Он помолчал и налил себе еще рома. Пока он пил, мы молчали, и я услышал, что снова поднялся ветер. Он свистел и завывал в оснастке у нас над головой. Затем он надел свитер Майка и, обойдя стол, сел напротив меня. Он все еще дрожал.
— Должно быть, по просьбе Гундерсена Хиггинс высчитал направление нашего дрейфа. Как бы то ни было, но они твердо решили, что судно сидит на рифах Минкерс. Поэтому они зафрахтовали судно и отправились туда. И когда они нашли «Мэри Дир», Гундерсен нанял эту французскую компанию, чтобы они сняли ее с рифов.
— Но тебе-то какая разница? — недоуменно спросил Майк. — Что неестественного в стремлении компании «Деллимар» спасти собственное судно?
Пэтч развернулся к нему, растянув губы в саркастической улыбке.
— Они не собираются спасать собственное судно, — произнес он. — Они хотят, чтобы французы сняли его с рифов, после чего затопят его в глубоком месте.
Майк смотрел на него, как на помешанного, и я поспешил вмешаться:
— Ты и в самом деле считаешь, что они на это пойдут?
— Что может им помешать? — ответил он вопросом на вопрос.
— Но ни одна спасательная компания…
— Спасательная компания здесь вообще ни при чем. Но в контракте указано, что «Мэри Дир» необходимо снять с мели и отбуксировать в Саутгемптон. Гундерсен потребует, чтобы на борту буксируемого судна находились Хиггинс и Берроуз. Ну, а для этой парочки затопить пароход не составит никакого труда. Берроузу будет достаточно открыть кран забортной воды, и «Мэри Дир» начнет медленно погружаться вместе с буксировочным тросом. Думаю, они сделают это после того, как минуют Кастекс[23], и затопят ее в Херд Дип[24] на глубине шестидесяти саженей. Все сочтут это крупным невезением и отнесут на счет корпуса, поврежденного за те два месяца, что судно колошматило на рифах. — Он повернулся и посмотрел мне в глаза. — Возможно, теперь ты понимаешь. Я должен попасть на нее, Сэндс. Это моя единственная надежда. Я должен получить доказательства.
— Доказательства чего? — снова вмешался Майк.
Пэтч нерешительно перевел взгляд с меня на него и обратно.
— Я должен точно знать, что в переднем трюме произвели взрыв.
— Я думал, что это забота властей, — произнес Майк.
— Властей? Нет. Нет, я должен убедиться в этом сам.
— Но если бы ты обратился к властям и рассказал им правду… Если бы ты рассказал им о предложении Деллимара…
— Я не могу так поступить.
Он смотрел на меня потухшими глазами.
— Почему?
— Почему? — Он опустил глаза и начал вертеть в пальцах стакан. — Ты был со мной на этом судне, — прошептал он. — Неужели ты еще сам не догадался? — Но он тут же быстро добавил: — Не задавайте мне больше вопросов. Просто отвезите меня туда. А потом… — Он немного помялся и продолжал: — Когда я буду знать наверняка… — Он не закончил предложение. Вместо этого он поднял на меня глаза и, глядя на меня в упор, произнес: — Так как? Вы меня отвезете?
— Мне очень жаль, — ответил я. — Но ты должен понять, что это уже невозможно.
— Но… — Он протянул руку и схватил меня за руку повыше запястья. — Богом тебя заклинаю! Как ты не понимаешь! Они снимут ее с рифов и затопят на глубине. После этого я уже никогда не узнаю… — У него был такой измученный вид, что мне стало его жаль. Но в его глазах уже вспыхнуло негодование. — Я не думал, что ты такой трус, Сэндс, — произнес он. Его голос дрожал. — Я думал, вы готовы рискнуть — и ты, и Дункан. Проклятье! Ты сказал, что отвезешь меня. — Он снова оживал. Мышцы на его руке вздулись, и его тело уже не напоминало осевший мешок… Я не поверил собственным ушам, когда услышал силу в его голосе. — Неужели ты испугался только потому, что меня разыскивает полиция с ордером на арест?
— Нет, — покачал я головой. — Дело не только в этом.
— В чем же тогда?
Я потянулся к лежащему на краю стола конверту.
— Взять хотя бы это, — произнес я и швырнул конверт на стол перед ним, так что из него веером вылетели пятерки. Они лежали кучкой белых и хрустящих банкнот, похожие на похоронные карточки. — Ты позволил мне привезти это сюда, не сообщив, что в конверте. — Он уставился на них, а я продолжал: — Что, если ты сейчас расскажешь нам всю правду? — предложил я. — Почему ты взял эти деньги? Почему ты не рассказал суду о предложении Деллимара? — Я колебался, глядя на него, но он прятал от меня глаза. — Ты взял эти деньги из его каюты уже после того, как он умер? Верно?
— Да.
Его голос звучал безжизненно и устало.
— Почему?
— Почему? — Он поднял глаза, глядя на меня в упор. Внезапно я увидел глаза человека, с которым познакомился на борту «Мэри Дир». — Наверное, только потому, что они там были. Полагаю, я думал, что ему они больше не принадлежат… А впрочем, я не знаю. — Он хмурился, как будто пытаясь сосредоточиться на чем-то, что его совершенно не интересовало. Казалось, он весь ушел в какой-то внутренний ад, который он сам и создал. — Наверное, глупо было их брать. Это было слишком опасно. Я потом это понял. Но в тот момент… понимаешь, у меня не было ни пенса… И когда ты знаешь, что тебе придется сражаться с компанией, чтобы доказать, что ты сделал все, что мог, пытаясь привести в порт назначения корабль, который, по их мнению, туда не должен был прийти… — Он не стал заканчивать свою мысль, явно продолжая думать о чем-то другом.
— Ты поэтому не сказал суду о предложении Деллимара? — спросил я.
— Нет. — Внезапно он вскочил на ноги. — Нет, не поэтому. — Несколько мгновений он стоял, глядя наверх через открытый люк, а потом вернулся к столу. — Неужели ты еще не понял? — Он впился взглядом в мое лицо. — Я его убил.
— Деллимара?
Я изумленно смотрел на него в повисшей в каюте тишине.
— Он не упал за борт, — произнес он, а затем после короткой паузы добавил: — Его тело все еще там, на «Мэри Дир».
Я был так потрясен, что не знал, что ему сказать. И вдруг из него полились слова, и он выложил нам всю свою историю.
Это произошло в ночь бури, сразу после того, как ему сообщили о пожаре в радиорубке. Он прошел на крыло мостика в надежде, что к пожару удобнее подобраться со стороны, и увидел Деллимара, который шел по верхней палубе, направляясь к корме.
— Я предупреждал его: если застану за попыткой вредительства, убью. Ему нечего было делать на корме.
Он бросился с мостика вниз и прибежал на корму в тот самый момент, когда Деллимар скрывался в смотровом люке четвертого трюма.
— Мне надо было захлопнуть крышку, и делу конец.
Вместо этого он спустился за Деллимаром в трюм и застал его сидящим на корточках возле переборки. Руку он просунул куда-то вниз, между верхним ящиком груза и обшивкой.
— Его лицо до сих пор стоит у меня перед глазами, — выдохнул он. — Испуганное и побелевшее, как смерть, в луче моего фонаря. Думаю, он понял, что я его убью.
Голос Пэтча дрожал. Он заново проживал эту сцену, которую носил в себе слишком долго. Деллимар выпрямился с резким возгласом. В руке у него был какой-то предмет цилиндрической формы. Пэтч ринулся к нему, охваченный холодной яростью. Он ударил его кулаком в лицо, и голова Деллимара дернулась назад, ударившись о стальной угловой профиль.
— Я хотел избить его, раздавить, стереть в порошок! Я хотел его убить!
Он тяжело дышал, стоя у конца стола. Свет падал на него сверху, а на его лице залегли глубокие тени.
— В тот вечер с кораблем происходили необъяснимые вещи — передние трюмы затопило, в радиорубке вспыхнул пожар, а тут еще эта крыса забралась в трюм… и все это сопровождалось ураганным ветром. Бог ты мой! Что бы вы сделали на моем месте? Я был капитаном. Моему кораблю угрожала смертельная опасность. А он хотел, чтобы судно затонуло. Я его предупреждал.
Внезапно он замолчал и вытер лоб ладонью.
Он продолжал свой рассказ уже немного спокойнее, описывая все, что случилось после того, как тело Деллимара безжизненной массой сползло на один из ящиков с авиационными двигателями. На его редких бесцветных волосах блестела кровь. Пэтч не сразу понял, что убил судовладельца. До него это дошло несколько позже. Но гнев его покинул, и каким-то образом ему удалось по вертикальному трапу вытащить его на палубу, где его едва не сбила с ног вторгшаяся на судно волна. Но он все же сумел по трапу подняться на верхнюю палубу, где вероятность столкнуться с кем-то из команды была ниже. Но, когда свет с мостика случайно упал на голову Деллимара, он понял, что судовладелец мертв.
— У него была сломана шея. — Он произнес это безжизненным и лишенным каких бы то ни было эмоций голосом.
— Но ты же мог сказать, что с ним произошел несчастный случай… что он свалился в трюм или что-нибудь в этом роде…
Я вспомнил угольную пыль и шорох пересыпаемого угля. Я уже понял, что будет дальше.
