– Я не понимаю, о чем ты.
Он издает разочарованный рык. Его рука все еще вдавлена в стену, костяшки пальцев покраснели.
– Я опаздываю, Стивен. – Лейла выныривает из-под его руки и вырывается на свободу.
Она бежит в кухню. Лицо опаляет жаром, яркие огни ослепляют так, что она на миг теряет ориентацию. Взяв тряпку, Лейла принимается тереть заляпанную пятнами раздаточную стойку. Придя в себя, она спиной ощущает пристальный взгляд шеф-повара, слышит топот ввалившегося внутрь Стивена. Пожилые повара притихли, что совсем им несвойственно. Атмосфера накаляется. Схватив блокнот, Лейла мчится в обеденный зал – там спокойнее.
Весь вечер, пока Лейла принимает заказы, разливает вино, предлагает хлебные корзинки, ее мысли против воли возвращаются к Стивену. Она вспоминает его лицо, искаженное гневом. Какая же она дурочка! Он просто переживает за нее гораздо больше, чем она за него. Лейле становится не по себе. Надо сказать ему, что все кончено.
Она чувствует его присутствие, еще только проскальзывая во вращающуюся дверь. Он занят соусами и мясом, но на лице все то же яростное напряжение. Ни за раздаточной стойкой, ни на кухне в этот вечер не звучат шутки. Только бдительный взгляд шеф-повара. «Заказ!» Тарелки приземляются на подносы и уносятся в другой мир. Заказ, заказ, заказ…
Наконец последняя пара встает и направляется в гостиную. Лейла несет им кофе и ассорти из пирожных, глядя на луну, поднявшуюся высоко над деревьями и посеребрившую газон. Вернувшись на кухню, Лейла видит, как шеф протирает стойки, инспектирует холодильники – выполняет ту работу, которую обычно оставляет для молодых. Лейла ищет Стивена. Ей нужно с ним поговорить, объяснить ему все, попытаться вразумить.
– Я отправил его домой.
Лейла вздрагивает и резко поворачивается при словах шефа.
– Пусть отдохнет сегодня вечером, – продолжает тот.
– Мне надо с ним поговорить.
– Не этим вечером. Сегодня не стоит.
Лейлу так и подмывает его послать. Нечего совать нос в чужие дела! Слова уже готовы слететь с языка. Но что-то в глазах шефа останавливает девушку. Он делает это ради Стивена. И потому, что чувствует что-то такое, чего не может понять Лейла. Это ее и пугает.
Глава сорок первая
Кэл
Элли стоит на крыльце очень близко, но Кэлу кажется, будто он видит ее в подзорную трубу. Корабль их брака терпит крушение, и, если им не удастся обойти подводные камни, причем в ближайшее время, его уже не спасешь.
– Ты приехал домой? – Скрестив руки на груди, Элли прячет глаза, в которых смесь надежды и дурного предчувствия. – Мне не верится, что Энди мог так поступить. Я очень сожалею, Кэл. Как твоя мама? В порядке?
– Не знаю. – Ему так хочется сбросить неловкость, сковавшую его тело.
– Она мать…
Кэл чувствует, что Элли пытается его понять.
– Но я сейчас здесь по иной причине. Нам нужно поговорить о Крисси.
Элли хмурится:
– О Крисси? Что произошло?
Кэл оглядывается. Вдалеке трактор собирает тюки сена. Ни одной живой души. Но Кэл чувствует себя под прицелом чужих взглядов.
– Давай обсудим все в доме.
Элли открывает бутылку вина. Кэл ждет, пока она нальет два бокала. На долю секунды он ощущает себя скорее изнуренным сообщником-заговорщиком, нежели партнером. Жена пахнет живицей и солнечным светом. Она начинает плакать, когда Кэл рассказывает ей о снимках и шрамах на руках их дочери.
– И как давно все это?
– С Рождества. Крисси была немногословной. Только показала мне несколько сообщений. Они ужасны.
– Ты видел?
– Фотографии? – Кэл пожимает плечами. – Нет, Крис удалила их из своего телефона. Говорит, что тот мальчишка их не рассылает. Просто как бы случайно показывает другим ребятам.
– Мне следовало догадаться, что с ней действительно случилась беда, – растирает по лицу слезы Элли. – Как же я не поняла?
– Не только ты. Я тоже не догадался.
– Но я все время дома. Я должна была понять!
– Я просто оказался рядом с ней в нужный момент, – говорит Кэл. – Она могла рассказать это любому из нас.
Втянув носом воздух, Элли отпивает вино и прикрывает глаза:
– Слава богу, что она призналась тебе.
Кэл молчит, сознавая их общий провал. Да, они не были зациклены на дочери. Но и необходимости в жестком контроле тоже не возникало. Крисси всегда отличалась здравомыслием и с пониманием относилась к их беспорядочной жизни.
– И что нам делать? – беспомощно спрашивает Элли.
– Крисси не может вернуться в ту школу, – говорит Кэл. – Оно того не стоит.
– У нее же экзамены на носу.
Кэл пожимает плечами:
– Она и так их сдаст. Это всего лишь проверка знаний, да альбом осталось завершить. Она может это сделать и дома. А на будущий год подыщем для нее другую школу, может быть колледж. Я позвоню кое-кому.
Элли хмурится. Но Кэл видит, как в ее глазах вспыхивает надежда.
– Значит, ты закончил с подкастом? Ты же выяснил, что это был несчастный случай?
Кэл колеблется. Ему кажется, что после разговора с Шоной минула тысяча лет – столько всего случилось с тех пор.
– Это не было несчастным случаем. Информация еще не обнародована, но это было убийство. Я должен вернуться.
Надежда в глазах Элли сменяется печалью. Она продолжает спокойным, но приговоренным тоном:
– Если ты уедешь, ты не сможешь быть рядом с Крисси, поддержать ее, когда ей так нужна наша помощь.
Кэлу кажется, что он тонет. Он понимает, что значит его отсутствие.
– Я завалю подкаст.
– Ты не это хотел сказать.
Кэл кивает:
– Я поговорю с Сарой.
– Был момент, когда ты мог это сделать, Кэл. А сейчас, когда ты выяснил, что Лейлу убили, отказываться поздно. У тебя долг перед Тэмом и Джин.
«Она знает их имена. Она слушала мои программы…» Кэл сознает, что воспринимал жену сквозь призму своего эгоизма, а правда жизни намного сложнее. А потом вспоминает мужчину в ее студии, его пальцы в ее волосах. Все вокруг него рушится, распадается.
– Я перенесу выставку в галерее, – говорит жена. – Все будет в порядке, честное слово. У тебя дел выше крыши…
– Нет, ты не должна откладывать выставку.
Они оба знают, что персональную выставку в галерее могут предложить только раз за всю карьеру. Их глаза встречаются – они одновременно осознают одну вещь.
– Значит, мы оба откажемся, – тихо говорит Элли.
– Она важнее, – кивает Кэл.
– А вы не подумали спросить у меня, чего я хочу?
На пороге стоит Крисси. Вид у нее бунтарский, на лице страдание и гнев.
– Конечно, любовь моя, мы лишь хотим как лучше…
Крисси в ответ судорожно передергивается.
– Вы не слушаете меня и не слышите, – произносит она, разворачиваясь на каблуках, готовая в любой момент хлопнуть дверью.
– Подожди. – Кэл чувствует себя меж двух огней, хотя и привык быть мишенью для разочарования и раздражения. – Чего ты хочешь, Крисси? Расскажи нам.
Дочь задирает подбородок:
– Я не хочу учиться дальше…
– Что?!
– Я хочу попробовать делать подкасты, как ты, папа. Мне не нужно высшее образование. Мне нужен только микрофон.
Кэл кривится, слыша слова, произнесенные когда-то им самим. Из горла Элли
