— Тони болтлив, а Дейл умеет слушать. Если Манкузи сообразил, что он частично виновен в том, что Дейл зверски зарезал его мать, это объясняет те эмоции, которые нам довелось лицезреть.
— Как он блевал? И при этом не сдал Дейла, потому что боится попасть в соучастники?
— Меня куда больше интересует, почему Дейл действовал, не испытывая опасений, что Тони может его сдать. Он ведь разбирается в психике этого парня.
— Или выжидает время.
— Думаешь, Тони в опасности? Это возможно. В любом случае, если наблюдение не принесет результатов, я подумаю о том, чтобы выйти прямо на него. — Он управился со вторым пирожком.
— Ты в самом деле считаешь, что мы имеем дело с преступным альтруизмом? То есть Дейлу не платили за его работу?
— Если мы правы насчет убийств в «Олжос негрос», там он прикончил свою сестру и Вики Трап и разбогател. Но если его единственной целью были деньги, ему достаточно было спрятаться в лесу и достать ее выстрелом из ружья. Вместо этого парень нарядился ковбоем, показался в таком виде людям, украл машину, а потом действовал с невероятной жестокостью. Мне это говорит о психосексуальной отдаче. И это сходится с рассказом Леоноры о том, что в детстве Дейл отличался скрытой жестокостью.
— Мучил животных, работая в приюте для зверья? Все у него уж очень противоречиво, ты не находишь?
— Ирония и театр, — ответил я, — Только подумай, сколько нужно было затратить сил, чтобы организовать убийство Кэт Шонски: угнать заметную машину, следить за жертвой, а возможно, и похитить ее. Затем вернуть машину туда, где ее наверняка найдут, оставив заметное кровавое пятно на сиденье. Наконец, бросить шарф там, где его нельзя не заметить, если разрыть могилу Кэт.
— Кстати, эту могилу разрыли бы наверняка, — вспомнил Майло. — Только что сестры получили разрешение на строительство бассейна.
— Любопытно, знал ли об этом Дейл.
Майло поднял брови.
— Кто-то, знавший сестер… Интересно, они уже вернулись из круиза?
Он жестом подозвал официантку и протянул ей несколько купюр.
— Это слишком много, лейтенант.
— Я сегодня добрый, Марисса.
— Честно, лей…
Майло накрыл ее руку своей большой ладонью:
— Своди своего ребенка в кино.
— Вы так милы. — Она почти на цыпочках отошла к кассе, чтобы пробить чек.
— Редкий акт доброты?
— Ну да, я и Дейл. Мы такие душки…
Майло смел со стола все записки не читая, открыл досье Кэт Шонски и принялся искать имена сестер, которым принадлежал участок, где зарыли Кэт.
— Сюзан Эппл и Барбра Бруно… начнем в алфавитном порядке. — Он начал набирать номер, ошибся и был вынужден сделать еще одну попытку. — Миссис Эппл? Лейтенант Стержне… да… я знаю, что все это очень неприятно, мэм, очень жаль, что этот участок оказался вашим… нет, нет никакой необходимости рыть дальше, я звоню совсем по другому поводу… да, мы очень вам признательны, миссис Эппл, но мне хотелось бы задать вам еще один вопрос.
Повесив трубку, он потер лицо.
— Не знает никого по имени Дейл или Анселл Брайт. И вообще среди ее знакомых никоим образом не мог оказаться человек, способный на такой ужасный поступок; то же самое скажет нам и сестра, потому что они вращаются в одной и той же социальной группе.
— Тесной, — добавил я.
— Они совместно владеют собственностью и никогда не судились друг с другом. Своего рода сиамские близнецы. Попробую-ка я все же достать миссис Бруно… нет, записку оставлять не буду, лучше голосовое послание. Сестричка Эппл наверняка доберется до нее первой. Спасибо за завтрак. Я пойду за пивом и чем-нибудь съестным.
— Ты же сам заплатил за завтрак.
— Речь идет о моральной стимуляции.
— Сходить с тобой?
— Робин все еще по уши в своем проекте?
— В семь мы идем ужинать, а потом она снова возвращается в студию.
— Тогда играй с собакой… Спасибо за предложение, Алекс, но ты и так совершил подвиг, смотавшись в Нью-Йорк и обратно за двое суток. Кроме того, общаться со мной, когда мой мозг мертв, — занятие не из приятных. И не говори, что ты в курсе.
На ужин у нас были телячьи котлеты, салат и пиво. К девяти часам Робин вернулась к своей работе, а я растянулся на диване в кабинете с газетой. Бланш улеглась рядом и сделала вид, что ее интересуют текущие события. В половине одиннадцатого я проснулся, отлежав себе все, что возможно. Бланш упоенно храпела рядом. Я уложил ее в корзинку и отправился в студию.
Робин сидела за верстаком, постукивала по дереву и что-то выпиливала.
— Ох нет! Бедняжка!
— В чем дело?
— Ты заснул, и теперь тебя скрутило.
— Так очевидно?
Она отложила в сторону зубило и коснулась пальцами моего лица.
— Кожаный диван. На тебе вмятины от швов.
— Шерлок ты наш, — нежно улыбнулся я.
— Хочешь, я отправлюсь с тобой?
— Куда?
— В одну из твоих поездок.
— Я никуда не собирался ехать.
— В самом деле? — усомнилась она. — Ладно, я заканчиваю, и мы может поиграть во что-нибудь.
На идеально чистом верстаке лежала задняя часть мандолины из клена, а на полу — аккуратная кучка стружек.
— Я не собираюсь мешать гению.
— Это вряд ли. — Робин улыбнулась. — А что ты собираешься делать?
— Возможно, присоединюсь к Майло. Он следит за Тони Манкузи, возможно, даже повезет его на допрос.
Новая улыбка.
— Теперь я убедилась, что это действительно ты, а не твой инопланетный клон. Поцелуй меня и отправляйся.
Я позвонил Майло из машины:
— Твой миелин усохнет.
— Возможно, его и так перебор.
— Мистер Зрелый Человек?
— Вопреки собственному желанию.
Мой друг позаимствовал побитую коричневую «камаро» с полицейской парковки и поставил ее на расстоянии десяти машин от дома Тони Манкузи, причем так, что уличный фонарь, освещая заднюю часть машины, не доставал до сиденья водителя.
Заметив меня, он открыл дверцу.
Внутри пахло потом, табаком и свининой. На заднем сиденье рядом с коробкой из-под риса расположились три картонки с начисто обглоданными ребрышками, набор небольших чашек с остатками кисло-сладкого соуса, салфетки в жирных пятнах и пара сломанных зубочисток. На коленах у Майло стоял клетчатый термос, а его лицо и тело представляло собой единую темную массу. Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел, что он переоделся в черную вельветовую рубашку, на нейлоновом ремне пристегнул кобуру с девятимиллиметровой «пушкой» и обул новые кеды.
— Ты такой нарядный…
Майло вынул из ушей наушники плейера и выключил его.
— Ты что-то сказал?
— Просто «привет».
— Я бы предложил тебе поесть, но…
— Я сыт.
— Еще один салат для знати за безумные деньги?
— Мы ужинали дома.
— Домосед.
— Что ты слушал?
— Оттолкнись от противного: не Джуди, не Бетт, не Лайза, не Барбра. Догадайся.
— ????
— Бетховен.
— Какой, однако, любитель классики, — покачал головой я.
В ответ он осклабился:
— Плейер Рика. Взял по ошибке.
Мы просидели час. За это время позвонили из голливудской патрульной службы. Уилсон Гуд нигде не показывался.
К половине второго я начал чувствовать тягомотину этого занятия. Решил, что посижу еще час, а потом вернусь домой, завалюсь спать и восстановлю свой временной режим.
Майло попросил:
— Покаты здесь, ущипни меня, если что-нибудь произойдет. — Он откинул кресло как можно дальше и опустил голову на заднее сиденье, но уже через десять минут проснулся с пугающим гортанным звуком и вытаращенными глазами. — Сколько времени?
— Без десяти два.
— Хочешь сам подремать?
— Нет, спасибо.
— Думаешь сбежать?
— Возможно, немного погодя.
— Я ведь говорил, тоска зеленая, — заметил он.
— Приятно хоть иногда оказаться правым, — согласился я. — С ударением на «иногда».
— Надо же, недосып пробуждает во мне самые злые… — Но туг внимание Майло привлекло что-то слева, заставив его резко повернуться. Я проследил за его взглядом, но ничего не увидел. И тут дверь в доме Тони Манкузи открылась. Как будто Майло это унюхал.
На улицу вышел мужчина. Сутулый, обрюзгший, шаркающий ногами.
Тони Манкузи прошлепал к своей «тойоте», сел в нее и поехал в сторону бульвара Сансет. Майло, опустив стекло, следил за ним. Из-за припаркованных машин мне почти ничего не было видно, кроме двух красных точек хвостовых фонарей в двадцати ярдах от нас.
Манкузи проехал квартал и пересек перекресток на красный свет.
— Первое нарушение, — заметил Майло, заводя мотор. — Надо надеяться, будут и другие.
«Тойота» поехала по бульвару на запад, миновала Западный детский медицинский центр и направилась через Госпитал-ро. Бульвар в это время был пустым, признаки жизни появились, начиная с Вайн, где попадались бродяги, наркоманы да люди с нищенской зарплатой ждали автобус.
