— Пистолет лучше отдай мне.
Он посмотрел на ствол:
— Тяжелый. На Гавайях я стрелял на экскурсии, но там был совсем другой пистолет.
— Когда я впервые взял в руки ствол тридцать восемь миллиметров, у меня было такое же ощущение.
Оставив у себя нож, он аккуратно вложил пистолет в мою ладонь. Раньше мне не приходилось держать в руках браунинг, ощущение мне понравилось. Я направил дуло на Сагимуру:
— Отвечай. Ты же слышал, что у меня двигательные нервы ни к черту. Буду целиться в какой-нибудь второстепенный орган, но промажу и попаду прямо в сердце.
Он громко сглотнул:
— Что отвечать?
— Откуда вы узнали об этом доме в Киото? И не надо заливать про фальшивые карточки. Откуда вы узнали о том, что Хироси мой родственник?
— С этого адреса на твой счет каждый месяц поступают деньги.
— Значит, это ваши люди заглянули в мою банковскую книжку?
— Да. У них с собой был портативный копир.
— А Тасиро пробил адрес через своих приятелей в дирекции банка, так?
— Так.
— Раз уж взялись делать обыск, надо было смотреть повнимательнее.
— У нас не было времени.
Так я и думал. На полу застонал Сонэ, и Хироси воскликнул:
— Скоро этот садист очухается! Надо что-то предпринять.
Харада спросил:
— У вас найдется скотч?
Хироси кивнул и вышел из комнаты. Я критически оглядел Сагимуру. Обычный мужчина средних лет, большую часть своей жизни гнувший спину за зарплату, — вряд ли он станет сопротивляться. Я поставил оружие на предохранитель и убрал в карман. На его лице отразилось облегчение. Что уж тогда говорить о Тасиро. Он явно не из тех, кто способен что-либо предпринять в одиночку.
Я перевел взгляд на Хараду:
— Ты говорил, что раньше сталкивался с Хироси. Теперь я вижу, что и он хорошо тебя помнит. Где вы познакомились?
— Семь с половиной лет назад на Акасаке он стал участником драки, повлекшей за собой смерть человека. Как вы знаете, это произошло в баре. Вы там тоже бывали.
Я недоуменно посмотрел на него:
— «Blue Heaven»? Неужели то самое казино?
Он кивнул:
— Тогда оно, конечно, называлось по-другому и представляло собой самый обычный бар. Я был там менеджером зала. Ваш шурин пришел к нам в заведение и от души «повеселился». Так мы и познакомились. Наши отношения нельзя было назвать дружескими.
Хироси тогда только что бросил университет и пустился во все тяжкие.
— То есть вы тогда находились во враждующих группировках?
— Не без этого. Уверен, что у вас еще остались вопросы, но, может быть, мы обсудим их без него? — Он кивнул на Сагимуру.
Тот выглядел напуганным. Похоже, несмотря на весь свой бандитский опыт, в душе он остался тем же чахлым клерком.
Вернулся Хироси с прочным скотчем на тканевой основе, и Харада, одобрительно кивнув, тут же начал обматывать им Сонэ. Тот, похоже, все еще был без сознания. Я молча наблюдал за ловкими движениями Харады. Он стянул с Сонэ носки и обмотал скотчем лодыжки. Запястья связал сзади, не пощадив даже руки, порезанной самим же Сонэ. Своими действиями он напоминал упаковочную машину с программным управлением. Сагимура даже не пытался сопротивляться, с обреченным видом вверив свое тело заботам Харады. Тот вытащил из их карманов все вещи — телефоны, бумажники и даже табачные принадлежности — и выложил их на столик, стоявший на безопасном расстоянии.
Через пару минут у стены лежали две спеленатые мумии.
К Сонэ понемногу начало возвращаться сознание. Приоткрыв веки, он заговорил, но голос был все еще хриплым:
— Знаете, что вам за это будет? Что вы собираетесь с нами делать?
Я взглянул на него:
— Шинковать, конечно.
Харада бесстрастно добавил:
— И вы даже не представляете, какое место, учитывая то, как вы себя вели.
Губы Сонэ по-прежнему странно кривились. Он улыбался. Смелый мужик, с принципами. Однако вряд ли он мог бы возглавить клан якудза или любой другой коллектив. Если бы он надумал устроиться на работу, в графе «хобби» в резюме ему, вероятно, стоило бы написать «нанесение увечий».
Молча протянув Хироси руку, я почувствовал на ладони тяжесть металла. С ножом в руке я приблизился к Сонэ. Поднес к его лицу сверкающую на солнце сталь:
— Похоже, и правда неплохо режет.
Он снова ухмыльнулся:
— Не попробуешь — не узнаешь.
— Что ж, воспользуюсь твоим предложением.
Взяв в руки скотч, я отхватил несколько сантиметров. Сонэ с изумлением взирал на меня. Хорошенько заклеив ему рот, я сказал:
— Надоела твоя улыбка.
Услышать его ответ я уже не мог. Я обратился к Хироси:
— Тасиро, вероятно, все еще гуляет по особняку. Не знаешь, где он может быть?
— Найду.
В ответ на его вопросительный взгляд Харада промолвил:
— Его тоже лучше нейтрализовать. Меня немного беспокоят те парни в Нагое. Я сделал звонок в полицию Айти[57] и сообщил, что прямо на дороге за вокзалом валяются несколько тел, — вероятно, очередная разборка между токийской группировкой и местными бандитами. Полиция наверняка направит запрос в токийское полицейское управление, но эти ротозеи-копы могут не найти достаточных причин, чтобы задержать тех парней.
— Зато тебя ротозеем никак не назовешь. Тебе не откажешь ни в интеллекте, ни в физической подготовке.
Мы все вместе вышли из комнаты, и Харада заговорил с улыбкой в голосе:
— Господин Акияма, я был не прав, когда просил вас предоставить информацию.
— О чем это ты?
— Вы потрясающе блефовали.
Я остановился и взглянул на него. На губах его играла изящная улыбка.
— Ваш рассказ о письмах, оставленных в отеле, и это предложение намекнуть, где находится картина, — вы ведь блефовали. Я восхищен. Вам удалось полностью переломить ситуацию, заставив их делиться информацией с вами. Они абсолютно не разбираются в людях. Теперь мне ясно, что вы совершенно не представляете, где находится картина. Признаюсь, для меня это полная неожиданность.
Тут он был прав. Я понятия не имел, где картина, и откровенно блефовал в той сделке. Наверное, мой блеф был чистым безумием. Из-за него я едва не лишился пальца.
— Значит, ты догадался? — Я покачал головой. — Ты, пожалуй, мог бы обыграть меня в покер. Кстати, за мной должок.
Мы увидели, как Хироси направляется вверх по лестнице.
— Думаешь, Тасиро на втором этаже?
— Папик еще вчера облюбовал там одно местечко. Если интуиция меня не подводит, он должен был торчать там все это время.
— Что за местечко?
— Большая гостиная на втором этаже.
— Но почему именно там?
— Потому что там его любимые игрушки.
— Любимые игрушки? Это еще что такое?
— Неужели не догадываешься?
Харада улыбнулся, я взглянул на него и спросил:
— Ты, кажется, тоже в курсе? Кстати, в поезде ты упоминал свою поездку в Киото. Когда ты был здесь последний раз?
— В январе. Именно тогда мы начали действовать, или, выражаясь вашим языком, рыть носом землю. У нас состоялся откровенный разговор с вашим шурином. Однако в тот раз он, естественно, ничего не рассказал нам о фактах, которые припомнил, когда вас собрались «пошинковать».
Хироси отодвинул раздвижную перегородку.
Сидевший посреди комнаты Тасиро обернулся и даже, кажется, попытался что-то сказать, но я не слышал его, ошеломленно застыв на пороге.
Я был потрясен. Во время своих визитов мы с Эйко всегда останавливались в этой гостиной. Просторная комната в японском стиле имела площадь не меньше двадцати дзё. Никакой мебели, только татами на полу. Хорошо помню, как неуютно я чувствовал себя здесь вначале. Однако сейчас гостиная выглядела иначе. Все-таки живопись очень преображает стены. Мы искали картину голландского художника девятнадцатого века, но сейчас перед нами предстали совсем другие полотна, до боли знакомые. Их было шесть, все сотого размера. То были картины, написанные мной во время учебы.
Словно издалека я услышал, как Харада обращается к Тасиро:
— Обстоятельства изменились. Ваши люди в плену. Прошу вас спуститься со мной вниз.
Тасиро глубоко вздохнул:
— Ты снова предал меня?
— Давайте сразу расставим точки над «i»: я с самого начала не питал к вам никаких чувств.
— Тогда зачем было сближаться со мной?
— Я не сближался с вами. Мы всего лишь вели деловые переговоры. Мое предательство не более чем ваша фантазия.
Тасиро поднялся, подгоняемый Харадой, и они вдвоем покинули комнату. Все это время мой взгляд был прикован к стенам, где внезапно ожило мое давно забытое прошлое. «Рояль-1» и «Рояль-2», удостоенные награды на бьеннале «Новый век». «Выход», отмеченный на выставке. Другие произведения, получившие призы на школьных конкурсах живописи. Всего я написал двадцать или тридцать работ такого размера. Те из них, которыми я был сравнительно доволен, сейчас висели передо мной.
