— У него была сломана шея. — Он произнес это безжизненным и лишенным каких бы то ни было эмоций голосом.
— Но ты же мог сказать, что с ним произошел несчастный случай… что он свалился в трюм или что-нибудь в этом роде…
Я вспомнил угольную пыль и шорох пересыпаемого угля. Я уже понял, что будет дальше.
Он потянулся к пачке сигарет и закурил. Затем он снова сел за стол напротив меня.
— Наверное, я запаниковал, — произнес он. — Бедняга, у него был проломлен затылок, и выглядел он жутко.
Перед его глазами снова была кровь и безвольно болтающаяся голова. На его лбу снова выступил пот.
— Я решил бросить его за борт.
Но сначала он опустил тело на палубу, чтобы осмотреть его. И тут из правой двери рулевой рубки вышел Хиггинс. Пэтч не осмелился тащить тело к борту. Но рядом с ним оказался люк угольного бункера, который по какой-то необъяснимой причине был открыт, и он, не успев подумать, бросил тело в желоб и захлопнул люк.
— И только много часов спустя до меня дошло, что я натворил. — Сжимая сигарету дрожащими пальцами, он сделал глубокую затяжку. — Вместо того чтобы избавиться от трупа, я повесил его себе на шею, как мельничный жернов. — Последние слова он произнес еле слышным шепотом и несколько мгновений молчал, а затем добавил: — Когда ты поднялся на борт, я спустил в угольную яму веревочную лестницу и пытался добраться до тела. Но к тому времени качка погребла его под тоннами угля.
После этого наступило долгое молчание, во время которого был слышен лишь шум ветра в снастях, завывающего на высокой унылой ноте. Якорная цепь скрежетала о гальку. Затем, обращаясь к самому себе и низко опустив голову, он произнес:
— Я его убил в полной уверенности, что вершу правосудие. Он заслуживал смерти. Я был убежден, что спасаю жизни тридцати с лишним человек на борту, включая и свою собственную.
Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня.
— Ну вот, я рассказал тебе правду.
Я кивнул. Я знал, что это правда. Теперь я понимал, почему ему необходимо туда попасть, почему он не мог сообщить о предложении Деллимара суду.
— Тебе следовало пойти в полицию, как только ты вернулся в Англию, — пробормотал я.
— В полицию? — Он побледнел как мел. — Как я мог туда пойти?
— Но если бы ты рассказал им о том предложении, которое тебе сделал Деллимар…
— Ты думаешь, мне поверили бы? Это были бы всего лишь мои слова, без всяких доказательств. Как бы я смог оправдаться… — Он перевел взгляд на лежащий на столе конверт. — Видишь эти деньги? — Он потянулся к деньгам и сгреб целую пригоршню пятифунтовых банкнот. — Он предлагал их мне. Все эти деньги. Они хранились у него в каюте, и он рассыпал передо мной все пять тысяч. Он вытряхнул их из вон того большого конверта. Я взял их и швырнул ему в лицо. Я сказал ему, что он будет гореть в аду прежде, чем я стану выполнять его грязные задания. Вот тогда я его и предупредил, что убью его, если он попытается погубить судно. — Он помолчал, продолжая тяжело дышать. — А потом началась буря, и передние трюмы внезапно дали течь, и еще пожар в радиорубке… Когда я увидел его в трюме… — Он продолжал смотреть на меня. Его лицо осунулось. Передо мной был человек, находящийся на пределе своих возможностей. Таким я и увидел его впервые. — Тогда я был абсолютно уверен в своей правоте, — снова прошептал он.
— Но это был несчастный случай, — подал голос Майк. — Ты не собирался его убивать, черт возьми.
Он медленно покачал головой и запустил пальцы себе в волосы.
— Нет, это неправда, — прошептал он. — Я хотел его убить. Я приходил в ярость при одной мысли о том, к чему он пытался меня вынудить… о том, что он делает с кораблем. Это был первый корабль за десять лет, на который я взошел капитаном… — Он снова смотрел на стакан. — Когда я посадил «Мэри Дир» на рифы, я думал, что смогу к ней вернуться, избавиться от тела и доказать, что он пытался ее потопить… — Он снова смотрел на меня. — Как ты не поймешь, Сэндс… Я должен был убедиться в том, что не ошибся, что мои действия были оправданы.
— И все же это был несчастный случай, — мягко произнес я. — Ты мог пойти к властям… — Я поколебался и добавил: — Был момент, когда ты был готов это сделать. Когда ты, обогнув Уэссан, взял курс на Саутгемптон.
— Тогда у меня все еще был корабль, — пробормотал он, и я понял, что для такого человека, как Пэтч, означало иметь под своим началом корабль.
Пока у него под ногами была палуба «Мэри Дир», судна, которым он командовал, он все еще был уверен в себе и в своей правоте.
Он протянул руку к бутылке.
— Не возражаете, если я выпью еще?
По голосу было слышно, что он смирился с неизбежным.
Я смотрел, как он наливает ром в стакан. Теперь мне было понятно, как отчаянно он хотел оправдаться перед самим собой. Я вспомнил его реакцию при виде команды, сбившейся, как стадо овец, вокруг Хиггинса в участке Пемполя. Его первая команда за десять лет, и история повторилась. Какая жестокая судьба!
— Когда ты в последний раз ел? — спросил я.
— Я не знаю. Это не имеет значения.
Он сделал еще один глоток рома. Рука, в которой он держал стакан, продолжала дрожать, но все его тело обмякло.
— Я сооружу тебе чего-нибудь поесть.
Я встал и вышел в камбуз. Рагу в скороварке еще не остыло. Я наполнил миску и поставил ее перед Пэтчем. А потом я предложил Майку подняться со мной на палубу. Крепчающий ветер развеял туман, и в темноте вокруг бухты смутно виднелись сгорбленные очертания холмов, уходящих в сторону узкого входа в бухту. Я не знал, как мне его убедить, и в нерешительности молчал. Но Майк догадался, что у меня на уме.
— Ты хочешь взять «Морскую Ведьму»? Я угадал, Джон?
Я кивнул.
— Дня на четыре. Максимум на пять. Вот и все.
Он смотрел на меня, и его лицо в свете якорного огня казалось бледным.
— Может, было бы лучше оставить все это властям?
Я ничего ему не ответил. Я не знал, как заставить его понять то, что я чувствую. Спустя какое-то время он произнес:
— Значит, ты ему веришь? Насчет того, что компания «Деллимар» собирается затопить судно на большой глубине?
— Я не знаю, — пробормотал я. Я и в самом деле ни в чем не был уверен. — Но если допустить то, что груз подменили, то значит, гибель судна входила в их планы. — Я колебался, вспоминая, как испугался Хиггинс. Если тот поджог был делом рук Хиггинса, который затем отключил Пэтча и посеял панику в команде… — Да, — твердо произнес я, — я ему верю.
После этих моих слов Майк долго молчал. Он отвернулся от меня и смотрел в сторону выхода из бухты. Наконец он заговорил:
— Джон, ты уверен? Ты действительно готов на такой риск ради этого парня?
— Абсолютно уверен, — ответил я.
— Хорошо, — кивнул он. — В таком случае чем раньше мы снимемся с якоря, тем лучше.
— Тебе незачем в этом участвовать, — напомнил ему я.
Он посмотрел на меня со своей обычной, какой-то очень серьезной улыбкой на губах.
— Куда «Морская Ведьма», туда и я, — ответил он. — Ты не получишь одно без другого. — Он посмотрел наверх. Мы не опустили вымпел, и сейчас он показывал, что ветер дует с запада. — Мы сможем идти под парусами.
Он хотел сказать, что под парусами мы разовьем большую скорость, потому что наш двигатель был рассчитан на тягу, а не на скорость.
Спустившись вниз, я увидел, что Пэтч откинулся на спинку стула и курит, держа в другой руке стакан. Он даже не прикоснулся к еде. Его глаза были полузакрыты, а голова покачивалась. Он не посмотрел на нас, когда мы вошли.
— Мы снимаемся с якоря, — сообщил я ему.
Он не пошевелился.
— Оставь его, — вмешался Майк. — Мы и сами справимся. Пойду запущу двигатель.
Он уже натягивал свитер.
Но Пэтч меня услышал. Его голова медленно повернулась в мою сторону.
— Куда вы идете? В Саутгемптон?
В его голосе не осталось ни капли жизни.
— Нет, — ответил я. — Мы доставим тебя на Минкерс.
Он уставился на меня.
— Минкерс. — Он медленно повторил мои слова. Его затуманенный мозг, казалось, отказывался их воспринимать. — Вы идете к «Мэри Дир»? — Внезапно он вскочил, ударившись о стол и уронив стакан на пол. — Серьезно? Он бросился ко мне и вцепился в меня обеими руками. — Ты говоришь это не просто для того, чтобы меня успокоить? Это правда?
— Да, — сказал я, — это правда.
Мне казалось, что я убеждаю в чем-то недоверчивого ребенка.
— Бог ты мой! — воскликнул он. — Бог ты мой! А я уже успел подумать, что мне конец. — Он смеялся и тряс меня. Отпустив меня, он стиснул руку Майка. — Скорее всего, я просто сошел бы с ума. Вся эта неизвестность. Десять лет, и внезапно ты получаешь судно, и ты снова у штурвала, а потом… Вы и представить себе не можете, что это такое — внезапно утратить всякую уверенность в себе. — Он запустил себе в волосы сразу две руки. Его глаза сияли. Таким я его видел впервые. Он обернулся и сгреб со стола пригоршню пятерок. — Вот. Забирайте это. — Он сунул деньги мне в руку. — Они мне не нужны. Теперь они ваши.
