Хотя признаю: совместное детство с Кирком было замечательным. Мы росли в Беломорске и почти всё время проводили на берегу. Мечтали уплыть в далёкое плаванье, обогнуть весь Северный Ледовитый океан. Детские фантазии… Сейчас так приятно вспоминать о них, хотя прежние времена уже давно ушли. Всё изменилось. Мы изменились.
Не знаю почему, но в моей голове засели эти воспоминания, словно напоминание: только из-за этого я и решился отвезти его прах в Беломорск — может, так я освобожу своё сознание от его присутствия. Я понимаю, что это всё бред сумасшедшего, но хочу верить, что подсознательно мне это поможет и я навсегда избавлюсь от братца, отправив его в путешествие по Северному Ледовитому океану.
Услышь меня отец — устроил бы очередную взбучку. Он всегда ругался, когда мы дрались или ссорились, даже от обычных острых шуточек или подножек отчитывал нас, говорил, что мы братья и должны держаться друг за друга, что семья превыше всего. Странно это было слышать от него — ведь он всегда пропадал на работе, и дома мы его толком не видели.
Никогда не понимал, почему мы должны исполнять мечты родителей, которые они в своё время не исполнили. Отец мечтал о брате, но у него его не было, поэтому он всегда жаловался нам на своё одиночество, и из-за этого мы для него стали какой-то отдушиной. И неужели так у всех, мы — нереализованные мечты своих родителей? То же самое можно сказать и о моей новой знакомой.
После неудавшейся попытки откупиться я оказался в рязанском отделении полиции. Мне ничего не говорили, я даже не понимал, какое правонарушение серьёзнее: превышение скорости, дача взятки или нападение на служителя закона. Что я точно знал, так это то, что я в полной заднице.
Я не сопротивлялся аресту, но до самой камеры меня тащили и внутрь просто бросили, словно мешок картошки. Я был весь в пыли, но отряхиваться не видел смысла — неизвестно, что ждало меня дальше, да и сколько мне придётся ещё провести в камере. Всё вокруг угнетало — казалось, что я уже не найду выхода. Это Кирку было привычно влипать в подобные ситуации, но не мне, и ему всегда на помощь приходил я, а кто поможет мне, было загадкой.
Единственное, что радовало, — я был не один: со мной в камере находилась какая-то худощавая старуха. Она лежала на скамейке у стены лицом вниз, а её седые волосы свисали до пола. Сперва меня беспокоила мысль: «Жива ли она?», но страх развеялся, когда она подала признак жизни, что-то мыча и бормоча, и после каждого подобного сигнала в нос бил неприятный алкогольный перегар. Спокойно находиться рядом было невозможно, а скамейка в камере была одна, поэтому мне пришлось завалиться у основания клетки.
Мои мучения продолжались несколько часов, точнее, я даже не представлял, сколько именно, но время тянулось в камере слишком долго. Все мои вещи забрали при обыске, и время на телефоне я не мог посмотреть.
У стены раздался кашель, но с каждой минутой он становился грубее, и в один момент старуху вырвало на пол.
— Ох, как же плохо-то! — прокряхтела старуха.
Вонь от этого только усилилась.
— Это кому ещё плохо?
Рядом со мной уже стоял Кирк и закрывал одной рукой нос, а другой махал перед ним. До сих пор не понимаю, по какому принципу он появляется, но всегда не вовремя.
— А она здесь не помрёт?
— Ну ты, к несчастью, ни разу так и не помер от пьянок.
— Кто здесь? — раздался женский голос.
Я забыл, что не один, поэтому моё общение с Кирком вышло за пределы моего сознания. И так происходило часто.
— Вы здесь не одни, — ответил я.
Пьяное тело село на скамейку и выпрямилось. Голубые глаза уставились на меня. Это была никакая не старуха, а девушка с серебристыми волосами.
— Смотрю, у кого-то была бурная ночка, — игриво заговорил Кирк. — Прямо навевает былые времена! Чуешь? — Он наигранно принюхался, как будто к приятному запаху. Как-то быстро он переобулся: только недавно он закрывал нос, а теперь при виде молодой особы сразу весь засветился.
— У вас всё в порядке? — спросил я. — Может, кого-то позвать?
— Никто мне не нужен. Особенно эти твари! — Её взгляд был направлен сквозь меня за решётку.
Её мутило. Это я прекрасно понимал, так как было знакомо это чувство — не раз напивался до схожего состояния. Она пыталась бороться с внутренними порывами, но организм одержал вверх — и очередные следы былого веселья вырвались наружу.
— Кстати, выглядит она жутко.
Кирк прав. Вся её грязная одежда полностью облегала тело, точнее — кости. Настолько она была худа, чем-то даже напоминала смерть, особенно из-за волос. Девушка точно была нездорова, причём не только из-за алкоголя.
— Зачем так напиваться?
— Бухать, Марк. Бухать. Так принято говорить.
— Дядя, я к тебе лезу? Нет! Так что отвали от меня!
— Вау, да она крута!
Отвечать, да и пытаться дальше вести диалог сразу же расхотелось, поэтому я отвернулся от своей сокамерницы.
— Знаешь, а она мне нравится. Видно, что девочка с характером. Чем-то даже Машу в свои годы напоминает. Наверное, поэтому ты пытаешься весь быть таким миленьким и хорошим, а главное — заботливым. Но, братик, ты стар. Так что без шансов. Можешь свернуть своего внутреннего педофила.
— Пошёл ты! — вырвалось из меня. — Ещё не хватало тебя слушать! Урод!
Я прислонил голову к решётке. Холодные прутья славно остужали меня.
— Эй! Начальник! Помоги! А? — Я даже не заметил, как к решётке подошла сокамерница. — Вы меня тут с психопатом посадили!
Я совсем разучился держать себя в руках. Моё внутреннее сознание в лице Кирка всячески портило мне жизнь. Я уже сам понимал, что помаленьку схожу с ума, и обвинять девушку в том, что она испугалась, не имею права.
— Не переживайте, моё сумасшествие вас не коснётся.
— Лучше б вы о себе переживали.
Дверь открылась, и к нам зашел полицейский, который отворил решётку.
— Вы свободны, — произнёс он. — Оба.
Опешил не только я, но и девушка.
— И никакого судебного разбирательства или типа того? — спросил я.
— Я дважды повторять не буду, — произнёс полицейский.
Намёк ясен, и мы шустренько покинули камеру. На выходе нам вернули наши вещи. На моём телефоне было несколько пропущенных от моего адвоката. Перезванивать ему я не собирался — ведь лишний раз услышать «Я же говорил», как-то не хотелось.
— Вас ждут снаружи, — сказал всё тот же полицейский, причём адресовано было нам обоим.
— Кто нас ждёт? — спросила девушка.
— Узнаете, — отрезал он.
Факт, что ждут нас обоих, пугал. Я ничего не знал о ней, поэтому такая связь между нами настораживала, но очевидные ответы ждали снаружи.
— Знаешь, это было ожидаемо, — прокомментировал Кирк, когда мы вышли за дверь.
На улице нас ждал Миша вместе с моей Ласточкой. Кирк был прав: я мог и догадаться. У нас с этой девчонкой вполне мог быть один адвокат, ведь я у него, как-никак, не единственный клиент — не на мои же деньги он так замечательно живёт.
— Лучше сразу объясни, — решил я его опередить, — как ты это сделал.
— Да ничего такого. Заплатил кому надо, точнее, услужил кому надо. Просто надо знать, где и за какие ниточки дергать. Это, по сути, и есть моя работа.
— Ты что здесь делаешь?! — встряла девушка.
Она разглядывала Мишу с ног до головы.
— Анна, меня прислал ваш…
— Я знаю кто. И мне его помощь не нужна. Мне ничья помощь не нужна.
Она развернулась и пошла в противоположную от нас сторону.
— Анна, — крикнул ей вслед Миша, — он всё равно вас найдёт. Из Рязани вы не уедете без его ведома.
Она всё же остановилась и сделала несколько шагов обратно.
— Чего он хочет?
— Вернуть вас домой. Он волнуется за вас. Любит вас. Поэтому, когда вы оказались здесь, он сразу же попросил вам помочь. Поймите же: он наблюдал за каждым вашим шагом после исчезновения. Поэтому мой вам совет: лучше вернуться.
— Зачем мне это? Он тиран. Рядом с ним у меня нет никакого будущего.
— Есть. Мы с Максимом знаем о вашей ситуации и хотим помочь.
