— О, — опечалилась Марилу. — Жалость-то какая. Я хотела угостить вас макаронами собственного приготовления.
Сэм перевел взгляд с нее на Стива.
— У меня идея. Почему бы тебе не пообедать с ней? А если мне удастся вырваться пораньше, я подъеду к вам.
— Может, у Стива другие дела, — в голосе Марилу слышался вызов.
— Дел у меня нет.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Сэм. — Ты хоть узнаешь, что такое настоящие макароны. То, что ты пробовал раньше, — одно название.
— Я уже изнываю от нетерпения. Где и когда?
— Восемь часов. Бунгало три. Отель «Беверли-Хиллз».
— Еще лучше. Я остановился там же.
Марилу встала.
— Мне пора на площадку.
Они проводили ее взглядами, а потом Сэм повернулся к Стиву.
— Я рад, что ты не отказался. Почему-то она вбила себе в голову, что ты ее недолюбливаешь.
Он вышел из кондиционированной прохлады коктейль-бара в жару увядающего дня и зашагал по дорожке, вьющейся между клумбами и декоративными рощицами. Поднялся по ступенькам, ведущим к двери бунгало и нажал на кнопку звонка.
Мгновение спустя дверь открыла темноволосая, средних лет женщина в черном платье служанки.
— Добрый вечер, синьор.
В бунгало было так же жарко, как и на улице. Он посмотрел на окна: открыты настежь.
Марилу вошла, когда он как раз отвернулся от окон.
— Нельзя есть макароны в комнате с работающим кондиционером. Вкус будет не тот.
— Конечно, — согласился Стив. — Макароны просто остынут.
Марилу посмотрела на него, замялась.
— Да, остынут.
Сарказма в последней фразе Стива она не уловила.
— Извините, это шутка.
Марилу улыбнулась.
— Я еще недостаточно хорошо понимаю американский юмор.
— Не беда. На это нужно лишь время.
— Позвольте мне взять ваш пиджак.
Тут он заметил, что сама Марилу в простеньком платье из хлопчатобумажной ткани, едва ли стоящем больше трех долларов в магазинах Бродвея. Не ускользнуло от него и полное отсутствие косметики. Он глубоко вздохнул. Такой женщине не требовались ни наряды, ни украшения.
Марилу взяла его пиджак и повесила в стенной шкаф.
— Спиртное в баре. У нас самообслуживание. А мое место — на кухне.
Стив не мог оторвать от нее глаз. Под платьем ничего не было. Кроме тела. А ткань так и облегала его. Стив ослабил узел галстука и шагнул к бару.
И уже наливал себе шотландское, когда из кухни донесся ее голос: «Не пейте много виски. А то макароны покажутся вам безвкусными».
— Не волнуйся, Итальяночка, — ответил он. — С этим все будет в порядке.
И в еде не было ничего изысканного.
Сначала закуска, хрустящий сельдерей и салат, редиска и лук-перо, тунец, тонкие ломтики генуэзского салями, черные и зеленые оливы, маленькие красные и зеленые перчики. Затем — макароны. Запеченные в духовке. Тающие во рту. С восхитительным соусом. Переложенные слоями мяса и итальянских сосисок. Запивалось все в меру охлажденным «кьянти». А венчал обед крепкий черный кофе из маленькой кофеварки, поставленной на середину стола.
Стив откинулся на спинку стула.
— Не могу поверить, что я столько съел.
— Не больше, чем я.
— Просто удивительно, где вы все это уместили.
И действительно, ела она совсем не так, как в ресторане студии. Марилу рассмеялась.
— У меня больше опыта.
Пришла служанка, начала убирать со стола. Марилу встала.
— Давайте перейдем в гостиную.
Зазвонил телефон. Она подошла к маленькому столику, сняла трубку.
— Слушаю, — звонил Сэм. Она помолчала. — Очень жаль. Да, тогда завтра, — она посмотрела на Стива. — Сэм хочет поговорить с тобой.
Стив взял трубку из ее руки. В ухе загремел голос Сэма.
— Я завяз накрепко, вырваться не смогу. Я не ошибся насчет макарон?
— Не ошибся.
— Сколько ты пробудешь в городе? Я бы хотел встретиться с тобой. Есть интересные идеи.
— Несколько дней.
— Завтра, скорее всего, ничего не получится. Как насчет послезавтра?
— Меня устраивает. Пусть только твой секретарь позвонит моему и скажет, в какое время.
— Ладно. Спасибо тебе.
— За что? — удивился Стив.
— За то, что проявил уважение к моей девушке. Я это ценю.
Он положил трубку. Последовал его примеру и Стив.
Марилу стояла у бара. Повернулась к нему с двумя бокалами Fior d'Alpi[28] в руках. Он почувствовал дрожь в ее пальцах, когда она передавала ему бокал.
— Вам нездоровится?
Она покачала головой.
— Все нормально.
— Вы, должно быть, устали. Сниматься весь день на такой жаре, а потом прийти домой и встать к плите. Я, пожалуй, пойду, а вы отдохните.
— Нет, — вырвалось у нее. — Не уходите.
— Вам станет лучше, как только вы ляжете в постель.
— Я в полном порядке. Готовила не я. Заказала обед у Билли Карина в «Золотом доме» на бульваре Санта-Моника. Только он готовит, как мы — дома.
— Вы шутите.
— А вы, я вижу, изумлены. Но почему? Это же Голливуд. Тут все не взаправду, нет ничего реального.
Стив промолчал.
— Я не умею готовить. Не смогла научиться. Мне было четырнадцать, когда меня увидел режиссер, приехавший в наш город со съемочной группой. Я уже тогда была девушкой видной. Две недели спустя я уехала с ним в Рим. Мой отец только обрадовался. Семерых детей прокормить легче, чем восьмерых.
Марилу отвернулась.
— Вы знаете, в вопросах чести сицилийцы не так уж щепетильны, как полагают многие. Особенно если десять тысяч лир меняли владельца.
«Десять тысяч лир меньше двадцати долларов», — подумал он.
— Извините.
— Вам-то извиняться не за что. Я кое-чему научилась у своего отца. Всему есть цена. Даже чести. Этот урок я запомнила на всю жизнь. После того режиссера были другие. Всегда кто-то был. Теперь — Сэм, — она повернулась. — Так что насчет меня вы не ошиблись.
Он увидел слезы в ее глазах.
— Вы его любите?
Их взгляды встретились.
— Нет. В том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Но по-своему я его люблю. Я его уважаю.
— Тогда почему? Вам уже не нужно добывать роли таким способом. Вы — звезда.
— Я постоянно твержу себе об этом. Но не могу поверить. Я боюсь. Боюсь, что провалюсь, если рядом со мной никого не будет.
— И напрасно. За вас никто ничего не делал. Всего вы Добились сами. Перед камерой были вы. Вы, и более никого. Одна на экране перед всем миром. Вы.
Она подняла бокал.
— Вы очень добрый, Стивен Гонт.
— А вы очень красивая, Итальяночка, и я никогда не ел таких вкусных макарон, кто бы их ни готовил.
— А почему вы ничего не рассказываете о себе?
— Рассказывать-то нечего.
— А как же другие? Им это удавалось. Рот у них не закрывался ни на секунду. А вот вас я уже видела дважды, и вы только слушаете. Всем не терпится сказать, какие они важные и значительные. А вам — нет.
Почему?
— Потому что лучше меня никого нет.
Она взглянула на него.
— Я вам верю. Вы женаты?
— Нет. Был.
— Развелись?
— Она умерла.
— О, — на лице Марилу отразилось сочувствие. — Вы ее любили?
— Да, — Стив помялся. — И только в последнее время понял, сколь сильно.
Она кивнула.
— Так обычно и бывает. Мы не ценим того, что имеем.
Стив посмотрел на часы.
— Уже одиннадцать. Мне пора. Вам же утром на съемку.
— Завтра я не работаю.
— И что вы делаете, когда выдается свободный день? — заинтересовался он.
— Завтра утром у меня примерка. Потом вернусь сюда и буду ждать звонка Сэма. Если он сможет, мы пообедаем вместе.
— А если нет?
— Тогда я буду обедать одна. Посмотрю телевизор и лягу спать. Послезавтра будет веселее. Съемка. Рабочие дни нравятся мне больше.
— А почему бы вам куда-нибудь не пойти? В кино, например?
Марилу покачала головой, — Нет. Как это будет выглядеть? Марилу Барсини, кинозвезда, появляется на людях в одиночестве. Да ничего страшного. Я привыкла.
— Но это же не дело. Сидеть взаперти.
— Осталось недолго. Я уже решила. Контракты на два следующих фильма я не подпишу. Я уезжаю в Италию.
Там я свободна. Это мой дом.
— Сэм знает?
— Нет. Да и откуда? Я приняла решение только сегодня вечером.
— В Италию вы полетите через Нью-Йорк?
— Если вы меня об этом попросите.
— Уже прошу.
— Тогда через Нью-Йорк.
Он шагнул к ней и она пришла в его объятья. Прижалась лицом к груди, и они долго стояли, не шевелясь. Затем он поднял ее голову и нежно поцеловал в губы.
— Спокойной ночи, Итальяночка.
— Спокойной ночи, Стивен Гонт.
Он затянул узел галстука. Марилу подала ему пиджак. Стив надел его и ушел без единого слова. Она еще постояла, глядя на закрывшуюся за ним дверь. И впервые за долгое время пошла спать со спокойной душой.
— Ты это видел, Сэм?
Он оторвался от яичницы с ветчиной.
— Что? — спросил с набитым ртом.
Дениз протянула ему сегодняшний номер «Репортера». Указала на маленькую заметку на первой странице с заголовком:
