бы оставаться незамеченными недели две.
Привязав девушку к флагштоку, убийца хотел показать, как он жесток и как умен? Каждый художник хочет, чтобы его работа была выставлена на самом видном месте галереи…
Для убийцы смерть Цзя Ляньбо была скорее неожиданностью.
Упавшая сверху глыба льда, мгновенная смерть – разве могло это быть удивительным? Он предпочел, чтобы все увидели Цзя Ляньбо, стоящего на коленях с ледышкой в шее.
Теперь смерть Чэнь Си. Надо же – отрубить голову на глазах у трех с лишним тысяч человек, а потом скрыться… Идеальное убийство на глазах у толпы, никаких следов. А потом он еще и насладился страхом и бегством зрителей, паникой и замешательством полиции…
Дьявольский пир.
В этот вечер спектакль принадлежал только ему. Его пир.
Умный. Осторожный. Сильный. Жестокий. Высокомерный. Любит риск.
А главное, в глубине его сердца затаилась ненависть.
Что это за ненависть, которая подталкивает к убийству?
Что за ненависть, за которую нужно отплатить жизнью?
Что за ненависть может превратить простого изгоя в дьявола?
Что за ненависть может превратить смерть в искусство?
Убийца, мужчина, физически сильный, высокоинтеллектуальный, осторожный, спокойный, жестокий, замкнутый, жаждет внимания…
«И он рядом со мной».
* * *
– Ты хочешь сказать, что убийца – кто-то из этого универа и, скорее всего, из твоих знакомых?
Син Чжисэнь и Фан Му сидели в небольшом ресторанчике рядом с кампусом. Еда перед ними уже давно остыла. Полицейский смотрел на юношу сквозь дым от тлеющей сигареты.
– Да.
– Почему?
– Во-первых, человек, убивший Чжоу Цзюня, должен был быть знаком с его укладом жизни и привычками. В общежитии есть риск столкнуться с кем-то в местах общего пользования. Но у Чжоу Цзюня была привычка ходить в туалет поздно ночью, когда все обитатели общежития уже угомонились. Значит, он должен был хорошо знать Чжоу Цзюня. Во-вторых, Тун Цянь обманом заманили на крышу, откуда затем убийца столкнул ее вниз. Значит, он должен был знать, что в ту ночь Тун Цянь нужно было помочь своему научруку с материалами, и маловероятно, что она поздно вечером пошла бы на крышу с кем-то незнакомым. В-третьих, Чэнь Си убили на сцене так, как было задумано по сюжету. Это значит, что убийца должен был заранее знать о содержании пьесы и, по крайней мере, видеть репетицию. Значит, это кто-то из наших.
Син Чжисэнь молча выдохнул кольцо дыма. Выкладки Фан Му в основном совпали с его умозаключениями. Он смотрел на студентов, которые сновали туда-сюда, входя в ресторанчик и покидая его; некоторые были одеты кричаще, другие совсем просто, но все до единого, по сути, были детьми. Он не мог представить, что кто-то из этих совсем еще юных ребят может быть так жесток и осторожен.
– Почему он так поступает?
Фан Му задумался на мгновение, а потом тихо произнес одно слово:
– Ненависть.
Ненависть? Син Чжисэнь нахмурился. Кого и за что может так ненавидеть простой студент?
– Ненавидят не только за что-то глобальное, типа убийства отца или измены жены. – Фан Му словно прочитал мысли Син Чжисэня. – Ненависть обычно растет тихо и незаметно. Неосторожный взгляд, действие, шутка – все это может посеять семена ненависти. Когда человек чувствует, что его обидели, у него появляется причина. – Он поднял голову. – В тот день в общежитии ваша улыбка вызвала у меня желание придушить вас на месте.
Син Чжисэнь посмотрел на Фан Му. В глазах юноши уже не осталось той нервозности, что сквозила при первой встрече, и невинности, соответствующей его возрасту. Это был взгляд, полный грусти, взгляд умудренного годами человека.
– А ты кого-то ненавидел?
– Конечно, – тихо произнес Фан Му. – Старшеклассников, которые издевались надо мной в школе, учителя, поймавшего меня на списывании, кондуктора-хама… – Вздохнув, он добавил: – Но это все мимолетная ненависть. Сейчас я больше всех ненавижу его. – Посмотрел в глаза Син Чжисэню. – Когда вы его поймаете, когда бы это ни случилось, позвольте мне…
– Что?
Не ответив, юноша снова опустил голову.
* * *
Фан Му подошел к входу в клуб. После убийства здесь стало гораздо пустыннее. Несмотря на то что полиция сняла оцепление, никто не хотел здесь задерживаться.
Он немного постоял у двери и вошел внутрь.
Коридор на втором этаже был пуст, и Фан Му слышал только свои шаги, отдававшиеся эхом вокруг.
Он остановился недалеко от лестницы. Именно здесь убийца сбил У Ханя с ног.
Юноша замер на мгновение, поднял руку и взмахнул ею, словно ударив по какому-то невидимому предмету.
Рана на затылке У Ханя была практически вертикальна.
Когда во время спектакля убийца занес топор обеими руками, можно было заметить, что он правша.
Фан Му замер, словно пытаясь уловить его запах.
Вокруг стояла тишина, лишь изредка сквозь щели в окнах доносился шум ветра. В туалете капал кран.
Спустя долгое время он медленно повернулся и пошел прочь. Спустившись в вестибюль, увидел, что дверь в зрительный зал открыта, словно жуткий глаз вглядывается в пустой коридор. Эта дверь все видела, но не могла рассказать правды…
Фан Му прошел мимо двери, бросив на нее гневный взгляд. И вдруг остановился как вкопанный.
Там кто-то был.
Под тусклым светом в первом ряду спиной к Фан Му неподвижно сидел человек.
Юноша подавил внезапно участившееся сердцебиение, задержал дыхание, молча вошел в зал и двинулся к нему.
Постепенно глаза Фан Му приспособились к освещению.
С расстояния нескольких метров он увидел бинт на затылке человека.
Это был У Хань.
Фан Му выдохнул. Перестав красться, подошел к У Ханю и сел рядом. Тот явно заметил его появление, но не повернулся, продолжая пристально смотреть на сцену. Та была пуста, над ней уныло болтались декоративные ленты. Пол наспех вымыли, и теперь его покрывал тонкий слой пыли.
Фан Му вгляделся в темно-красные доски с остатками меловых линий, отчетливо вспомнив, где полицейские обвели контуры головы и топора. Сердце его бешено заколотилось.
У Хань тяжело вздохнул:
– Прямо здесь… на виду?
Фан Му потерял дар речи.
– Прости, мне очень жаль, – прошептал У Хань.
Фан Му горько улыбнулся.
– Ты тут ни при чем.
– Я знаю. – У Хань снова посмотрел на сцену. – Но Чэнь Си такая хорошая девушка… была…
– Перестань! – воскликнул Фан Му хриплым голосом.
Приятель похлопал его по плечу и послушно закрыл рот.
Они сидели бок о бок в зрительном зале, не говоря друг другу ни слова, пока их не окружила густая, как чернила, тьма. Тогда Фан Му встал.
– Пошли!
У Хань взял свою сумку. Фан Му двинулся было к выходу, но тут
