и на цыпочках попятилась в коридор. Овчарка не преследовала, разлеглась на лестнице.
Старуха открыла раньше, чем Софья занесла руку, чтобы постучать. Окинула девушку взглядом и удивленно ухнула.
— Помогите, пожалуйста! — у Софьи дрожал голос. — У вас же есть телефон? Мой не работает. Там собака, я не могу найти напарника. А этот сумасшедший что-то от меня хочет! Что-то говорит про какую-то Соничку, кажется, он решил, что это я…
— Да ты не части́, не части́! — старуха впустила ее в прихожую и с любопытством оглядела. — А чего босая, где твои туфельки?
Софья потеряла самообладание и разрыдалась. От пережитого страха знобило.
— Хорош хныкать! — пенсионерка со вздохом подняла с пола серую шаль и накинула девушке на плечи. — Уймись, Соня. Ты вроде выросла, а все такая же плакса.
— Говорю же, я жилищный инспектор! — вскрикнула Софья. — Вы не можете меня знать, я здесь никогда раньше не была!
— Правда, что ли? — старуха прищурилась. — Ну пошли, разберемся.
Она бесцеремонно подхватила девушку за локоть и поволокла обратно к лестнице.
— Вы нам поможете? Виталий Антонович где-то на четвертом, но не отзывается. Вдруг его чем-то напоили? — У Софьи заледенели ступни, зубы застучали от холода. Как будто температура в доме резко опустилась, и теперь каждое слово вылетало изо рта вместе с облачком пара. — Может, вызвать полицию? Вы видели, тут голая женщина ходит? Здесь что, бордель? А на кухне потолок обвалился, прямо на беременную с дочкой!
— А что ж ты им не помогла-то? — добродушно спросила старуха.
— Я хотела, но этот человек меня схватил, кричал, чтобы я убиралась! Наверное, ее муж. — Софью все сильнее била дрожь, она едва выговаривала слова. От застывших слез перед глазами плыло и мерцало. — А потом хотел меня ударить, я испугалась… Пожалуйста, позвоните в полицию, пусть они скорее приедут…
— Надо будет, позвоним. Ты не переживай.
Старуха встала у лестницы, с силой толкнула Софью на ступени. А потом посмотрела наверх и громко крикнула:
— Кирюша! Кирюш! А точно твоя Сонька-то? Забери, а то себе оставлю!
Софью окатило волной ужаса. Не чувствуя ног, она рванулась вниз, но собака сидела на прежнем месте, рядом с брошенными туфлями. Хозяин, худой мужчина в трениках и тапочках на босу ногу, спокойно курил, облокотившись о перила.
— Уберите собаку! — дрожащим голосом попросила Софья. — Дайте мне пройти!
— Куда торопишься, инспекция? — мужчина ласково потрепал по голове рычащую овчарку и недобро улыбнулся Софье. — Мужика своего забыла, или тут бросить хочешь?
— А Ки-юша нашел! — торжествующе провозгласил Кирюша с верхней площадки, и Софья подняла глаза. Юродивый спускался, толкая перед собой Виталия Антоновича. У того было красное, покрытое испариной лицо, взгляд беспокойно шарил вокруг, а ноги заплетались. — Нашел, Соничка! Ты ведь его искала, да?
— Софочка… Софья Андреевна… — пробормотал пьяно Виталий Антонович. — Я не виноват, они мне налили, я решил за успех дела… бумажки ведь подписали, Софья Андреевна, смотрите…
Белые листы выпали у него из рук и плавно разлетелись по ступенькам. Старуха засмеялась, догнала Софью и схватила за волосы.
— Помогите… — беззвучно, одними губами сказала Софья.
— Баб Нюша, не твонь Соничку! — Кирюша нахмурился. — Моя она, моя!
— А мне чего? У меня последний внучок остался, и тот вот-вот окочурится. — Пенсионерка с силой дернула Софьин пучок на затылке, вырвав вместе со шпильками клок волос. Девушка жалобно вскрикнула и уронила папку с документами. — А эта долго проживет, здоровая. Оставь мне, я заботиться о ней буду. Точно не твоя, ну глянь! Та лет на двадцать старше должна быть, сам посчитай!
Кирюша недовольно запыхтел. Стекло в окне напротив треснуло, в коридоре на втором этаже с громким хлопком взорвалась потолочная лампа, и звуки осыпающегося стекла со всех сторон смешались в острый, колючий звон. Дом словно отозвался на его злость — загудел, задвигался.
— Ой, да не спорь ты с ним, Нюра! — хозяин собаки покачал головой, бросил окурок и сплюнул за перила. — Та Сонька, не та! Главное, чтоб успокоился. А то набедокурили уже. Глядишь, правда полицаи нагрянут.
— И пущай! Внучков много не бывает, будет кому варенье есть. А то я ж наварила, с прошлого году не закончилось.
— На тебе внука! Вот! — Кирюша с силой толкнул Виталия Антоновича в спину. Тот нелепо взмахнул руками, не удержал равновесие. Кубарем покатился вниз, под ноги визжащей Софье, и ударился виском о чугунную балясину. Темная кровь брызнула из головы, как из переспелого помидора.
— Ну зачем? — огорчился хозяин собаки. — Нормальный вроде мужик был. Выпил с нами. Поболтал. Новые квартиры обещал. Соловьем заливался, заслушаешься!
— Никаких новых квавтив! — злобно сказал юродивый. — Мы всегда здесь живем, здесь наш дом!
— Что ты за дурень, Кирюша, а? — Старуха отпустила Софью. Подошла к распростертому на ступенях телу, пощупала пульс. — Куда мне все время полудохлых подсовываешь? Вот сколько он протянет… И варенье теперь точно не станет жрать.
— Беви что дают! — злобно сказал Кирюша. — А то выгоню! И от тебя одна пыль останется, дува ставая!
— Ладно, не бухти! — старуха скривилась. Ухватила Виталия Антоновича за ворот, и медленно, пыхтя от натуги, поволокла с лестницы в коридор.
— Ну, молодежь, дальше разбирайтесь сами. Меня дома сканворд дожидается. — Мужчина с собакой прошел мимо Софьи, лениво перешагнул кровавый след на полу. Как ни в чем не бывало достал из кармана сигарету с зажигалкой и снова закурил. — Добро пожаловать домой, Сонечка.
Софья больше не кричала. Просто пыталась дышать короткими, судорожными вздохами.
— Пвости, что напугал! — смущенно сказал юродивый и с силой почесал шрам на виске. Так, что красные чешуйки кожи посыпались ему на плечи. — Пвости, это я ненавочно. А давай поигваем?
Он приблизился и бросил взявшийся из ниоткуда мяч. Софья хотела увернуться, но руки рефлекторно поймали.
В глазах потемнело. Пальцы стиснули шершавую резину старой игрушки.
На грани обморока она будто увидела сон. Комнату с тремя кроватями в старом доме, переделанном под общежитие. Коридоры с высокими потолками, запах плесени, отсутствующую ступеньку на лестнице — через дыру всегда нужно было перепрыгивать. Дохлую крысу в подвале, вечно беременную соседку на темной кухне, где с потолка прямо в кастрюли сыпалась грязная штукатурка.
Девочку с двумя косичками, чем-то неуловимо похожую на нее саму. Мальчика на пару лет старше, улыбчивого товарища по играм, который не выговаривал букву «р».
Этот мяч, которым девочка попала ему в лицо. Звук, с которым голова мальчика ударилась о чугунную балясину. Кровь на ступенях. Крики людей, лай собаки, скорую.
И маму, которая без конца повторяла: «Ты не виновата, ты не нарочно, ты случайно».
— Вы так быство уехали, Соничка! — обрадованно сказал юродивый, как будто
