class="p1">Обри фыркает от смеха.
– Мы такие дурынды.
Майя тоже смеется, и смех длится до тех пор, пока не остается никакой неловкости.
Младший брат Обри, Эрик, возвращается домой на закате, сжимая в руках набор карточек.
– Привет, – говорит он, задерживаясь на крыльце. Он смотрит на свою сестру-подростка снизу вверх и знает, что его могут прогнать в любую секунду. – Знаешь, – выпаливает он, – я получил своего Чаризарда обратно!
– Да ты что! – восклицает Обри. – Так держать, чувак!
Эрик сияет и показывает им карточку, на лицевой стороне которой изображен маленький монстр. Майя знает этого мальчишку с шести лет, голубые глаза широко распахнуты от любопытства, чем бы ни занимались его крутая старшая сестра и ее подруга. Раньше Майя считала его надоедливым, но теперь у нее появилось желание обнять его.
– Милый! – говорит она, глядя на карточку.
– На плите макароны с сыром, – сообщает Обри.
– А что вы тут делаете? – любопытствует он.
– Просто болтаем, малыш. Иди в дом и поешь. – Он выглядит разочарованным, но делает, как говорит сестра.
Майя собирается рассказать ей о Фрэнке, когда Обри сообщает:
– Я решила подать заявление в Университет Луизианы. Не в этом году, очевидно, но в следующем.
– Что? О боже мой!
– Знаю!
– Почему Луизиана?
Обри считает, что Луизиана – это круто, все эти протоки, испанский мох и Марди Гра [45] в Новом Орлеане. Она хочет половить бусы на шумном параде. Другая причина заключается в том, что у нее есть возможность получить там оплату обучения от государства.
– У моей мамы есть двоюродная сестра Джастина, – объясняет она, – которая живет в Лафайете, и с сегодняшнего дня я получаю всю свою почту по ее адресу. В следующем месяце я поеду туда, чтобы зарегистрироваться для голосования и получить читательский билет. Я просматриваю Craigslist [46] на предмет разовой временной работы, пока буду там, могу например набивать конверты или что-то в этом роде, чтобы иметь трудовой стаж.
– Ты думаешь, это сработает?
Обри настроена оптимистично:
– Вполне возможно.
– Держу пари, ты поступишь.
– У них высокий проходной балл. Семьдесят пять процентов или около того. К тому же я пока не определилась, что хочу изучать.
– Это нормально, многие не знают, какое направление выбрать.
– Ты знаешь.
Майя пожимает плечами. Конечно, она собирается специализироваться на английском, чтобы изучать магический реализм, как это делал ее отец, и стать известным писателем, каким должен был стать он.
– Ты пишешь стихи, – говорит она. – Может быть, ты тоже могла бы заняться писательством?
– Я больше склоняюсь к психологии. Меня всегда интересовало, почему люди делают то, что они делают. Потом есть еще философия… Я, честно говоря, ничего об этом не знаю, но я хочу, понимаешь? Похоже, это то, что мне бы понравилось.
– Определенно, – соглашается Майя. – Ты такой философ.
Обри улыбается и выглядит счастливее, чем за все лето.
– И, – небрежно добавляет она, – на всякий случай, если я не поступлю в Луизиане, я также подам документы в Массачусетс Амхерст, Массачусетс Лоуэлл и, эм… в Бостонский университет.
Майя старается не задеть гордость подруги: Обри возненавидела бы любого, даже Майю, подумай они, что она следует за ними.
– Хорошая идея, но я абсолютно уверена, что в конечном итоге ты поступишь в Луизиане. И это будет потрясающе, и я приеду навестить тебя и…
– Мы поедем в Новый Орлеан!
– Да!
Они лучезарно улыбаются друг другу. Небо темнеет.
– Знаешь, – говорит Обри, – не думаю, что сделала бы это, если бы не ты.
– О, мне кажется…
– Нет, правда. Всегда считала колледж чем-то таким, чем занимаются другие люди. Никогда не думала, что захочу поступать, но потом, когда ты поступила, поехала смотреть общежития и начала говорить о занятиях, которые собираешься посещать… это заставило меня ревновать, я просто места себе не находила. И это заставило меня осознать, что да, я действительно хочу поступить в колледж. И почему, черт возьми, я не должна этого делать?
Во дворе мигают светлячки, как беспокойное созвездие, за которым Майя и Обри наблюдают некоторое время, прежде чем войти внутрь, чтобы собраться на концерт. Когда Обри спрашивает о Фрэнке, Майя подумывает рассказать ей все – о его красивом, но жутковатом коттедже в лесу и об отрезке времени, который она там потеряла, – но с каждым проходящим часом все это кажется все более невероятным. Ее уверенность тает. Не говоря уже о том, что сегодняшний вечер обещает быть веселым, и она не хочет, чтобы Фрэнк в нем присутствовал. Не хочет возвращаться к тому, что он наговорил ей по телефону.
– Ты была права, – это все, что она пока сообщает Обри. – Долгая история, но да – Фрэнк определенно странный.
* * *
Tender Wallpaper – это трио сестер, которые гармонируют так, как могут только сестры, под аккомпанемент синтезаторов и ударных. Их образы и музыка мрачны и театральны; они появляются на сцене, задрапированной блестками и освещением, напоминающим подводное. Их голоса тоже звучат будто из-под воды, похожие на голоса сирен под аккомпанемент пианино. Майя и Обри уже однажды видели их на концерте, и в прошлый раз девушки из группы обыграли тот факт, что они сестры, нарядившись как Мойры. В хореографии фигурировала гигантская катушка платиновой нити: одна сестра разматывала нить, другая измеряла ее, а третья обрезала большими ножницами. Но сегодня вечером Майя не может уловить тему. Они с Обри протолкались к передней части зала средних размеров и стоят рядом со сценой, покачиваясь в такт музыке. Сестры одеты в длинные облегающие платья и накидки, одна – в зеленую, вторая – в красную, третья – в синюю.
– Кого они изображают? – спрашивает Майя у Обри между песнями.
Обри улыбается:
– В самом деле? Ты правда не понимаешь?
Начинается новая песня, а Майя все ломает голову над темой концерта, но она не может вспомнить ни одного другого известного трио, в которое сестры могли бы переодеться. Она даже начинает задумываться, не издевается ли над ней Обри. Это было бы очень в ее духе.
Ближе к концу шоу сестры начинают водить пальцами над зрителями, словно произнося заклинания, и свет сходит с ума, лучи зеленого, красного и синего цвета накладываются друг на друга, переходя в более темные оттенки, по мере того как голоса сливаются в нечто, что звучит не как гармония, а единым голосом огромного божественного, не-совсем-человеческого существа.
– Просто скажи мне, – требует Майя, когда песня заканчивается.
Обри прикладывает ладони к уху своей подруги и говорит:
– Флора, Фауна и Меривеза.
Конечно! Феи-крестные из «Спящей красавицы». Майя не смотрела этот фильм
