— Она была моей жизнью, Хейли. Моей гребаной жизнью. — Он рассмеялся, но на его лице отразилась боль. — Я думаю, что остался в дураках, да?
Хейли устала и больше ничего не хотела, кроме как забраться в постель и вырубиться. Но даже в этом случае она знала, что не сможет этого сделать.
— Это действительно сказывается на моей маме, — сказал он. — Она переживает что меня обвиняют в исчезновении Тиффани, да еще и в колледже с ней стали дерьмово обращаться. Шепотки за ее спиной, пристальные взгляды... — Мать Чарльза входила в штат охранников в Кавелье-де-ла-Саль. — Люди останавливаются перед домом и кричат гадости, — продолжил он. — Черт возьми, кто-то даже бросил кирпич в окно нашей гостиной прошлой ночью. Моего младшего брата ударило каким-то стеклом. Это становится уже слишком. Слишком чересчур.
Он откинулся на спинку кресла и вздохнул.
— Она замечательная женщина, Хейли. Ты знаешь, она оставила все в Новом Орлеане, чтобы перевезти нас сюда. Ее друзья детства, ее сестра, хорошая работа. Просто чтобы убедиться, что со мной и моим братом будет все в порядке. И должно же было это случиться, — сказал он, его левый глаз подергивался. — Иногда я думаю, что для нее все стало бы намного лучше, если бы меня не было рядом.
Три вспышки молний пронзили небо, как беззвучные крики. Все в этой ночи стихло. Даже сверчки.
— Я не знаю, сколько Тиффани тебе рассказала, но я вляпался в кучу неприятностей в Новом Орлеане. Пошел по неверному пути. Связался не с той компанией. Создавая много хаоса в ее сердце. Мама всегда любила меня. Знаешь, настоящая любовь. И я всегда был таким огромным разочарованием.
— Забавно, что я был чист уже больше года, а теперь меня подозревают в том, что я совершил что-то гораздо худшее, чем я когда-либо даже думал делать. Это просто бред какой-то.
— Мне жаль это слышать, — сказала Хейли, понимая, что ее слова звучат безнадежно пусто, но не зная, что еще сказать. Она смотрела перед собой, ничего не видя.
Они долго сидели вместе в тишине. Внутри дома ледогенератор на кухне выпустил кубики льда, и Хейли услышала, как они со звоном упали на пластиковый поднос.
Ее веки начали опускаться.
Чарльз наклонился вперед, и цепи, поддерживавшие качели, запротестовали.
— Хочешь знать, зачем я пришел сюда сегодня вечером?
Хейли повернулась к нему, ее глаза остекленели.
— Потому что, даже если никто другой в мире этого не сделает, мне нужно, чтобы ты мне поверила. Поверила, что я никогда, никогда не причинил бы вреда Тиффани. Ты была ее лучшей подругой, Хейли. Мне необходимо, чтобы ты поверила.
Глава 51
Позже тем же вечером у него разболелась голова. В ней было слишком много мыслей, и все они боролись за его внимание. Они бились в мягкие, хрупкие стены его разума, колотились так сильно, что казалось, будто череп меняет форму. Его мать продолжала кричать на него. С каждым днем мыслей становилось все больше и больше, и он был близок к тому, чтобы развалиться на части.
Он купил новые журналы и не мог достаточно быстро разорвать страницы. Схватив как можно больше глянцевых страниц, он вырвал их из переплета: картинки, реклама, карикатуры, фотография одеколона. Он рвал до тех пор, пока переплет не стал полностью голым.
Схватил другой журнал и начал его кромсать. Изображения красногубых, с глазами лани, грязных женщин усеивали его пол, их лица и тела были разорваны на куски. Они смотрели на него тупыми взглядами. У них были глаза мертвецов. Когда его руки начало сводить судорогой, он остановился и лег у стены напротив своей кровати. Он попытался вспомнить, как был внутри дома Андерсонов и как хорошо это было. Но не мог. Его мать кричала слишком громко.
Над его головой кто-то скребся. В окно. Йен. Он крепко зажмурился. Желание убивать стало таким навязчивым. Он чувствовал себя таким спокойным после Тиффани, таким спокойным после своей матери. После их смерти его головные боли и кошмары утихли... на некоторое время. Он чувствовал себя почти нормально.
Но он не был нормальным. Он никогда не будет нормальным.
Он начал терять самообладание, его маска медленно сползала. Дочь этой женщины видела его в лесу. Между ними стоял дуб, и он видел половину ее лица. Было темно, и он надеялся, что она не разглядела его хорошенько, прежде чем убежать. Но вполне возможно, что ей это удалось.
Тиффани тоже начала кричать. Каждую ночь с пруда доносились ее крики, такие громкие, что он мог слышать их из своей спальни. Они пытались втянуть его в неприятности. И они это сделают. В конце концов, пройдет не так уж много времени, прежде чем они точно выяснят, кто он такой. У них, вероятно, уже была хорошая идея.
В маленькой комнате было тесно, и его душила затхлость. Не обращая внимания на Йена, он пошел на кухню и достал пиво из холодильника. Затем перешел в гостиную. Надеясь, что пиво успокоит, он залпом выпил его.
В стенах зазвенели трубы. Элли дома. Ему придется уйти. Он потянулся за ключами от грузовика, но было слишком поздно. За его спиной послышались шаги Элли, и комнату наполнил резкий запах. Она распылила духи. Он попытался подавить чихание, но оно все равно вырвалось.
— Будь здоров, — сладко проговорила она. Сестра обошла диван и теперь стояла перед ним, загораживая телевизор. Синее полотенце, испещренное пятнами, было свободно обернуто вокруг нее. С ее волос капало, и она накрасила губы ярко-красной помадой.
Элли поджала губы.
— Ну, — поддразнила она, — думаешь, у твоей маленькой подружки тело лучше, чем у меня?
Он не смотрел на нее. Йен последовал за ним к передней части дома и теперь сидел у окна гостиной, скребя блохастой лапой по запачканному стеклу.
Ее тон стал холодным.
— Я задала тебе вопрос.
— Прекрати это.
— А что, если я не захочу?
Он молчал.
— Я всего лишь делаю тебе одолжение, ты же знаешь. Это потому, что мне тебя жаль. Мама была права. Ты жалок.
Он бросил на нее быстрый взгляд и увидел, что она снова ухмыляется. На мгновение он вспомнил старые времена. Маленькая девочка с грязным лицом, похожая на сорванца с косичками и в маленьком полосатом бикини, плавает с маской в канаве на переднем дворе, ловит раков и головастиков.
Она часто ходила за ним к пруду и в лес. Она была его маленькой поклонницей. Но это было так давно. Та Элли умерла и исчезла.
— Послушай, это для тебя. Все это. — Полотенце упало прежде, чем смог отвести взгляд, и он увидел ее обнаженное тело. Ее голую грудь, полную и упругую. Ее тонкую талию и плоский, гладкий живот. — Ты можешь взять это, ты ведь знаешь, — соблазняла она. — Это лучшее, что у тебя когда-либо будет.
На долгое мгновение его глаза были прикованы к ней, и он не мог дышать.
Она была... прекрасна.
Пиво быстро скисло у него в животе.
— Господи! — заорал он, швыряя свое пиво через всю комнату. Бутылка разбилась об окно гостиной, и стекло разлетелось вдребезги.
Она скривила лицо.
— Я знаю, что ты хочешь меня! — крикнула она. — Все хотят меня, разве ты не в курсе?
Борясь с желанием трясти ее обнаженное тело до тех пор, пока она не перестанет дышать, он вскочил с кресла и выскочил за входную дверь. Он должен уйти. Далеко-далеко отсюда... все.
***
Ветви хрустели, когда он пробирался по сырому лесу. Над ним пронзительно кричали совы. Он проклинал сов и голоса с пруда.
— Как я могу слышать вас отсюда? — он кричал в ночь. — Оставьте меня в покое, вы, гребаные суки!
Они так много кричали, слишком много. Его мать злилась еще больше, чем когда-либо. Она хотела, чтобы ее нашли. Она хотела отомстить. Тиффани испугалась. Она продолжала визжать, спрашивая, где она. Она плакала, что ей нужно домой.
Иногда, в редкие моменты, он мог улыбнуться их боли. Боль, то, чего они никогда раньше не знали. Но сейчас он не улыбался. Он поднял сосновую шишку и подбросил ее в воздух в тщетной попытке заглушить крики сов.
