затрепетали:
– Где-то близко, совсем близко! – азартно выкрикнул Максимилиан Лаврентьевич. – Камень нагревается!
– И мой! – выпалила Бестужева. – Совсем рядышком! Но сколько до него метров?
– Близко! Близко! – кипел и бурлил Растопчин. – Он там, за этой бетонной стеной, где-то там!
– А вы шкаф откройте, – доставая бутылочку из кармана, посоветовал Егор Кузьмич. – У которого стоите. – Он усмехнулся, подмигнул доктору Джанибекову. – Может, и стену ломать не придется? – Краевед свинтил крышку и отхлебнул. – Все таки – исторический объект! Махмуд, будешь? – мотнул он бутылочкой в сторону директора заведения.
– А вот буду! – выпалил тот. – Назло всем! – Выхватил из руки залетного краеведа пузырек и сделал три больших глотка. – Погибать, так с музыкой!
– Да ты красава, – сказал Добродумов. – Только не увлекайся, Махмудка, – отбирая бутылку, добавил он, – а то с непривычки накроет. Вон, смотри, боров-то свирепствует.
Растопчин ухватился за ручки шкафа и рванул их на себя – ручки отлетели.
– Лаврентий, нож!
Сын мигом подбежал к отцу, вытащил из ножен внушительный тесак. Растопчин-старший воткнул между створок лезвие и что есть силы надавил на одну из них. Треск! – и створки разошлись. Рыскнув глазами по полкам, Максимилиан Лаврентьевич отступил.
– О-о! – горячо прошептал он. – Силы небесные!
– Боже праведный! – пораженная увиденным, отступила за ним и Мария Бестужева. Тотчас обернулась к Крымову: – Андрей Петрович, это она – карта!
Растопчин-старший первым запустил руки в недра шкафа, и скоро все увидели плоский овальный предмет из черного камня. Он был увесистым. Растопчин-старший бережно поднес его к столу и положил на белый материал. Все – по обе стороны стола – окружили находку.
– Тот самый, Гуленька, который Аврелиус спер у Махалая.
– Неужели такое возможно, Андрей Петрович? – затрепетала девушка.
– Мария Федоровна обещала вам чудо – получите и распишитесь.
В черном камне с едва заметными серебристыми прожилками было семь гнезд, а рядом – отпечаток человеческой руки.
– Знакомый рисунок, – заметил директор Джанибеков.
– Да ну? – усмехнулся Егор Кузьмич. – Ты его, Махмудка, каждый божий день на небе видишь.
– Как это?
– А так это – созвездие Ориона это!
– Верно! – воскликнул Джанибеков. – Вот и Пояс…
В трех гнездах Пояса Ориона покоились высохшие папиросные окурки, в верхних гнездах, на месте звезд Бетельгейзе и Беллатрикс, уже сигаретные бычки, а в двух нижних, на месте Саифа и Ригеля, скорлупа от грецких орехов и кусочек зеленого стекла, кажется, от разбитой бутылки. А вот отпечаток правой руки сиротливо пустовал, если не считать одну канцелярскую кнопку в последней фаланге мизинца.
– Удобная штука для мелких отходов, – кивнул на черный камень Егор Кузьмич. – Тут его по назначению использовали – товарищ Ахметов и другие ответственные товарищи. – Он обернулся к Крымову. – И ради него-то весь сыр-бор?
– Так это и есть Небесная карта? – спросил Андрей Петрович у Бестужевой.
– Она, – кивнула Мария.
Камни горели в руках двух кладоискателей со всей силой.
– Горячий уже! – зачарованно прошептала Бестужева.
– И у меня, – вторил ей счастливый и грозный Растопчин.
– Ее, наверное, нашли, когда копали все эти коридоры, – предположила Гуля. – Под Зубом Дракона. А выбросить пожалели. Так и оставили.
– Очень может быть, – согласился Егор Кузьмич и потрогал камень. – Тяжелый, зараза! Сразу ко дну пошел.
Растопчин-старший поднял карту и брезгливо потряс, освобождая от мусора. Вернув на место, бережно отер носовым платком – каждое гнездо и отпечаток ладони.
– Что ж, Мария Федоровна, вы готовы вложить в гнездо свой камень? – спросил он. – Наши гнезда – основание созвездия Ориона. Ваш – правый, мой – левый. Проверим, подходят ли? Готовы?
– Готова, – кивнула она.
Максимилиан Лаврентьевич Растопчин поднес свой сияющий алым светом камень, в сердцевине которого вспыхивали золотые искры, и вложил его в гнездо – и тот вошел так, словно и был там всегда. Камень будто втянуло туда – легко и со щелчком. Его примеру последовала и Мария Бестужева – и ее сверкающий голубым светом камень, с тем же вспыхивающим золотом, идеально вошел в свое гнездо.
– О-о, – вновь протянул Растопчин. – Воистину древняя легенда обретает реальные черты! А значит – и реальный смысл. Все правда! Все…
Он глаз не мог отвести от двух сияющих кристаллов, вложенных в гнезда на Небесной карте из черного камня.
– Ну хорошо, камушки вы вложили, – еще отхлебнув самогона, почесал бороду Егор Кузьмич. – А делить мы ее как будем, карту-то? – так, между прочим, спросил он.
И вот этот вопрос вызвал среди всех мертвую и тяжелую тишину. Старатели вспомнили, что они были компаньонами, пока только искали Небесную карту, а найдя ее, сразу же превратились во врагов, готовых пойти на все, но только не отдать приз сопернику.
– А мы не будем ее делить, – мрачно сказал Растопчин-старший. – Мария Федоровна Бестужева послана ко мне своим отцом для того, чтобы отдать мне рукопись, по которой я и должен был отыскать карту. Так зачем нам ее делить, – он положил руку на черный камень, – если по воле самого Федора Бестужева, первого из царей-лукомонов, а именно Повелителя Звезд, эта карта должна была оказаться в моих руках? – Он серьезно оглядел всех присутствующих – сподвижников и недругов. Но взгляд отчего-то остановил на детективе противоборствующей стороны. – Объясните мне вы, господин Крымов, зачем нам ее делить? – Но детектив молчал. – Или вы, господин с бородой, – он перевел взгляд на Добродумова, только что сделавшего еще глоток из походной баклажки, – или вы сами, уважаемая Мария Федоровна, зачем?
Андрей не знал, что ему ответить: на самом деле в этой истории Бестужева только выполняла волю своего отца, не более того. Это была их инициатива – идти напролом из простого любопытства. Или?.. Крымов неожиданно затрепетал. Или не было простого любопытства? – и прекрасная Мария лишь водила его за нос? То, что Маша на самом деле могла оказаться хитрой лисой, сводило его с ума…
– Объясните же, почему мы должны делиться? – повторил вопрос Растопчин-старший.
– Да, почему?! – взвизгнул пухлый Лаврентий.
– Цыц! – рявкнул на него отец.
Растопчин-старший все еще держал широкую рябую руку на черном Небесном камне, точно уже был его хозяином. И тогда Андрей Крымов решил разыграть свою партию. Как раз пришло время.
– Хорошо, Максимилиан Лаврентьевич, готов с вами согласиться. Но тогда скажите, кто в этой игре вы? – потребовал он. – Если мы получим достойное объяснение, тогда, возможно, найдем способ договориться.
– Согласен! – рявкнул Растопчин. – Мы – проводники. – Он с гордостью ткнул себя в грудь указательным пальцем. – Мы – Растопчины. Проводник стоит сразу после Хранителя Ключей, если вы, господин Крымов, знаете, о чем я говорю. Увы, мы не царской крови, но цари-лукомоны без нас не обходились. Мы – связующее звено между лукомонами на протяжении тысяч
