стенами. Помнил ту гадкую вонь, ступор, ощущение того как сердце падает в пятки с высоты девятиэтажного дома. Как воздух застревает в горле. Как разум и душа в унисон вопят бежать без оглядки, с воплями и визгами, что не пристало издавать мужчине. Как уродливые силуэты копошаться в дырах окошек.
Но Арсению было на это на плевать и когда я зажимал руками глаза, рот и нос, чтобы эти скверные испарения ни коснулись слизистой, он молча повернул, почти у самого подъездного крыльца, налево. Мои слова и крики не возымели эффекта и мне пришлось схватить парня за шиворот и резко развернуть. И то, что я увидел, заставило меня разжать руку и отскочить от него, как от огня. Ни одна болезнь. Ни одно вещество. Ничто не может так исказить человеческий облик. Лицо его было почти фиолетовым, как у висельника или удушенного. Вены на шее и голове вздулись, а в разрезах глаз я видел только мутные белки с полопавшимися капиллярами. Губы немо шевелились, будто бы он говорил без конца, но из глотки вырывался лишь хриплый свист и шипение. Ни секунды не задерживаясь, он развернулся и продолжил свой путь:
Дойти до проклятых пятиэтажек и не трухнуть. Побороть отвращение, вонь, ужас, что проникает под кожу рядом с этим местом. Повернуть налево и идти вдоль уродливых скал, чьи уклоны и обрывы, подобны клыкам чудовища. Идти и не смотреть на эти безобразные, немыслимые узоры. Не давать воображению дорисовать и без того невыносимую картину. И если хватит духу, то свернуть у подъёма в сопку. Подъём не слишком крутой, но заросший бурьяном. Трудности предавал шквальный ветер, отрывавший болезные веточки, бросавший с отвесов камни и куски земли.
Чем выше мы поднимались, тем хуже становилась погода. К ветру, который оглушал и царапал лицо, присоединился дождь. Но не тот дождь, к которому мы, поднизшие привыкли. Этот дождь не поливает урожаи. Ему не будут радоваться дети, прыгая в лужах. Он не пах свежестью и озоном. Нет. Это была зловонная, мутная, будто из прогнившей бочки влага. Что, оседая на коже, оставляла свой запах тины и плесени.
А мы продолжали идти. Завороженный, порабощённый неведомой тягой Арсений и влекомый собственной самонадеянностью я.
Я вспомнил слова Антона. О его видениях и снах. О том, как они ведут, подсказывают, предостерегают. О том, как они не дают сосредоточится ни на чём другом. И я начал вспоминать эту дорогу. Узнавать. Без понятия куда ведёт она, я видел её во снах, которые безответственно забыл, как и сотни прочих. Знал каждый уголок, каждый поворот, каждый пень, лужу, торчащий из земли корень. Знал, когда остановиться, что не получить слетевшим сверху камнем по голове. Где торчит острый камень, прикрытый мхом.
Тропа становилась уже, подъём всё круче. Чахлая растительность совсем исчезла, оголив серые камни. Скользкие от дождя, слизи и плесени. Ноги в рваных сланцах Тихона норовили соскальзывать, ударяться об острые края скалистой дороги.
Вдалеке, на самой вершине сопки, забрезжил свет. Холодная недобрая фосфоресценция. Какую можно наблюдать над топями, болтами и свежими могилами. Ветер усилился. Закручивался в маленькие смерчи и не оставлял попыток свернуть мне шею, сбросив со скользких камней вниз. Такие же зеленоватые как тот свет, ненормальные молнии резали непроглядно черное небо, ослепляли вспышками. Им было плевать на оглушающие раскаты грома, большие походившие на рык огромного и жуткого зверя. А грому, в свою очередь не было дела до молнии. Они не шли друг за другом, как принято. Они гремели и сверкали, когда им заблагорассудиться. Я старался не смотреть, боясь сойти с ума от этой противоестественной картины.
Арсений продолжал лезть выше, по почти отвесным выступам. И мне казалось, он вот-вот соврётся вниз, от очередного порыва ветра. В мои планы не входило свернуть себе шею, но любопытство и какая-то неведомая мне сила, что тянула и звала за собой, заставила меня немного подняться, уцепившись за мокрый склизкий камень и взглянуть куда же нас привела эта бесноватая ночь.
На небольшом сглаженном участке, на вершине сопки, не было не единого деревца или куста. Вся земля была выжжена до черна, и лишь небольшие болотистые лужи пенились от урагана и ливня. Над этой испорченной почвой стелились зловонные испарения, вперемешку со злачным свечением.
А в то, что я увидел после, я до сих пор не могу поверить. Я хотел бы, что бы это было дурным сновидением. Галлюцинацией. Чем угодно, только не правдой. Но, к моему сожалению, всё это было реальнее, чем что-либо прежде увиденное мною. Чудовища, в людской коже, чьи истинные очертания я видел краешком глаза, сквозь туманную дымку бесновались. Прыгали, кричали, кобенились в припадочной пляске. Они кружили вокруг своего богомерзкого алтаря – куба, с неровными острыми выступами, сделанного из костей им подобных монструозных существ. Всё вокруг, под их ногами было залито кровью. Тела тех троих бедняг, прямо рядом с отвратительным празднеством, терзали те чудовищные звери, с которыми мне довелось повстречаться в лесу. Сквозь зеленоватый туман, я мог видеть их настоящие щупальцеобразные конечности, оставляющие за собой склизкий слез. До пояса, они все ещё оставались для моих глаз людьми.
Прежде чем Арсений полностью забрался на вершину, они заметили его. Заверещали, запрыгали. Тихон подбежал к подростку и протянул ему руку. Я же прижался к камням, чтобы не выдать своё присутствие.
К краю подлетел Миша, потянул парня на себя. Они стали о чём то спорить, но из-за ветра и их странного говора, я мог понять только отдельные слова и фразы.
– Не нужно его убивать! Он подходит. – Алёна тоже подскочила к спорящим мужчинам, обвивала шею мальчишки своими руками – щупальцами. А тот, как безвольный телок клонился то одному, то к другому, то к третьей. Кто потянет. И совершенно не понимал, что сейчас они решают его судьбу.
– Он слишком взрослый! А ещё мы прикончили его родителей! Лучше скормим его живоеду. У нас есть те девки.
– Это требует времени! И не факт, что они смогут выносить сущность.
– Переход вот-вот наступит! Разумеется, они смогут! Космические силы помогут им! А если пацан не выдержит, то тело иссушиться вместе с нашим братом. К тому же, нам нужна жертва.
– Родить дитя, это тебе не посрать сходить!
– Да блять! Всесильные дракорептилоиды помогите! Он сам пришёл сюда. Взгляни, он в благодатном трансе! Он нашёл канал и тот привёл его сюда!
– Меня кто-то звал? – Антон, плясавший в это время ногами на костяном алтаре, в ту же секунду сделал прыжок
