Ознакомительная версия.
Лара провела супруга по обоим этажам: студия с коллекцией античных безделушек, широкая крытая терраса, камин в гостиной, столовая, спальня хозяев, четыре спальни для гостей, три – для прислуги, шесть ванных комнат, кухня, библиотека, рабочий кабинет.
– Как, Фил? Освоишься? – спросила она.
Адлер улыбнулся:
– Немного тесновато, но, думаю, сойдет.
Посреди студии белел концертный рояль, настоящий «Бехштейн». Приблизившись, Филипп коснулся пальцами клавиш.
– Ну и звук!
Лара положила руку на его плечо:
– Это тебе мой подарок. К свадьбе.
– Не может быть! – Он присел, принялся наигрывать Бетховена – оду «К радости».
– Я распорядилась, чтобы к нашему приезду инструмент настроили. – Лара вслушивалась в лавину аккордов. – Нравится?
– Спрашиваешь! Не знаю, что сказать, Лара.
– Не говори ничего. Играй.
Но Филипп уже поднимался.
– Потом. Сейчас нужно позвонить Эллерби. Он наверняка уже разыскивает меня.
– Телефон в библиотеке, милый.
Пройдя в кабинет, Лара включила автоответчик. На кассете было записано несколько посланий от Пола Мартина: «Лара, где ты? Скучаю, девочка...», «Лара, полагаю, тебя нет в стране, иначе ты бы позвонила...», «Я обеспокоен, малышка, дай о себе знать...». Внезапно голос Мартина как бы подменили: «Только что услышал о твоей свадьбе. Так это правда? Нам необходимо поговорить».
На пороге возник улыбающийся Филипп.
– Кто этот таинственный абонент?
Она обернулась:
– Так... старый приятель.
Шагнув к столу, Филипп заключил Лару в объятия.
– Мужу следует проявить ревность?
– Мужу не к кому меня ревновать. Ты – единственный, кого я люблю, и ты это знаешь.
– Ты – единственная, кого я люблю. И ты это знаешь.
* * *
Потом, во второй половине дня, когда Филипп вернулся к роялю, Лара набрала номер Пола Мартина. Трубку на другом конце провода сняли немедленно.
– Ты вернулась. – В голосе его звучал металл.
– Да, – холодея от предчувствия, сказала она.
– Должен признать, что новость меня ошеломила, Лара.
– Прости, Пол... Я... Все вышло так неожиданно.
– Точнее не выразиться.
– Прости.
– Я полагал, нашим отношениям ничто не мешает. Мы были близки друг другу...
– Да, Пол, но...
– Говори, говори.
– Знаешь, я...
– Обедаем завтра вдвоем. У «Вителло». В час дня.
Это было даже не предложение – приказ.
Лара заколебалась. Но какой смысл растягивать пытку до бесконечности?
– Хорошо. Я не опоздаю.
В трубке раздались короткие гудки.
Интересно, насколько зол окажется завтра Пол Мартин? И в какую форму выльется его злость?
Когда следующим утром Лара вошла в здание Камерон-центра, в вестибюле ее приветствовала толпа сотрудников.
– Поздравляю, миссис Адлер!
– Это такой приятный сюрприз!
– Уверен, что вы будете очень счастливы!
И так далее.
Возле кабинета ее ждал Говард Келлер.
– Для дамы, которая не слишком любит классическую музыку, ты справилась просто великолепно! – Он с чувством обнял Лару.
Та широко улыбнулась:
– Правда?
– Мне еще придется привыкнуть – миссис Адлер!
Улыбка растаяла.
– В интересах бизнеса будет, пожалуй, лучше, если я останусь Камерон, ты не думаешь?
– Как прикажете, босс. В любом случае я рад, что ты вернулась. Дел – выше головы.
Они прошли в кабинет, Лара опустилась в кресло и указала Говарду на противоположное.
– Ну, рассказывай, что здесь происходит.
– Отель на Вест-Сайд потребует огромных затрат. На днях объявился покупатель, из Техаса, и я отправился лишний раз взглянуть на объект. Здание в отвратительном состоянии, нужна полная реконструкция, а это выльется в пять или шесть миллионов долларов.
– Покупатель видел отель?
– Нет. Я обещал парню свозить его туда завтра.
– Отложи показ на неделю. Найми бригаду отделочников, пусть, где надо, подкрасят. И позаботься о том, чтобы, когда покупатель приедет, в фойе толпились люди.
Келлер ухмыльнулся:
– Ясно. У меня сидит Фрэнк Роуз, привез кое-какие чертежи.
– Посмотрю.
– Теперь о «Мьючуэл иншуранс». Они, если не ошибаюсь, хотели арендовать новое здание?
– Да.
– Так вот, контракт все еще не подписан. Руководство компании мучается сомнениями.
Лара пометила что-то в блокноте.
– Я сама переговорю с ними. Дальше.
– Банк Готэма, заем в семьдесят пять миллионов на очередной проект.
– И что же?
– Они отзывают свое предложение. Считают наши сроки слишком растянутыми.
– Какая у них учетная ставка?
– Семнадцать процентов годовых.
– Условься о встрече. Я дам им двадцать.
Келлер в ужасе вскинул голову.
– Двадцать процентов?! Одумайся, Лара, таких денег никто не платит!
– Я предпочитаю выжить за двадцать процентов, а не лечь трупом за семнадцать. Твое дело – подчиняться, Говард.
– О'кей.
Рутина продолжалась до полудня. В четверть первого Лара сказала:
– Обедаю с Полом Мартином.
Келлер встревожился:
– Смотри, чтобы он не пообедал тобой.
– Как тебя понимать?
– Пол Мартин – сицилиец. Сицилийцы ничего не прощают и ничего не забывают.
– Мы не на сцене, Говард. К чему такая мелодрама? Пол не способен на подлость.
– Надеюсь, что это так.
* * *
Когда Лара вошла в ресторан, Пол Мартин уже сидел за столиком. Выглядел он осунувшимся, под глазами – черные круги. Плохо спал, подумала Лара.
– Привет. – Мартин даже не захотел встать.
– Привет, Пол. – Она села напротив.
– Я надиктовал твоему автоответчику массу глупостей, извини. Понятия не имел, где... – Он пожал плечами.
– Мне следовало предупредить тебя, Пол, но все произошло так внезапно...
– Да-да. – Мартин не сводил взгляда с ее лица. – А ты посвежела, девочка.
– Спасибо.
– Где вы познакомились?
– В Лондоне.
– И ты тут же поняла, что без Адлера тебе не жить? – В голосе Пола прозвучала нескрываемая горечь.
– Пол, то, что было между нами, было действительно здорово, но для меня этого оказалось недостаточно. Душа требовала большего. Мне нужен кто-то, ради кого каждый вечер тянуло бы домой.
Он внимательно слушал.
– Я бы ни за что на свете не причинила тебе боль, просто... просто случилось то, что случилось.
Молчание.
– Пойми, прошу!
– Да. – По губам Мартина скользнула холодная усмешка. – Похоже, у меня нет выбора, так? Сделанного не воротишь. Но я испытал настоящий шок, когда узнал обо всем из газет. Казалось, мы были ближе друг другу.
– Ты прав. Мне следовало предупредить, – повторила Лара.
Рука Пола нежно провела по ее щеке.
– Ты сводила меня с ума, девочка. Я и сейчас как помешанный. Ты была для меня miracolo[35]. Я мог дать тебе все, что захочешь, кроме одного – обручального кольца. И все же я люблю тебя. Будь счастлива.
Лара с облегчением выдохнула:
– Спасибо, Пол.
– Когда я познакомлюсь с твоим мужем?
– Через неделю мы собираем друзей. Придешь?
– Приду. Скажи Адлеру, чтобы хорошенько заботился о тебе, иначе ему придется иметь дело со мной.
Она улыбнулась:
– Непременно.
В офисе Лару ждал Говард Келлер.
– Ну, как обед? – Голос его звучал обеспокоенно.
– Отлично. Ты зря переживал. Пол держался истинным джентльменом.
– Тем лучше. На завтра я запланировал твою встречу с...
– Отмени. Завтра я ни шагу не сделаю из дома. У нас с мужем медовый месяц. Не бойся – короткий, всего несколько дней.
– Рад видеть тебя такой счастливой.
– Говард, меня это даже пугает. Кажется, оторву голову от подушки, и все окажется сном. Никогда не думала, что человек может быть настолько счастлив.
Келлер улыбнулся:
– Ладно, со встречей я как-нибудь улажу.
– Спасибо. – Лара поцеловала его в щеку. – Через неделю мы с Филиппом устраиваем вечеринку. Ты, естественно, приглашен.
* * *
Вечеринка состоялась в субботу, в пентхаусе. Вокруг длинных, крытых белыми скатертями столов толпились около сотни гостей. Лара пригласила всех, с кем работала: банкиров, строителей, архитекторов, чиновников городской администрации, руководителей профсоюзов. Разумеется, с женами. К Филиппу же пришли профессиональные музыканты, их спонсоры и почитатели. Контраст оказался столь резким, что празднество едва не пошло прахом.
Проблема заключалась вовсе не в том, что обе группы не пытались как-то соприкасаться. Истинной бедой было абсолютное отсутствие у них общих интересов. Один полюс с жаром обсуждал вопросы бизнеса и архитектуры, другой – вел возвышенные беседы о музыке.
Лара подвела члена городской комиссии по планированию к троице музыкантов. Опытный экономист растерянно старался понять суть дискуссии.
– А ты знаешь, как Россини оценил оперы Вагнера? Опустил свой зад на клавиши и сказал: вот вам все его творчество!
– И Вагнер заслужил это. Когда в венском театре исполняли «Сказки Гофмана», вспыхнул пожар, в огне погибли почти четыреста человек. Так Вагнер, узнав об этом, заявил: лучшей кары любителям Оффенбаха и не придумать!
Ознакомительная версия.
