– Как у вас с электропроводкой? – спрашивает он.
– Вы ду-у-умаете, у меня тут «ловушка» и при пожаре никто не выберется? – Но в ее взгляде появляется страх.
– Возможно, Управление по охране окружающей среды, – продолжает Воорт, уставившись на дальнюю стену, словно заметил там что-то неправильное, – захочет проверить ваши химикаты. За использование ядовитых веществ полагаются большие штрафы.
– Ну, может, я и говорила с ним разок, – признается женщина, словно Воорт в первый раз задал вопрос. Она выдвигает ящик стола и достает пачку «Джуниор минтс». Кидает в рот одну конфетку. Воорту не предлагает. Ей просто надо чем-то занять руки.
– О чем вы говорили? – спрашивает Воорт.
– Он шутил со мной, – отвечает она, напоминая еще об одной стороне характера Мичума, которую Воорт помнит со школы, но которая ни разу не проявилась в тот последний вечер. – И упоминал, что работает в этом квартале.
– Где? – Воорт сдерживает возбуждение.
Пальцы женщины роются в коробочке с драже с тем же автоматизмом, с каким раньше терли лотерейные билеты.
– Он не говорил, но однажды, когда шел дождь, – теперь Воорт знает, что она болтала с Мичумом больше одного раза, – сказал, что рубашка не промокнет, потому что их фирма в этом же квартале.
Воорт окидывает ее полицейским взглядом – специальным испытующим взглядом, предназначенным лишить собеседника присутствия духа, сделать более покладистым. Когда ему было восемь лет, отец учил его этому взгляду перед зеркалом, и оба хохотали.
Но в России эта женщина встречала настоящих специалистов.
– Хотите прислать инспектора? Присылайте. Все вы одинаковы.
Видимо, она говорит о копах со всего света. Американец, особенно ни в чем не виновный, уже забросал бы Воорта вопросами. В духе «Что Мичум натворил?».
Но русская? Ничего не слышу. Ничего не вижу. Ем конфеты.
– Я рассказала все, что знаю. До свидания.
Через несколько минут Воорт уже на улице. В груди, обостряя чувства, растет охотничий азарт. С запада налетает ветерок, и серые тучи мчатся в сторону Манхэттена, неся запах надвигающегося дождя.
«Я работаю в фирме по подбору персонала», – сказал Мичум.
Воорт оглядывает кирпичные, облицованные бурым песчаником многоквартирные дома, построенные после войны. Обувной магазин, турецкий ресторан, мебельный салон. Типография на первом этаже похожего на пакгауз здания напротив.
Возможно, контора Мичума где-то недалеко, но тысячи людей живут и работают на нескольких сотнях футов, образующих этот квартал. Сотни контор, магазинов и квартир заполняют эти здания. Воорт мог бы потратить неделю, таскаясь от двери к двери, катаясь в лифтах, звоня в двери, и при этом даже не выйти за пределы квартала – и никогда не закончить дело. И тут появляется другая идея.
Воорт возвращается в химчистку. Женщина, по-прежнему трущая лотерейные билеты, похоже, совсем не удивлена. Для русской это нормально: полицейские всегда возвращаются. Но и она удивляется, услышав вопрос:
– Где тут в округе лучшая пицца?
– В десять утра?
Но Воорт знает, что разносчики, растекающиеся по этому кварталу во время перерывов на ленч, пиво или обед, обслужат немалую часть местных обитателей. Он вспоминает статью в «Тайме» о том, кто в Вашингтоне (федеральный округ Колумбия) – за стенами Белого дома – обычно первым узнает, что надвигается кризис. И это не журналисты, а хозяин местной «Пиццы „Домино“», который в ночи кризисов получает заказы на доставку огромного количества пицц в дом номер 1600 на Пенсильвания-авеню.
Женщина называет ресторан «Антонио», и Воорт, проверяя догадку, находит на углу крохотный ларек, где под вывеской «Попробуй лучшее» небольшого роста темноволосый энергичный мужчина в белом моет шваброй линолеум, готовясь к налету требующих ленч орд. Здесь есть не только доставка, но и свой зал: полдюжины столиков, где посетители могут перекусить стоя. Пахнет аммиаком, оливковым маслом, орегано и засохшим сыром.
В отличие от русской хозяин рад помочь (а кто не рад?). Он пристально рассматривает фотографию Мичума.
– Я его не знаю, но к одиннадцати соберутся мои разносчики. Тогда и заходите, а пока спросите в греческой забегаловке напротив. У них там трое-четверо малолетних хулиганов разносят сандвичи и кофе по всей округе – программа занятости для незакончивших школу подростков. Вроде бы за это снизят налоги. Если сработает, я тоже попробую.
Воорт благодарит, переходит улицу, и на этот раз, когда он достает фотографию, кассирша – темноволосая женщина, по внешности явно родственница официантки – окликает разносчика, который как раз выходит на улицу, направляясь к пристегнутому цепью велосипеду. В руках у парня бумажный пакет, пахнущий кофе и пончиками; судя по размеру – завтрак для пяти-шести человек. На вид ему лет девятнадцать.
– Мэнни, ты носил что-нибудь этому типу? – спрашивает кассирша.
Парень с сомнением смотрит на фотографию. Он хочет получить чаевые, поэтому стремится угодить. Но он уже достиг возраста, когда понимают, что плохой выбор ведет к плохим результатам. Парень смотрит на кассиршу, надеясь на подсказку.
– Ну, я не уверен…
– Скажи мне, что тебе кажется, – мягко говорит Воорт. – Не бойся сделать ошибку.
– Ну, есть тут неподалеку особняк. Они каждое утро заказывают сандвичи с яйцом и кофе. Расплачиваются обычно двое. От одного чаевых фиг дождешься. Другой дает пару долларов, даже если заказывали только кофе, но я не видел его уже пару недель. На снимке вроде он. В последний раз секретарь назвал его имя. Как же его? – Парень хмурится. – Странное такое.
– Подумай.
– Итан? Бичман? Что-то в этом роде.
– Мичум?
– Ага! Секретарь сказал «Мичум».
– А чем в той конторе занимаются?
– А кто мне что скажет? Человек просто спускается и платит.
Через пять минут Воорт уже стоит возле пекарни напротив четырехэтажного здания, на которое указал парень. Прихлебывает кофе и наблюдает за дверью. Если Мичум работал здесь, думает Воорт, если именно в этом доме у него все пошло наперекосяк, то происходящее там, возможно, привело к гибели по крайней мере четырех человек.
Он звонит в Полис-плаза, один, чтобы и другие детективы знали, что выяснил он, и просит прислать кого-нибудь для страховки.
– Достаньте телефонную книгу и узнайте, кто числится по этому адресу.
Никто не заходит в особняк. Никто не выходит.
«Я не хочу никому навредить», – сказал Мичум.
Поджидая подкрепление и информацию, не в силах справиться с растущим беспокойством, Воорт рассматривает особняк, словно это крепость, словно простой стук в дверь известит засевшего там врага о его присутствии и начале штурма. Дом похож на тысячи других особняков. Стены увиты плющом, окна защищены коваными решетками. Крыша в хорошем состоянии, а поскольку из окон не торчат короба кондиционеров, хозяин скорее всего установил единую систему кондиционирования.
Телефон Воорта звонит.
– Номер у них неразглашаемый,[15] но у провайдера «Веризон» нашлась компания, которая называется «Бэкстер груп».
– Проверьте в рекрутинговых фирмах. Вдруг кто-то слышал о «Бэкстер груп». Да, и когда тут кто-то появится?
– Придется подождать. В клубе здоровья в Гринич-Виллидж была стрельба. Три человека в классе аэробики. Несколько часов никто не освободится.
Воорт захлопывает телефон и переходит улицу. За многие годы он участвовал во множестве полицейских облав, и всегда чем ближе дверь, тем сильнее возбуждение.
«Нельзя идти туда в одиночку».
Воорт поднимается на крыльцо. Возле двери всего один звонок, и это значит, что дом принадлежит одной компании. Возле прорези для почты нет таблички с названием, зато по периметру окон первого этажа натянута серая лента электрической сигнализации. На стеклянной двери – яркая наклейка: рисунок с оскалившимся доберманом и надпись «Шерлок секьюрити. Это здание под наблюдением!».
Камера над дверью наведена на Воорта. Возможно, в доме кто-то наблюдает за ним, наблюдает за человеком, который просто стоит на крыльце и не звонит.
«Начнем», – решает Воорт, снова напоминая себе, что умнее всего сейчас – дождаться подкрепления, свидетелей. «Ты – часть команды», – всегда подчеркивали наставники – отец, капитан.
Но благоразумие отступает перед воспоминанием о теле Мичума в морге: обуглившееся, лишенное жизни.
Воорт не может остановить поднявшуюся в душе волну ярости.
«Если когда-нибудь чересчур рассердишься – прогуляйся, успокойся. Не входи, если не владеешь полностью эмоциями», – говорил отец.
Но Воорт не может оторвать палец от кнопки звонка.
– Что значит: «Похоже, Воорт пошел в тот дом один»? Ты не послал подкрепление? – В аэропорту Хартфорд – Спрингфилд детектив Микки Коннор говорит по телефону-автомату и не верит своим ушам. – Мне наплевать, да пусть в Гринич-Виллидж застрелили тысячу человек. Немедленно отправь туда кого-нибудь! – рявкает он на детектива, дежурящего на телефоне в Нью-Йорке. – И швыряет трубку на рычаг.
