Дёргаю руль вправо, абсолютно вслепую. Целясь на обочину. К счастью для нас, там никого нет. Хотя для дальнобойщиков это говёная новость. Стрелки в пикапе открывают огонь из модифицированных винтовок. Промахиваются и попадают в борт заднего грузовика. Задние и передние шины лопаются. Выстрелы попадают в кабину. Не могу сказать, попадают ли в водителя. Грузовик начинает смещаться на полосу пикапа, а его прицеп скользит в противоположном направлении, разворачивая заднюю часть грузовика на повреждённых шинах. Получаются «ножницы», перекрывающие пять из шести полос движения. Я давлю акселератор, пытаясь вырваться вперёд из этого хаоса. У меня получается, как и у пикапа. Он ещё раз таранит нас. И ещё. Маленький «Порше» не создан для такого рода издевательств. Сзади раздаётся металлический скрежет, словно задняя ось вот-вот оторвётся.
Впереди эстакада. Я смотрю на Кэнди.
— Ты мне доверяешь?
— Мне не нравится этот вопрос.
— Ты мне доверяешь?
— Да.
— Тогда отстегни ремень и пригни голову к коленям.
— Мне не нравится, как это звучит.
— Не беспокойся. Всё ещё хуже.
Пикап приближается, чтобы снова протаранить нас. Я держусь впереди до самой эстакады. И жму на тормоза, одновременно дёргая ручной тормоз. Пикап не может затормозить и врезается в нас на полном ходу, подлетая на задней части машины и перелетая через крышу, словно мы «лежачий полицейский». Я падаю на Кэнди сверху. Обхватываю её руками. Крыша машины обрушивается мне на спину, но останавливается, столкнувшись с доспехом. Внезапно тяжесть грузовика исчезает, и мы начинаем замедляться. Снизу я слышу звук сминающегося металла и взрывающегося стекла. «Порше» замедляет ход и останавливается, скрежеща об отбойник.
Я несколько раз сильно ударяю спиной о крышу и умудряюсь приподнять смятый металл на несколько сантиметров. Когда у меня появляется достаточно места, чтобы пошевелить ногами, я выбиваю дверь со стороны водителя, выскальзываю наружу и бегу к стороне Кэнди. Её дверь заклинило так сильно, что я даже не могу как следует ухватиться. Я забираюсь наверх и вонзаю чёрный клинок в крышу, разрезая её и вскрывая, как устрицу за шестьдесят тысяч долларов. Кэнди смотрит на меня снизу через дыру.
— Вот что ты имел в виду под «ты мне доверяешь»?
— Ты жива, не так ли?
— Угу, но у меня начинает развиваться то, что называют проблемами с доверием.
— Уверен, Аллегра знает несколько хороших мозгоправов. Протяни вверх руку, и я вытащу тебя оттуда.
Мы едем в Голливуд на микроавтобусе с семьёй из Хьюстона. Я согласен с ними, что нам чертовски повезло, что мы отделались после такой аварии всего несколькими царапинами. Повезло больше, чем пикапу, который слетел с эстакады и рухнул на улицу внизу. Они высаживают нас на Голливудском бульваре рядом с клиникой Аллегры, и когда я пытаюсь дать отцу семейства немного денег, он отмахивается.
— Уверен, вы сделали бы то же самое для кого-то, оказавшегося в затруднительном положении. Просто передайте везение дальше.
Мы с Кэнди смотрим друг на друга, и я знаю, что мы думаем об одном и том же. Кто знал, что всё ещё существуют люди, не гребущие под себя и не делающие на всём деньги. Я думал, они вымерли вместе с трицератопсами. Теперь я чувствую себя неловко. Слегка подлым. Словно мог заразить их машину невезением. Интересно, подвезли бы они нас, если бы знали, что я Владыка Подземного мира? Что самое забавное, думаю, всё равно бы подвезли.
Хорошие люди пиздец какие странные.
Карлос сидит на пластиковом стуле в приёмной клиники. Его рука и плечо всё ещё забинтованы и пахнут ароматическими маслами и зельями.
Я сажусь рядом с ним.
— Эй, чувак. Мне действительно жаль, что я впутал тебя в своё дерьмо.
Он смеётся, похлопывая себя по карманам.
— Когда это я не был замешан в твоём дерьме? Помнишь, я повстречал тебя в тот день, когда ты вернулся из Ада?
— Кажется так.
— Так и есть. Я знал, что нечто подобное может случиться. Это называется просчитанным риском. И вот это случилось, и я уцелел. Словно получил прививку от кори. Теперь у меня иммунитет. Больше со мной никогда не случится ничего плохого.
— Не уверен, что это так работает.
— Конечно, работает.
Он бросает хлопать себя по карманам.
— У тебя есть сигареты? Мне до смерти хочется закурить. Простите за каламбур.
— Я думал, ты не куришь.
— Только после хирургического вмешательства.
— Извини, но я отдал последнюю парню, который продал душу Дьяволу.
Он выпрямляется на стуле.
— Полагаю, есть вещи похуже, чем быть подстреленным.
— Не так много. В любом случае, я слышал, этот парень такой долбоёб, что получит свою душу обратно. Даже Дьявол её не хочет.
— Должно быть, я пропустил тот день в католической школе. Сёстры никогда не говорили нам, что быть дебилом — оружие против Дьявола.
— Теперь ты знаешь.
Он наклоняется вперёд, опираясь здоровым локтем о колени.
— Ни в чём не извиняйся. Помнишь, когда ты со своей хорошенькой подружкой перебили всех тех зомби в баре? После этого бизнес удвоился. С твоим возвращением и ниндзя, устроившими Дикий Запад, я сделаю целое состояние.
— Пока никто не выстрелит в музыкальный автомат.
— Я убью любого хуесоса, который прикоснётся к моему музыкальному автомату.
— Есть кому отвезти тебя домой?
— Мой шурин собирается подвезти меня.
— Ты никогда не говорил мне, что женат.
— Я и не женат. На самом деле он мой бывший шурин, но он нравится мне гораздо больше, чем моя бывшая жена.
Я встаю и оглядываюсь в поисках Аллегры.
— Береги себя. Подлечись, прежде чем снова откроешь бар.
— Я собираюсь заработать столько денег, что куплю «Кадиллак», чтобы доезжать до своего «Лексуса», на котором буду доезжать до другого своего «Кадиллака», чтобы ездить на работу.
— Увидимся позже, чувак.
— До встречи.
Кэнди скрылась в задней части клиники, как только мы вошли сюда, но Аллегра прибирается в процедурном кабинете.
— Добро пожаловать домой. Кэнди говорит, у вас двоих сегодня было приключение.
— Приключение было у тех других парней. Мы попали в автокатастрофу.
— И отделались парой царапин. Завидую. Помнишь, когда ты взял меня с собой на встречу с мертвецом Джонни Сандерсом? Я скучаю по таким вещам.
— Возможно, тебе следует обучить кого-нибудь, чтобы брали на себя часть твоих смен.
— Уже. Ты на днях познакомился с Файрузой, той милой Людере. Она моя главная ученица.
— Круто. Я прихвачу с собой вас с Видоком, когда подвернётся подходящий дурдом.
Она улыбается и заворачивает два куска чего-то похожего на жемчужные камешки в тёмно-синий шёлк. Стекла божественного света с самого начала времён. Бог разбил звезду и уронил стекла на Землю. Один из его изначальных проёбов. Всё было не так плохо. Выяснилось, что они исцеляют множество ран. Док Кински однажды использовал их на Аллегре.
— Ничего не знаешь о другом Старке? Ты же доктор. Может, он говорил тебе что-то, что не сказал бы другим людям.
— Нет. Извини. Он никогда ничего мне не рассказывал.
— К тебе сюда попадал кто-нибудь с ножевыми ранениями?
— Ты говоришь о той девочке? Нет. Никаких ножевых ранений. Из того, что я слышала, если она тебя порежет — ты умрёшь. Я лечу людей. Она убивает. Мне нет смысла лечить мёртвых.
Кэнди входит и показывает большим пальцем себе через плечо.
— Могу я поговорить с тобой минутку?
— Конечно.
Мы выходим наружу в прохладный бодрящий лос-анджелесский полдень. Небо выглядит немного странно. Облака быстро катятся, и кажется, что свет позади них мерцает, как стробоскоп.
— Мне придётся в другой раз посетить твой люкс. Вчера вечером Ринко почувствовала вкус крови, и теперь у неё что-то вроде ломки. Мне нужно отвезти её домой.
— Понимаю.
— Прости. Я продолжаю встречаться с тобой и убегать.
