— Салли…
И тут она сказала. Отстранившись от телефона, я с опаской посмотрела на трубку, словно та могла меня укусить. Джесси сделал жест, спрашивая: что? С округлившимися глазами я шагнула к нему.
— Повтори, пожалуйста, — выдохнула я, обращаясь к Салли, и протянула трубку Джесси.
Салли повторила:
— Нейл Йоргенсен скончался от бешенства.
Салли продолжала говорить не переставая. Возможно, первый репортаж о гибели Йоргенсена она сделала наспех, но теперь журналистка сыпала фактами. Она поговорила с коронером о результатах вскрытия и с патологом из лаборатории, поставившим диагноз.
— Понятно, что никто в больнице не предполагал обнаружить у Йоргенсена бешенство, учитывая тяжесть повреждений. Бешенство вызывает острый энцефалит, но его проявления оказались замаскированы травмой черепа. К тому же заболевание редко встречается на территории США.
Я слушала, ломая голову: каким образом мог заразиться Йоргенсен?
— Кажется, бешенство передается только при укусе?
— Обычно да. Но иногда люди заражались, получив инфицированную субстанцию иным путем. Например, через рот или рану.
— Инфицированную субстанцию? Какую, например?
— Слюну.
— А как же кровь или экскременты животных?
— Нет, только через слюну. Попадая в организм таким образом, вирус проникает в нервы, постепенно добираясь до спинного и далее до головного мозга. Примем бешенством нельзя заразиться при обычном контакте с больным животным, его вирус не передается ни через кровь, ни через мочу, ни через экскременты.
— Если Йоргенсена укусило животное, почему он не обратился за врачебной помощью?
— Понятия не имею, — ответила Салли.
— Был ли шанс получить вирус в его врачебной практике?
— Практически нет… Помимо укуса, заражение может произойти из-за попадания в организм живого вируса. В чистом виде либо вместе с инфицированной тканью, например, мозговым веществом. Судя по имеющейся информации, для сотрудников лабораторий вероятность получить вирус все-таки существует. Но Йоргенсен был пластическим хирургом, а не патологоанатомом.
— Что за информация?
— Из Центра контроля за заболеваниями, а также из Атланты, от организации, занимающейся их предотвращением. Туда коронер направил анализы Йоргенсена для подтверждения диагноза.
О да… Те самые врачи-убийцы, о которых говорила Шенил, будто они собираются нас отравить. Салли продолжала:
— Кстати, многим из тех, с кем контактировал Йоргенсен, требуется пройти ПИП.
По-моему, она слишком погрузилась в тему…
— Что еще за ПИП?
— Постинфекционная профилактика. Ее должны пройти врачи и весь медперсонал неотложной терапии, сотрудники лаборатории, вытащившие Йоргенсена пожарные и все, кто был с ним в контакте. Им назначили курс вакцины от бешенства.
Я замерла от ужаса.
— Салли, я была в контакте с Йоргенсеном.
— Что?
— Перед тем как его сбила машина, в тот вечер. Мы выпали из разбитого окна, и я порезалась.
— При таком случайном контакте вероятность заражения ничтожно мала.
У меня перехватило горло.
— Салли, ты не поняла. Тогда, в церкви, Йоргенсен обхватил меня руками. Он кричал и слюна разлеталась во все стороны. Если, как ты сказала, бешенство передается…
— О Господи…
Подойдя ближе, Джесси вопросительно посмотрел мне в глаза.
Найдя клочок бумаги, я написала на нем аббревиатуру ЦКЗ и показала на портативный компьютер Джесси.
— Эван, кажется, тебе следует обратиться к врачу, — проговорила Салли.
Каждый год в мире умирают от бешенства до семидесяти тысяч человек. В развивающихся странах основной причиной служат укусы собак, однако для Америки более характерны такие же столкновения с дикими животными. В одном случае, совершенно ужасном, вирус бешенства занесли при пересадке роговицы, и сразу восьмерым. Все они скончались. Бешенство поражает всех млекопитающих, почти всегда приводя к летальному исходу.
Так, облекая горькую правду в сахарную оболочку, подавал информацию веб-сайт ЦКЗ. На официальном сайте Всемирной организации здравоохранения дело выглядело не лучшим образом. То же самое я прочитала, найдя в Интернете Институт Пастера. Эпидемиологические страшилки совсем выбили меня из колеи.
Вирус бешенства развивается в центральной нервной системе. Обычно инкубационный период составляет от трех до двенадцати недель, и на этом этапе заболевание протекает в скрытой форме. Однако рано или поздно вирус проникает в мозг, что приводит к возникновению болей, параличу, помрачению рассудка и смерти. Известно всего шесть случаев выздоровления после бешенства.
На фоне бешенства вирус лихорадки Эбола мог оказаться не самым плохим вариантом.
Рано утром я позвонила в приемную своего доктора, настояв, чтобы мое сообщение сбросили на пейджер. Вытащив доктора то ли с занятий по аэробике, то ли из туалета, я опомниться не успела, как получила по телефону согласие принять меня не позднее чем через полчаса. До места я добралась минут за двадцать и, остановившись на ступенях, подставила лицо солнцу. На крыльце стояли аккуратные ящики с ярким цветами. Я задумалась: как буду выглядеть, когда изо рта пойдет пена?
Вскоре пришла врач. Прижимая к себе свежий выпуск «Ньюс пресс», она несла чашку с кофе. Моего доктора звали Лурдес Эббот. Стильно одетая, лет пятидесяти, с манерами деловой женщины. Доктор Эббот постоянно хмурилась, и между ее бровями залегала глубокая морщина.
— Входите. — Она включила освещение. — Я поставила в известность людей из здравоохранения. Они с вами побеседуют.
Доктор положила газету на стол. История с бешенством была на слуху. Показав на стул, миссис Эббот предложила мне сесть.
— Рассказывайте.
Я рассказала, как Йоргенсен кричал, роняя слюну вблизи от моего лица. Доктор сделала несколько глотков из чашки с кофе.
— Полагаете, слюна попала на вас?
— Не уверена. Мне не пришлось утираться, но… Не знаю.
Врач нахмурилась, и морщина между бровями стала еще глубже.
— Покажите места, где вы порезались.
Показав доктору руки с уже затянувшимися порезами, я затем продемонстрировала царапины на голове.
— Как и спустя какое время вы обработали эти порезы?
— Мой друг промыл их, как только я вернулась домой, примерно спустя полчаса или час.
— Водой с мылом?
— Да. Затем антисептиком и наложили бактерицидный пластырь. Еще я приняла душ, хорошенько промыв волосы.
— Скажите-ка, почему вы чешетесь?
Комментировать осиные укусы миссис Эббот не стала. Записав все, что я рассказала, по порядку, она внимательно перечитала текст.
— Думаю, риск заражения невелик. На самом деле я даже не уверена, был ли факт контакта с Йоргенсеном. Однако кожный покров был поврежден, а Йоргенсену подтвердили диагноз «бешенство». Случай попадает в «серую зону», так что рисковать не стоит. Я назначаю вам курс прививок от бешенства.
Я кивнула, чувствуя одновременно страх и облегчение. Врач расписала на бумаге план вакцинации, состоявший из пяти доз, распределенных на период в двадцать восемь дней. Обрадовало, что колоть должны были в руку, а не в живот, как в прежние времена. Слушая, я продолжала кивать: делайте, раз нужно. Настаивая на своих предписаниях, врач поясняла, что они необходимы для моей безопасности. У меня сильно разболелась голова.
Затем я сообщила, что Курт Смоллек и Исайя Пэкстон могли также оказаться инфицированными. Потом спросила, не является ли бешенство более распространенным, нежели написано в книгах, и сообщила о случае с койотом, напавшим на Эбби Хэнки не в Чайна-Лейк.
Доктор снова нахмурилась.
— На одной неделе вам повезло близко столкнуться с двумя случаями подтвержденного бешенства?
— Да. Причем второй случай произошел в двухстах милях отсюда.
Морщина углубилась настолько, что стала похожа на темное ущелье.
— Что скажете, доктор Эббот?
Врач решительно положила карандаш на свои записи.
— Я не собираюсь обсуждать слухи.
Я почти закричала:
— К черту слухи! Пожалуйста.
— В Калифорнии заболевание встречается у диких животных. Но весьма редко. Или это статистическая аномалия, или мы становимся свидетелями бурного распространения эпидемии бешенства.
Доктор Эббот отправила меня на первый укол в кабинет неотложной помощи при Медицинском центре Святого Франциска. Я чувствовала, что цепенею от страха. Пока ждала очереди на укол, в голове сами собой крутились неприятные мысли: про опасные инфекции, случайное стечение обстоятельств и невезение. И все эти мысли возвращали назад, к доктору Нейлу Йоргенсену.
Выйдя из Центра Святого Франциска с пластырем на руке, я решила, что по пути зайду в больничное здание, расположенное дальше по улице, где держали свою контору пластические хирурги Йоргенсен и Мэл Калаян, бизнес-партнеры и любовники. В прежние времена площадка около офиса сверкала стеклами дорогих иномарок, главным образом автомобилями «порше» немыслимых расцветок. Теперь стоянка пустовала. Но едва я нажала на кнопку, как дверь офиса открылась.
