослушные пряди.
— Да не важно, в чем именно он виноват! — сердито ответил Джим. Внизу мельтешили машинки и человечки, и он подумал, что может раздавить их, как муравьев. — В чем-то Брад точно виноват. И в чем-то нас обманул. Теперь я это понял.
— Очень даже важно. Просто ты винишь его в смерти Стива.
— На суде я не дам воли чувствам. Не волнуйся. — Джим вдруг услышал, как со свистом вырывается из ноздрей горячее дыхание. — Ты же знаешь, как я работаю. Только закон. Тут дело в игре слов, в том, чтобы быть всегда начеку, чтобы склонить на свою сторону присяжных, чтобы превратить черное в белое, если понадобится. Внимание к нестыковкам. Предположения. Точность. Абсолютная точность формулировок. Только факты. Это мне по силам. Я знаю, что говорить. Знаю людей, которые становятся присяжными. Знаю, как они думают, как устроены их мозги. Меня этому учили.
Они помолчали. Супруги все больше отдалялись друг от друга. Джим обернулся. Андрена смотрела сквозь него, куда-то в окно. Наверное, на самолет, снижающийся перед посадкой.
— Я, вообще-то, хотела сходить с тобой пообедать, — спокойно сказала она. — Чего мы распалились? Давай не будем ссориться.
— Уже поссорились.
Андрена встала.
— Тогда давай объявим короткое перемирие.
— Вот что, Андрена! — Джим прислушался к себе, пытаясь найти в глубине души остатки любви. Ведь жена у него такая красивая, такая стройная, волосы мягкие, черты лица тонкие. Он ее так любит. Джим вздохнул и сдался: — Не знаю я, виновен он или нет. Я его спрашивал: «Это ты зарезал того человека?» Молчит.
— А каким тоном ты его спрашивал?
— Спокойным. Я знаю, как надо задавать вопросы.
— Точно спокойным? Ты иногда ужасно давишь. И начинаешь говорить противным голосом. Ты же понимаешь, как это действует на людей, тем более на Брада. Ты ведь адвокат.
— Я в курсе, — терпеливо ответил Джим. — Так вот, никакой угрозы в моем голосе не было.
Он сел за стол, откинулся на высокую спинку черного кожаного кресла и принялся сосредоточенно перекладывать бумаги с места на место.
— Брад ни за что тебе не ответит, если поймет, что ты злишься.
— Ты у нас что, главный психолог? Ты его даже не знаешь.
— Знаю. Я его видела.
— Господи, что с людьми стало? Все норовят друг дружке в душу залезть. — Джим щелкнул пальцами.
— Я, конечно, не психолог, но в университете психологию изучала. Целых три года. И немножко в этом смыслю. Уж точно больше вас, мистер Вивисектор.
Джим поднял голову и молча посмотрел на жену, даже бумаги перестал перекладывать.
