медленно сжалась в кулак. – Тебе не кажется, что в последнее время все смотрят на меня как-то странно?
Фан Му похлопал его по плечу:
– Не выдумывай ерунды, это паранойя.
У Хань хмыкнул.
– Паранойя или нет, но я не могу перестать думать… – Он сделал паузу. – Я это дело так не оставлю.
Его взгляд внезапно стал пронзительным, и при свете звезд глаза блеснули металлом.
Когда Дин Шучэн вошел в кабинет Син Чжисэня, то с удивлением увидел сидящего на стуле Фан Му. Парень был худее, чем несколько дней назад, его волосы растрепались, а лицо стало пугающе бледным. Надень ему на запястья пару наручников, и он ничем не отличался бы от подозреваемого, которого только что подняли и притащили из следственного изолятора.
– Ты до чего себя довел? Заболел, что ли?
Фан Му выдавил из себя улыбку:
– Все нормально.
Син Чжисэнь жестом пригласил Дин Шучэна сесть.
– Как дела?
Полицейский, вздохнув, поднял два пальца, давая понять, что не прочь закурить. Син Чжисэнь взял со стола пачку сигарет. Дин Шучэн взял одну и угрюмо сказал:
– Никуда мы особо не продвинулись…
На лице Син Чжисэня не дрогнул ни единый мускул. А вот Фан Му, внезапно расстроившись, опустил голову.
Син Чжисэнь стряхнул пепел с сигареты:
– Рассказывай.
Дин Шучэн только что вернулся из Педагогического университета. По предложению Син Чжисэня оперативная группа решила объединить четыре убийства. По его мнению, эти дела объединяло только место совершения преступления, но он признал вывод Фан Му, что убийца один и проживает на территории кампуса.
Оперативная группа решила начать с дела об убийстве в театре. Дин Шучэн вместе с несколькими сотрудниками отправился на экономический факультет и помимо расследования дела Чэнь Си тщательно проверил все ее связи, которые могли угрожать ее благополучию. Результаты оказались неутешительными. Не было никаких оснований полагать, что кто-то мог ненавидеть эту нежную и добрую девушку до такой степени, чтобы убить ее с особой жестокостью.
– Короче, мотив убийцы, – Дин Шучэн закрыл блокнот, – остается загадкой и по сей день.
Син Чжисэнь долго молчал, только скреб подбородок и курил. Выкурив две сигареты подряд, он вдруг спросил:
– А ты что думаешь?
Дин Шучэна этот вопрос застал врасплох.
– Что?
Он поднял голову и понял, что Син Чжисэнь обращается к Фан Му. Тот, не спеша с ответом, после некоторых секунд раздумий сказал:
– Я думаю, что отдельное расследование дела Чэнь Си не принесет результатов; лучше рассматривать все дела вместе.
Син Чжисэнь заинтересовался:
– Что ты имеешь в виду?
– Как уже говорил, я не могу понять мотив убийцы, но чувствую его лютую ненависть. Особенно в первых двух случаях. Однако, – Фан Му сделал паузу, – его почерк изменился…
– Изменился? – не удержался Дин Шучэн.
– Да. Если убийство Чжоу Цзюня и Тун Цянь было своего рода всплеском ненависти, то убийство Сун Фэйфэй, Цзя Ляньбо и Чэнь Си больше похоже на… выпендреж.
– И что он хотел продемонстрировать?
– Контроль. Он получает своеобразное удовольствие от манипулирования другими по своему усмотрению. – Фан Му повернулся к Дин Шучэну: – Офицер Дин, когда вы впервые надели форму, вам ведь нравилось ходить с пистолетом и вмешиваться во все подряд?
Дин Шучэн задумался и покраснел. Фан Му улыбнулся и продолжил:
– Контроль и правда пьянит. Более того, преступник и сам верит, что обладает такой способностью. Особенно когда он убивает людей.
– В таком случае, – выдохнул Син Чжисэнь, – этот человек должен был потерять контроль над собой в реальной жизни.
Фан Му кивнул.
Син Чжисэнь, немного поразмыслив, произнес:
– Дин, проверь эту идею. Сосредоточься на тех, кто у нас по университетским меркам на дне.
Дно… Это слово заставило Фан Му отшатнуться. Помимо презрения оно несло в себе чувство снисходительного превосходства. Поэтому, когда У Хань спросил о ходе дела, он засомневался в правильности этого слова.
– Это не имеет значения. – У Ханя, казалось, слово совсем не смутило. – Дно – это тоже не полтора человека, а достаточно широкий круг, и проверка займет какое-то время.
Фан Му поспешил объяснить:
– Не пойми меня превратно. Я не думаю, что сюда входят студенты.
– Эй! – У Хань надавил на плечо Фан Му. – Ты слишком заморачиваешься. Дно есть дно, нечего скрывать. Я вот тоже на дне. И он тоже.
И жестом указал на Тана, подметавшего пол в коридоре.
В последнее время мастер Тан стал аккуратнее одеваться – сегодня на нем был довольно красивый твидовый пиджак, и выглядел он на несколько лет моложе. Заметив движение У Ханя, он выпрямился и спросил:
– Что такое?
– Ничего, сказал, что ты сегодня просто красавчик. – У Хань улыбнулся и пошел прочь.
Мастер Тан замялся, одергивая пиджак.
Как и сказал У Хань, расследование оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. С одной стороны, охват был слишком велик, и после предварительных подсчетов выяснилось, что в студенческом городке тысячи людей находятся на грани бедности; с другой стороны, объекты расследования никак не помогали полиции и даже оказывали сопротивление. Это неудивительно. Они, в силу бедственного материального положения, и так страдали от низкой самооценки и депрессии, а теперь, когда стали объектом расследования целой серии убийств, разумеется, испытывали неудовольствие.
Проверка шла через пень-колоду, и Дин Шучэн ходил мрачнее тучи. Фан Му несколько раз звонил ему, но Дин ограничивался парой фраз и вешал трубку. Юноше приходилось едва ли не клещами вытягивать из него информацию, чтобы получить хоть какую-то зацепку.
У Хань очень сильно помогал Фан Му. Он был куда лучше других знаком с этими самими представителями «дна», особенно с бедными студентами и уборщиками. Фан Му был ему благодарен, но У Хань считал, что помогает себе.
– Только поймав настоящего преступника, я смогу доказать свою невиновность. К тому же, – он потер затылок, – надо отомстить ему за эту шишку.
После обеда Фан Му и У Хань снова убежали добывать информацию, а когда вернулись, было уже почти полдесятого вечера. Они съели немного лапши в небольшом ресторанчике за пределами кампуса и вернулись в общежитие практически без сил. В комнате был только Четвертый брат. Когда они вошли, он поднялся из-за стола.
– Вернулись?
– О, Четвертый брат… – У Хань бросил сумку на верхнюю койку и бесцеремонно плюхнулся на его кровать.
Тот хмыкнул и повернулся к Фан Му:
– Шестой брат, чем сегодня занят вечером?
Фан Му взял полчашки холодной воды и выпил ее залпом.
– Ничем. А что?
Четвертый брат подтолкнул его к столу:
– Сегодня у Чэнь Си день памяти. Вторая седьмица [18].
Фан Му обратил внимание на
