– Мне надо, чтобы ты привез мне кое-что, – говорит Рурк.
– Что?
– Артиллерийские орудия. Химические снаряды, – отвечает Рурк. – Их нельзя взорвать – и нельзя оставить. Бомбы находятся в пещере в тридцати милях к северу.
Позади них – дюжина БМП «Брэдли» и солдаты, переданные под командование Шески. Они проверяют оружие, наполняют бензобаки, кашляют из-за дизельного выхлопа или используют последние минуты перед началом вторжения для сна.
Рурк опускается на колени среди редких стебельков травы, прижимая бурые волокна к песчаной почве. Разворачивает топографическую карту. Ее цветные контуры отражаются в больших стеклах солнцезащитных очков.
– Когда перейдете границу, сначала будешь держаться с основной группой, – говорит он, чертя маршрут по отклоняющейся на север светло-зеленой полосе между двумя бежевыми зубчатыми линиями, подразумевающими горы, и белой, показывающей, где никогда не бывает дождей. – От основной группы отделишься здесь и свернешь в горы. Дорога будет узкой и ровной. Ты не ошибешься, потому что в начале этого перевала будет чертова прорва советских танков, по меньшей мере две дюжины сожженных – там, где по ним долбанули наши самолеты. Дальше – по шоссе 90 через долину четырнадцать миль на север. Все должно быть отлично. Никакого сопротивления, ничто не двигается под авиационным прикрытием, и вот здесь долина разделится надвое. Повернешь налево у придорожных продуктовых киосков. Свалка боеприпасов будет в пещере через триста ярдов. Ты не промахнешься: справа, между пирожковой и пиццерией. Ах да, возможна одна проблема.
– Всего одна?
– По словам человека, который рассказал нам об этом, большинство иракцев сбежало, но ты можешь столкнуться с сопротивлением. Подави их быстро. Сунь Цзы сказал: «Армия любит побеждать и не любит затяжной войны… Если враг открывает дверь, следует ворваться».
После Вьетнама Шеска оказался в Бейруте, где помогал христианским фалангистам устраивать сирийским офицерам «несчастные случаи».
– Во время мирных переговоров, – говорил он фалангистам, – незачем провоцировать другую сторону. Но если с их генералом произойдет несчастный случай во время купания, вас никто не обвинит.
Потом, примерно в то время, когда отец погиб в Сисеро (драка в баре), он работал в Афинах с греческой тайной полицией, разрабатывая «несчастные случаи» для немецких террористов из группы «Бадер-Майнхофф», собирающихся взорвать самолет.
«Террористы взлетели на воздух в собственной мастерской», – гласил заголовок в «Интернэшнл геральд трибюн».
Шеска помогал афганским партизанам устраивать советским офицерам «несчастные случаи» и обучал антикоммунистов-контрас в Никарагуа, работал в Комитете военного планирования НАТО. За время безукоризненной и разнообразной деятельности он разработал стратегию танковой обороны против Советов на военных учениях и координировал действия наземных и военно-морских сил в компьютерной модуляции сражения против китайцев из-за Тайваня.
Армия – его дом и семья. Бабушка умерла много лет назад. Он ни с кем не переписывается в Чикаго. Он ни по кому не скучает. Он никого не любит.
– Каково снова командовать людьми? – повторяет Рурк.
– Спроси еще раз, когда я привезу твои снаряды.
В этот миг зеленые ракеты взлетают вдоль линии длиной в сотню миль, и Шеска резко разворачивается. Через мгновение он уже на БМП «Брэдли» и ведет свою маленькую колонну на соединение с большой – частью огромных клещей, охватывающих север.
Они едут мимо разбитых иракских грузовиков и дымящихся бронетранспортеров. Едут мимо грифов, пирующих на обуглившихся телах и слишком обожравшихся, чтобы улететь. Едут мимо полей, где трава посинела от химикатов. На востоке черный дым поднимается от горящих нефтяных скважин, а с севера доносятся глухие удары артиллерии. Оглядываясь, они видят взбаламученные стены пыли, поднятые приближающимися людьми и машинами.
Кувейтский бедуин-проводник, выбранный Рурком, сидит рядом с Шеской.
– «Кто не обращается к местным проводникам, не сможет воспользоваться выгодами местности», – процитировал полковник любимого Сунь Цзы.
Через два часа, так и не увидев врагов, Шеска со своей группой отделяется от колонны, пробирается по полю с виднеющейся тут и там разбитой советской бронетехникой, совсем недавно бывшей гордостью Ирака, и сворачивает на север, в узкую долину, описанную Рурком.
Небо – узкий лоскут вылинявшей пустынной синевы между скал. С обеих сторон над ними высятся обрывы, делая их уязвимыми для нападения вроде того, результаты которого они видели двадцать минут назад. «Если Рурк ошибся, – думает Шеска, – и иракцы там, наверху, – нам конец».
Пять миль.
Десять.
Ровно четырнадцать миль – и долина расщепляется на правый и левый рукава. Шеска останавливает БМП, ожидая, пока вернется машина головного дозора. Вскоре появляется движущееся в их сторону облако пыли. Возвращаются разведчики – смеющиеся, самоуверенные молодые бычки, уже приписавшие себе честь победы и сочиняющие в уме письма подружкам, счастливые оттого, что здесь нет иракцев и некому стрелять.
– Идем медленно, рассредоточившись, – командует Шеска в микрофон.
Нелишняя предосторожность, потому что через пять минут разверзается ад.
Стреляют с обрывов, из-за скал, из вырубленного в горе гигантского входа в пещеру, который Шеска видит впереди. Крохотные фигурки – бесстрашные или глупые люди – выбегают из пещеры и припадают к земле, лицом к ним, а потом – вспышка, свист, и БМП слева от него исчезает в облаке огня и дыма.
Но у людей наверху в основном малокалиберное стрелковое оружие, и враг оттеснен заградительным огнем. Из БМП Шеска руководит операцией, мастерски сдерживая людей на обрывах тремя из своих машин, пока остальные заезжают прямо в пещеру.
И вот он и его люди в пещере, и пусть снаружи она кажется старше Моисея, но изнутри все очень похоже на бункер в гранитной скале Шайенн-Маунтин (штат Колорадо), где находится Центр объединенной системы противовоздушной и противокосмической обороны Северной Америки. Компьютеры и железнодорожные пути к складам боеприпасов, люминесцентное освещение, койки, столовые, современные туалеты и огромные телевизоры.
В одном из гротов Шеска находит полевые орудия времен Вьетнама, которые явно притащили сюда на хранение. Орудия, которые могли бы послать снаряд на восемь – десять миль.
Очевидно, план Саддама, так и не осуществленный, состоял в том, чтобы держать эти старые орудия близко к фронту и воспользоваться ими в начале вторжения. Сочетать древние орудия с хранящимися здесь более новыми боеприпасами.
Шеска понятия не имеет, почему этот план так и не сработал. Может быть, из-за авиационного прикрытия союзников иракцы не захотели вытаскивать орудия. А может быть, они просто перетрусили и разбежались.
Но скоро он понимает, что это только к лучшему, – когда обнаруживает, чем они могли стрелять.
Между тем бой в долине продолжается: стрелковое оружие иракцев против более крупных орудий БМП. А Шеска, обыскивая пещеру, находит на нижнем уровне двести артиллерийских снарядов. Боеголовки скручены, открывая пустое нутро. А еще в этой же пещере стоят блестящие химические баки-накопители, и у каждого сбоку красный резиновый шланг, на каждом нанесен ярко-красный международный символ, предупреждающий о биохимической опасности.
– Вот черт.
Шеска нагибается и читает, что написано на ближайшем баке. «Сделано в США».
Еще он находит брошюру химической компании из Цинциннати.
«Согласно законам США, эти химикаты нельзя экспортировать для военных целей», – написано в брошюре. Точно.
И в этот миг Шеска слышит звук, похожий на хлопок двигателя автомобиля… но никаких машин в пещере нет… что-то твердое и горячее бьет в левый локоть… его разворачивает, все забрызгано кровью, и кто-то кричит:
– Снайпер!
В конечном счете его люди убивают стрелка и собирают снаряды. Врач перевязывает разбитый вдребезги локоть. Боль адская, и на обратном пути Шеска то приходит в себя, то вновь проваливается в забытье. Когда они пересекают границу, его отправляют в госпиталь.
На следующий день раненого навещает Рурк.
– Ты удивился, когда увидел метки на снарядах? – спрашивает он.
– Как наши химикаты попали в Ирак? Украдены?
– Ну что же, смотри. – Сегодня Рурк хмур и сердит. – Возможно, некий конгрессмен, чтобы помочь некоей компании в своем округе, пробил целевой законопроект, позволяющий сделать вывоз некоего товара законным. Потом какой-то придурок из министерства торговли хлопнул где-то штамп «Утверждаю». Потом какой-нибудь посредник из Чикаго, ни разу в жизни не державший в руках оружия, заработал хорошие комиссионные. В результате у тебя раздроблен локоть, а две дюжины наших парней на небесах. Вот дерьмо.
