Ознакомительная версия.
Внизу под мостом, под ними проплыла баржа. На ночном небе, затуманенном смогом, не было видно ни одной звезды. И даже луна…
Балмашов чувствовал на себе ее прищуренный мятный глаз.
– Насмерть… Что ты об этом знаешь? – сказал он тихо.
– Знаю, что умру ради вас.
– А ведь была просто тихая девочка… Скромница… И вот такая метаморфоза. Со всеми это рано или поздно происходит. Пока не случится самая последняя, окончательная метаморфоза.
– Я не понимаю… окончательная… Что ты говоришь?
– Ты как-то просила объяснить. Кажется, вот теперь – самое время. – Балмашов левой рукой осторожно поднял за подбородок ее заплаканное лицо. Правая рука легла на ее грудь, так что большой и указательный пальцы коснулись с обеих сторон шеи. – Знаешь, я умирал однажды. Почти совсем умер. Задыхался, бился в агонии и вместе с тем испытал…
Марина смотрела на него широко открытыми глазами. Его пальцы слегка сжали ее шею. Он наклонился к самым ее губам.
– Никита Михалыч, пора, – по рации сказал Колосову сотрудник, следящий в машине наблюдения по монитору за фигурантом. – Пистолета у него в руках нет. Но он… он взял ее за горло!
Колосов (он в это время находился уже на лестнице в начале пролета моста) сделал жест: внимание!
– Это одно и то же, понимаешь? – прошептал Балмашов Марине. – Я умирал, задыхался и кончил… кончил, как никогда, ни с кем… Это одно и то же… И он, Пуссен, это знал. И ты сейчас узнаешь… поймешь… – Он сдавил шею Марины сильнее, а когда она испуганно захрипела, впился в ее губы жадным поцелуем.
И в этот самый момент, топая шнурованными ботинками и громко переговариваясь, на мосту возникли двое охранников в черной форме – из тех, кого часто можно встретить в расположенном совсем рядом парке Горького. Балмашова и Марину на открытой смотровой нише они не заметили. Но Балмашов их услышал. Отпустил девушку. Она отшатнулась от него, схватилась за горло трясущимися руками. Дышала она тяжело и часто. Вскочила на ноги, натягивая повыше сползший корсаж смявшегося, потерявшего вид золотого платья.
– Я… я лучше пойду. – Она схватила сумку, попятилась.
– Я отвезу тебя домой. Где ты живешь? – Балмашов медленно поднялся.
– Нет, нет, не нужно! Я сама!
– Ты что, меня испугалась? Да подожди же!
Охранники уже почти прошли мост. Марина, часто оглядываясь на ходу, чуть ли не бегом, спотыкаясь, кинулась к лестнице – следом за ними.
– Черт, сорвалось! – Колосов был готов растерзать двух этих дундуков в черном. Принесло же их в самый решающий момент! – Они его спугнули. Он ее отпустил.
Сквозь пыльные витражи он видел высокую фигуру: Балмашов направлялся на берег Нескучного – там, на стоянке, была его машина.
– Девчонка смертельно напугана, – сообщили по рации из машины наблюдения, – опрометью мчится по набережной к остановке.
– Следуйте за ней, возможно, он еще попытается ее догнать.
Однако погоня в ночные планы Балмашова не входила. И в этом очень скоро Никите Колосову пришлось убедиться.
«Мерседес» Балмашова шел впереди – машина наблюдения и Колосов на своем «БМВ» следовали за ним в отдалении. Балмашов вроде бы никуда не торопился. Ехали по Садовому кольцу, затем по Пресне. Через сеть улочек и переулков в обход оживленных трасс достигли Дмитровского шоссе.
– Это он не петляет, просто он и раньше тут ездил, это его привычный маршрут, – сообщил Колосову по рации старший группы наблюдения.
Колосов немного успокоился – судя по всему, Балмашов уходить от погони или же преследовать Марину не собирался. Дмитровское шоссе – этой дорогой он ежедневно ездил из Москвы к себе на Троицкую Гору.
– Спать торопится. Домой. Устал, – съязвила рация.
Но на пересечении Дмитровского шоссе и МКАД Балмашов неожиданно свернул направо под эстакаду. Колосов увидел, куда он направляется – на автостоянку гигантского немецкого гипермаркета, раскинувшего свои торговые павильоны на площади в несколько гектаров. Колосов глянул на часы – без двадцати час. Ночь, какие могут быть ночью покупки? Однако гипермаркет призывно светился огнями и красочной рекламой.
– Тут продуктовый супермаркет круглосуточный, – сообщила рация, – он и раньше тут по вечерам отоваривался для дома.
«Мерседес» плавно зарулил на стоянку. Балмашов вышел и направился к стеклянным дверям магазина.
Машина наблюдения припарковалась на стоянке первой, Колосов из осторожности подъехал позднее. Когда он вышел из машины, Балмашов и сотрудники были уже в торговом зале.
Колосов окинул взглядом громаду гипермаркета. Собственно, как и все подобные торговые моллы, он представлял собой конгломерат магазинов, каждый из которых тянул на хороший универмаг: электроника, одежда, обувь, мебель, стройматериалы – все эти отделы были уже закрыты. Работали лишь продуктовый универсам, кинотеатр и ночные кафе-закусочные. Их панорамные витрины мигали разноцветной подсветкой, внутри, несмотря на поздний час, было полно молодежи. К тому же в этот момент как раз кончился сеанс, и толпа – жидкая, но все же толпа – хлынула на стоянку и к автобусной остановке.
– Покупки делает, как и предполагали, Никита Михайлович, тележку взял, катит перед собой, – доложила рация. – Сейчас он в отделе «Все для дома».
Колосов вошел в торговый зал – огромное пространство, залитое светом, заставленное стеллажами, запутанное, точно лабиринт. По случаю позднего времени из двенадцати касс работало только три. Но и этого было слишком много для редких покупателей. Колосов шел вдоль стеллажей. Балмашова он не видел. Сцена на мосту – те ее фрагменты, свидетелями которых они стали, маячили перед глазами. «Он намеревался ее задушить, прикончить. Отпустил только потому, что появились эти охранники, – думал он. – И теперь после такого преспокойно занят покупками…»
Нет, здесь что-то не так, но…
– Он в отделе молочных продуктов, набрал всего себе в тележку – масло, йогурты, творог, – доложила рация. – Теперь идет к винам. Мобильный достал, звонка мы не слышали. Возможно, это эсэмэска. Удивлен. Стоп, кажется, он нас заметил. Оглядывается. Забеспокоился. Никита Михайлович, он что-то почуял. Направляется снова в сторону «Все для дома».
Колосов ринулся вперед и… понял, что не так-то просто ориентироваться в этом лабиринте изобилия – стеллажи с винами, коньяками, водкой, стеллажи с пивом, гастрономия, огромные холодильники с замороженными полуфабрикатами, мясом, птицей. Он повернул к кассам – стеллажи с керамической посудой, салфетками, полотенцами, памперсами, свечами, иллюстрированными журналами и кулинарными книгами, мягкими игрушками и… снова одно сплошное продовольствие – печенья, вафли, кондитерские изделия. Вот наконец соки – стены, заставленные разноцветными коробками. Балмашов был здесь пять минут назад.
– Он нас, по-моему, заметил, вынуждены немного отстать, – доложила рация. – Он явно обеспокоен. Никита Михайлович, может, нам покинуть зал и ждать его на входе? Или вообще возле машины?
– Где вы находитесь, я вас не вижу, – Колосов и сам вертел головой как заведенный. Вот что значит – не ходить, не слоняться по гипермаркетам и торговым моллам, покупать пиво и отбивные в милом сердцу маленьком магазинчике на углу, вот что значит – презирать шопинговую лихорадку! Чувствуешь себя здесь, как папуас, как самая настоящая деревенщина…
– Мы в гастрономическом.
Черт, он ведь сам секунду назад там был!
– Балмашов по-прежнему в отделе «Все для дома».
– Это где памперсы и свечки, что ли? – спросил Никита.
– Нет, это в противоположном конце, где электрогрили, уголь для каминов и растопка. Видите плазменное панно? Ориентируйтесь по нему, оно как раз над этим отделом.
Колосов поднял голову. Плазменное панно действительно имелось. И, несмотря на поздний час, показывало блок рекламы: обольстительная красотка, высоко вскидывая ноги, точно норовистый скакун, неслась по песчаному пляжу, падала с разбега на песок. И вот уже в следующем кадре смаковала с весьма эротичным видом апельсиновый сок, лившийся, точно манна небесная, откуда-то с небес – рыжей струйкой прямо в раскрытый, накрашенный рот.
Колосов двинулся на ориентир. За все время блуждания среди стеллажей он не встретил ни одного покупателя. Но это не значило, что уже в следующую секунду он не мог нос к носу столкнуться прямо с фигурантом.
Балмашов что-то почувствовал, заметил, забеспокоился. Только здесь, в торговом зале? Они чем-то выдали себя? Ведь там, на стоянке возле моста, по дороге и здесь, возле гипермаркета, он был вроде бы вполне спокоен. Или притворялся? А для чего он вообще привел их сюда за собой? Делать ночью покупки? Или же… Как звучит одно из правил негласного наблюдения? Вокзалы, стадионы, рынки и крупные магазины часто используются фигурантами для ухода от слежки и организации побега.
– Вы его видите? – тревожно спросил Колосов. В этот момент он как раз проходил мимо синих распашных пластиковых дверей с надписью «Выход».
Ознакомительная версия.
