Ханна провела руками по лицу. Какого черта она вообще начала этот дурацкий поиск? Почему она хотела это знать? Ее сестры были правы. Ей следовало не высовываться, заткнуться к чертовой матери и продолжать жить своей жизнью, как хорошей девушке со Среднего Запада. Она не хотела этого знать, и она не хотела принимать это решение.
Она даже не хотела быть здесь. И ей не нужно было здесь быть. Она могла позвонить в полицию из любого места и в любое время.
Ханна развернулась и зашагала обратно в гору.
— Спасибо, — сказала она, проходя мимо Джо. — Спасибо, что сказал мне правду.
— С тобой все будет в порядке? — крикнул Джо через плечо, когда она пробиралась обратно сквозь деревья, кусты и яд.
— Наверное, нет, — крикнула она, потому что ей следовало остаться там, где она должна была остаться.
Сделать то, что она обещала. Она должна была любить своего мужа, свою работу и свою жизнь так, как другие люди любили свою. Почему, черт возьми, ей этого было недостаточно? Она хотела чего-то другого, но не этого.
Как только она добралась до луга, она побежала к дороге. Выбравшись на тропинку, она набрала скорость и побежала к своему коттеджу. Она ворвалась в дверь и захлопнула ее за собой, затем наклонилась, уперев руки в колени, пытаясь отдышаться. Но ей не хватало воздуха. Она плакала. Всхлипывание. Ее легкие сжались, как будто им нужно было перекрыть кислород, чтобы покончить с паникой.
И она была в панике. Впервые она сделала что-то действительно неправильное. Она посмотрела на грязь, покрывавшую тело ее матери, и просто ушла. Оставила ее там. Случилось что-то ужасное, и Ханна собиралась добавить это ко всем обидам, как и все остальные люди.
Так многие, должно быть, знали. По крайней мере, все взрослые в большом доме. И все они согласились, что жизнь Рейн не стоит того, чтобы из-за нее поднимать шум. Ханна только что приняла такое же решение. Потому что не было никаких сомнений в том, что возникнут проблемы. И впервые в своей жизни Ханна хотела только спокойствия.
Ей нужен был кто-то. Она нуждалась в своем отце. Он был единственной скалой в ее жизни, а теперь даже ее воспоминания о нем рассыпались в прах.
Он был хорошим человеком. Всю свою чертову жизнь она знала это. Ее отец был хорошим, порядочным, трудолюбивым человеком.
Но он не мог быть таким. Он не ушел от любовницы, которая сбежала от него. Он швырнул девушку в грязь и притворился, что ее никогда не было.
Дрожащими руками Ханна бросилась в ванную и схватила полотенце. Даже всхлипывая, она вытирала слезы с лица. Она должна была выбраться отсюда. Должна была вернуться туда, где ей было место. У нее еще не было времени сломаться.
— Прекрати, — приказала она себе. — Остановись. Остановись.
Она на мгновение задержала дыхание, затем глубоко вдохнула. Рыдания стихли. Она взяла себя в руки. Как только она снова смогла видеть, она включила свой ноутбук и поискала утренний рейс домой. Она бы уехала из Биг-Сура в пять утра, если бы ей пришлось. Она бежала так же, как ее отец сорок пять лет назад. И, как и он, она никогда, никогда не вернется.
Глава 17
Она доедала вторую булочку с халапеньо и пила третий бокал вина, когда он постучал. Она сразу поняла, что это он. Кто еще это мог быть?
Если бы Габриэль появился перед стаканом номер два, Ханна, возможно, испугалась бы. Вместо этого она почувствовала только пустой страх в животе, когда уставилась на дверь.
Он не мог войти. Ей просто нужно было переждать его. Ее чемодан был собран, билет забронирован, и она покончила с этим Богом забытым местом. Все, что ей нужно было сделать, это проспать всю ночь, и она уедет отсюда.
Он постучал еще раз.
Ханна поставила бокал и скрестила руки на груди. На самом деле она не знала, кто он такой. Не могла даже заподозрить его мотивы. Даже сейчас она была единственной, кто знал, что сделала его мама. Что, если бы Мария только притворялась милой старой леди? Что, если бы она позвонила Габриэлю и сказала ему, что Ханна была проблемой? Что, если она действительно знала, что Рейн мертва, и просто пыталась успокоить Ханну?
Ей запоздало пришло в голову, что булочки могут быть отравлены. Если так, то ей уже конец.
Он больше не стучал, но она не могла сказать, ушел он или нет. Ее сердцебиение грохотало, отдаваясь в ушах, так что она ничего не слышала по ту сторону стены.
Вытянув шею, она посмотрела в сторону задней двери. Была ли это тень в окне? Он что, вынюхивал что-то вокруг, искал лазейку? Она несколько раз проверяла этот задний замок, но теперь больше не была уверена. Было ли это безопасно?
Она медленно поднялась на ноги и повернулась, чтобы посмотреть на заднюю стену. Она сделала один осторожный шаг. Пол заскрипел. И вдруг его голос прогремел у нее за спиной.
— Ханна?
Она развернулась, поднеся руки ко рту, чтобы сдержать крик. Дверь все еще была закрыта. Он не вламывался в дом.
Он постучал еще раз.
— Ханна?
Уставившись на дверь, она почувствовала, как ее страх начинает превращаться во что-то более твердое.
— Уходи! — крикнула она.
— Ханна, пожалуйста. Я просто хочу сказать, что мне жаль.
— Ты сожалеешь? — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Он был единственное хорошее, что она нашла здесь. Что-то легкое в этом море дерьма.
— Я не знаю, что сказать.
Теперь его голос звучал более приглушенно. Ослабленно.
Она протопала к двери и распахнула ее настежь.
— Как насчет того, чтобы сказать, что ты лжец?
Ее слова прозвучали слишком громко. Она могла это слышать. И она могла видеть это по тому, как он сделал шаг назад и поднял руки вверх.
— Она моя мать, — сказал он, подняв руки вверх, умоляя о понимании.
— Так ты решил подшутить надо мной и посмотреть, что я знаю?
— Нет. Все было совсем не так.
— Ты лгал мне все это время. Как… как какой-то интриган-псих!
— Это неправда. Клянусь, это неправда. Прошлой ночью я впервые понял, что она замешана в этом деле.
— Прошлой ночью. Когда я показала тебе свидетельство о рождении. До того, как мы занялись сексом.
Габриэль поморщился.
— Да.
Она вышла, положила руки ему на грудь и толкнула его. Сильно.
— Какого черта, Габриэль?
Девушка снова толкнула. Он едва пошевелился под ее руками, но отступил с небольшой площадки.
— Мне жаль. Мы можем просто поговорить?
— Ты не войдешь в мою комнату. Ты подонок.
Он снова поморщился, но кивнул.
— Тогда мы поговорим здесь.
Мужчина опустился на ступеньку, наблюдая за ней большими карими щенячьими глазами.
Ханна огляделась, наполовину надеясь, что вдруг все это увидит много соседей. Но здесь никого не было. Только постоянное присутствие реки, разбивающейся о камни и корни где-то в лесу. Серый свет становился голубым, невидимое солнце исчезало где-то над морем.
— Мое полное имя Габриэль Антонио Кабрильо Диас.
Она скрестила руки на груди и ничего не ответила.
— Она вела себя странно из-за всего этого, — объяснил он. — Торопясь увильнуть от моих вопросов. Я думал, это было осуждением. Этого всего. Отвращение к странным хиппи и всему подобному. Она все время предупреждала нас, когда мы были детьми, чтобы мы держались от них подальше. Я думал, именно поэтому она не хотела говорить.
— А затем?
— Затем ты показала мне свидетельство о рождении.
— И ты притворился, что не знаешь, кто она такая.
Он кивнул.
— Она моя мать, Ханна. Чего ты ожидала от меня?
— Я ожидала, что ты не будешь спать со мной только для того, чтобы присматривать за мной и выяснить, представляю ли я угрозу.
— Это не то, что произошло.
— О, брось, Габриэль. Ты просто внезапно нашел меня неотразимой?
— Да, — сказал он. — Нет. Я не знаю. Я был в стрессе…
— Да, неудивительно, что тебе понадобилась сигарета.
