Без своего строгого костюмчика он был такой… близкий. И все очевидные причины сторониться его снова меркли, разбивались об его настоящесть и то самое затаённое одиночество взгляде, причину которого я теперь знала — личная трагедия с погибшими женщиной и ребёнком.
Интересно, она была ему женой? Он любил её? Что вообще случилось, как давно и почему он винит себя? Любопытство съедало. А вместе с ним — и странное, необъятное желание заботиться о самом Гордееве.
— Просто, Слав, просто, — подтвердил он. — Просто гуляем, как… как пара. — И, хозяйски приобняв вдруг, скользнул носом по моему виску. — Потому что так надо.
Я чуть не запищала от восторга! И с одной стороны это взбудоражило — так сладко и многообещающе… А с другой — разочаровало.
Просто разыгрываем дурацкий спектакль по дурацкому сценарию: я его девочка, он мой мужчина. Просто роли обязывают быть ближе друг к другу: держаться за руки, обниматься, позволять себе бытовуху, вроде пить воду из одной бутылки или шутливо шлёпать друг друга по заднице. Просто щекотливая игра на неведомого зрителя и ничего личного… Но сколько же в этом всём было личного!
Я знала, что это мираж и самообман, но всё равно ждала этих вечеров. И от этого ожидания дни мои с каждым разом становились всё скучнее, а сама я окончательно пропадала, вживаясь в роль «девушки Джеймса Бонда» слишком уж искренне, лишь изредка вспоминая как и зачем вообще здесь оказалась.
— Что с деньгами? — спросила я как-то. — Ты же знаешь, что я никуда не денусь, так отдай мне зарплату, ну?
— А кто вообще такая эта твоя Верка? — вопросом на вопрос ответил Игнат.
— Какая тебе разница?
— Просто интересно.
Я вздохнула. Эти его «просто» сводили с ума своими подвохами.
— Я уже говорила, что она помогла мне устроиться на новом месте, что благодаря ей я в колледж поступила, что это она на работу меня уст…
— Это всё понятно, — не отрывая взгляда от дороги, перебил Гордеев, — но это всё про тебя. А про неё ты что знаешь?
— Ну-у… — задумалась я. — Она дочь маминой школьной подруги.
— Откуда ты знаешь?
— Мама сказала.
— Про Верку?
— Нет, конечно! Про её маму, свою одноклассницу Юлю. Я её искала, но не нашла, потому что она умерла. Но люди подсказали мне, где можно поискать дочку. Я поискала и нашла. Рассказала ей про наших мам, записку показала. И Верка вспомнила, что её мама действительно рассказывала про одноклассницу Алину — мою маму.
— Угу, — кивнул Гордеев. — Допустим. Что ещё?
— Ну… У неё есть брат, он сейчас в интернате. Верка мечтает забрать его оттуда, но опека не даёт, потому что для этого нужны деньги, жильё и всякие-там условия.
— Ещё.
— Она работает в сети салонов электронных сигарет, первый раз поцеловалась в пятнадцать лет, мечтает переехать жить на море, не любит жареную рыбу… Нет, серьёзно, чего ты добиваешься-то?
— А ты брата видела?
— Нет, конечно! Он же в другом городе!
— Ну а фото? Из интерната или детские — что-то же должно быть?
— Детских нету. Да и вообще никаких, потому что, когда Верка сама вышла из интерната, оказалось, что на съёмной квартире, где они жили с матерью, случился пожар. А в интернате фоткаться нельзя.
— Почему?
— А я знаю? Такие там правила. А Верке их нарушать — себе дороже.
— Угу, — удовлетворённо кивнул Гордеев. — А теперь давай сначала — что ты тогда вообще о ней знаешь? По существу? Стоп! — оборвал на вдохе мою тираду о том, какая она классная. — Мне можешь не отвечать. Себе. Только честно.
Я думала об этом полночи. Сначала с раздражением на Гордеева что он вечно лезет не в своё дело, но чем дальше, тем больше злилась на себя — не хотелось признавать, но оказалось, что в чём-то он прав, и я действительно не знала о подруге ничего конкретного. Кроме того, что она помогла мне устроиться, правда за мои же нехилые бабки, когда я только приехала в этот город. Потом пристроила, правда опять же за мои деньги, в колледж и к Махе на подработку — правда при условии, что половину зарплаты я буду скидывать в наш общак, который уходил на поддержание в божеском виде дачного домика и Веркины поездки к брату… Ну и дальше по списку — общие деньги, еда, одежда, мои отработки за неё, когда нужно срочно довезти товар с точки на точку или интернет заказ по адресу. При этом я действительно ни разу не видела самого брата, да и не рассказывала Верка о нём. Но это как раз-таки и не удивительно — я тоже не рассказывала ей о себе. У нас вообще как-то не принято было лезть друг другу в душу.
Ну что, там, ещё… Она совершенно точно не любит жареную рыбу. Также, наши мамы вроде учились когда-то давно в одном классе, но мы с Веркой не знаем ни номер школы, ни имени классного руководителя…
Чёрт. Ладно. Я действительно не знаю о ней почти ничего. Но зачем Гордеев поднял эту тему? В его «просто интересно» верилось с трудом, но и объяснений я так и не добилась. Поэтому просто решила довести дело до конца — вытащить подругу, а потом как следует присесть на неё с расспросами.
На следующий день, когда я по традиции ожидая вечера скучала в своём номере, прилетело вдруг сообщение от Гордеева: «Спустись в ресторан» Я прибежала, а там… распивая с Гордеевым кофиёк сидел Рагиф. Они о чём-то оживлённо говорили и смеялись: ни дать, ни взять — друганы.
Я замерла перед стеклянной дверью. Ну не может быть, чтобы Игнат звал меня сюда! Он же не дурак, он же знает, что я… Но Гордеев, славно почувствовав мой взгляд, обернулся и махнул рукой, подзывая.
— Привет, мелкая! — ухмыльнулся Рагиф, когда я подошла. — Вот жизнь, да? Кто бы мог подумать, где пересечёмся!
— Здрасти, — буркнула я, вынужденно опускаясь на придвинутый Гордеевым стул.
А он скользнул вдруг ладонями по моим плечам и шее. Такая мимолётная хозяйская ласка напоказ. Я поёжилась, смущаясь пупырок от предательских мурашек, усыпавших кожу. Гордеев улыбнулся.
— Рагиф сожалеет, что напугал тебя в тот раз.
Горилла кивнул:
— Недоразумение вышло. Тем более, ну ты же не думаешь, что я мог бы тебя обидеть? Мы же, вроде как, не чужие! — Расхлябанно рассмеялся. — Я ж тебя совсем ещё ссыкухой на тоненьких ножках помню. Как в школу тебя возил, от всякой нечисти охранял. Беззаботное время было! Помнишь?
— Помню, — ещё больше зажимаясь, шепнула я одними губами. А перед глазами стояли носилки, укрытые простынёй, и упавшие с них мамины косы.
— А я, когда Гордея услыхал, там в переговорной — чуть в осадок не выпал! Вот думаю, сука непотопляемая, почему я не удивлён, что и ты здесь? Где жаришка и баблишко, там он! А когда узнал, что он ещё и тебя поперёк Коломойца оприходовать успел — так и вообще…
Что «вообще» он не договорил, да мне не особо-то и хотелось это слышать. Было до ужаса горько — это что же получается, они с Гордеевым давние знакомые что ли? Впрочем, чему удивляться.
— Ну в общем ладно, — поднялся Рагиф, протянул Гордееву руку, — я погнал, а вы давайте, на второй причал. Просто покатаемся малёха. Чисто свои пацаны, девочки, пивко. На расслабоне, короче.
Он ушёл, Гордеев тут же уткнулся в телефон, что-то быстро набирая.
— Так ты что, действительно Гордей Игнатов?
— М? — поднял он непонимающий взгляд. — А это… — снова углубился в печатанье. — Это погоняло. Чисто прикол для своих — Игната Гордеева перекинули в Гордея Игнатова. Не бери в голову, дело давнее.
— Давнее, значит… — с сарказмом процедила я. — Ну и почему ты сразу не сказал, что вы с ним знакомы?
— А что это меняет?
— Всё.
— Что всё, Слав? Конкретно. Хоть что-нибудь назови.
Конечно, я ничего не могла сказать. Я же, как всегда, ни хрена не понимала. А Гордеев, как всегда, умел задавать правильные вопросы.
— Откуда вы знакомы?
— Служили вместе.
— В Чечне?
Встретились взглядами.
— Нет, это не он меня подставил. Он вообще в другой части служил.
— В какой?
— А это имеет значение?
— Не знаю. Просто с моим отцом они тоже были знакомы с армии.
