— Вы только недавно переехали? — спросил Хенри. — Кажется, я уловил какой-то акцент.
Ванья поставила свою чашку на стол.
— Да, мы приехали из Лудвики. Я училась в Стокгольме в колледже, но, когда появились дети, мы переехали на север.
Внезапно она почему-то слегка смешалась. Хенри решил не задавать больше вопросов на эту тему.
— И как, вам тут нравится? — спросил он. — Похоже, вы устроились вполне уютно.
— Да, нам здесь нравится. У меня три дочери, — сказала Ванья, показывая в сторону висящих на стене фотографий. Хенри вежливо посмотрел на них.
Когда он отвел взгляд от фотографий, в дверях стояла маленькая девочка.
— Это Альва, моя младшая, — пояснила Ванья. — Хочешь печенья?
Девочка вошла и села в кресло. Она взяла из жестянки одну штучку и проглотила ее. Хенри догадался, что именно она испекла печенье. Судя по всему, есть его ей тоже нравилось. Рубашка на ее животике натянулась, а щеки были круглыми и красными.
— Привет, — сказал Хенри.
Девочка ответила лишь после того, как Ванья грозно на нее посмотрела.
Стало тихо. Настроение в комнате изменилось. Что-то повисло в воздухе, стены словно накренились, наступая на Хенри. С извиняющейся улыбкой он принялся расстегивать пуговицу на рубашке. Возясь с ней, он осознал, что вспотел.
— Я просто хотел спросить, как вам тут живется, — проговорил Хенри, снова улыбаясь Альве. — И еще — не замечали ли вы тут чего-нибудь странного? Чего угодно?
Он закусил губу. Его вопрос прозвучал как-то по-идиотски и мог вызвать подозрения.
— Странного? Что вы имеете в виду?
Хенри прочистил горло. Девочка смотрела на него не мигая, и от этого ему стало неуютно. От ее пронзительного взгляда невозможно было укрыться.
— Ну, я и сам толком не знаю, — сказал Хенри, — потому и спрашиваю. Женщина с верхнего этажа слышала, как в стенах что-то скребется. Не хотелось бы вас тревожить, но я боюсь, что в доме крысы. Я подумал, вдруг у вас тоже какие-то проблемы?
Ванья выпрямилась.
— Крысы? Я ни одной не видела, но даже слышать о них не слишком-то приятно.
Она одним глотком допила свой кофе.
— Ох, лучше бы вы этого не говорили! Теперь я ночами спать не смогу, думая о крысах.
— Простите, но мне хотелось бы докопаться до истины, какой бы она ни была. Для меня очень важно благополучие моих арендаторов.
Девочка забралась в кресло с ногами. Она по-прежнему не отводила взгляда от Хенри. Интересно, подумалось ему, не связано ли это с тремя звездочками, приклеенными на плане, который он нашел, к обозначению их квартиры?
— А еда у вас не пропадала, не замечали?
Хенри сделал паузу, подбирая слова.
— Я подозреваю, что крысы пробираются в квартиры и подъедают продукты в буфетах.
Ванья махнула на него рукой:
— Пожалуйста, хватит уже! У меня от таких разговоров мурашки по телу. Как нам быть: просто поставить крысоловки или у вас есть еще какие-то предложения?
— Нет, в этом нет необходимости.
Девочка не сводила с него громадных глаз, когда он поднялся.
— Я буду на связи и дам знать, если появятся какие-то новости или если я решу, что поставить крысоловки все-таки придется. Но вы все равно сообщите мне, пожалуйста, если увидите или услышите что-то необычное.
Ванья тоже встала и поставила чашки обратно на поднос.
— Конечно, какой у вас телефон? Хотя, кажется, у меня где-то сохранилось ваше письмо.
Хенри пошарил в кармане и достал визитку.
— Звоните в любое время дня и ночи. Я подъеду как только смогу.
Он выдавил из себя улыбку и сказал:
— Спасибо за кофе.
Ванья проводила его до двери.
Хенри постучал по платяному шкафу в прихожей и проговорил, надевая ботинки с помощью обувного рожка:
— В этом доме такие маленькие прихожие!
— Разве? — переспросила Ванья. — Честно говоря, я об этом даже не задумывалась.
Выходя, Хенри запутался в веревке, к которой был привязан колокольчик, и его звук эхом разнесся по всей лестнице.
* * *
Ванья вернулась в гостиную и забрала поднос на кухню.
— Какой внимательный домовладелец! — сказала она. — Я никогда раньше таких не встречала.
Она открыла посудомоечную машину и загрузила туда чашки, не ополаскивая. Альва прислонилась к кухонному шкафчику.
— Я не хочу, чтобы ты его пускала, если он снова придет, — сказала она и скрестила руки на груди.
Ванья оторвала взгляд от грязной посуды и посмотрела на дочь.
— Почему ты так говоришь? — спросила она. — Вы что, встречались с ним раньше?
— Нет, — сказала Альва, — но он мне не нравится.
На лице Ваньи появилось усталое выражение.
— Теперь я иногда совсем тебя не понимаю, Альва.
— Может, ты никогда меня не понимала, — ответила девочка.
Ванья опустилась на стул.
— Но, Альва, я очень стараюсь. Честное слово!
Усталое выражение неожиданно сменилось совершенно другим.
— И ты тоже могла бы немножко постараться. Сейчас у меня такое ощущение, что только я одна борюсь за нашу семью.
Альве немедленно захотелось многое сказать и спросить, но слова застряли в горле. Почему Ванья утверждала, что папа болен? И почему его держат в тюрьме?
Альва закрыла глаза и представила мрачную пустую комнату. Грязные стены, с потолка свисает единственная лампочка. Возможно, ей снилось что-то подобное или по телевизору показывали, но у нее было явное ощущение, что она уже видела где-то это помещение. А возможно, она сразу узнала его, потому что папа побывал там и мысленно послал ей изображение. Телепатически. Этого нельзя исключать полностью, подумала она. В ее книге описано несколько подобных примеров.
Так вот, комната с голыми стенами. Папа на койке. Его голова опущена, плечи поникли. Он плакал, закрывая лицо руками. Он скучал по дочкам. Правда, по Ванье он не скучал. Он был женат на ведьме.
Альва хотела спросить мать о той ужасной ночи. Спросить, почему она тогда вела себя так отвратительно. Она кричала папе, что он больной на голову. Это было после того, как папа ударил ее по лицу. Возможно, там фигурировал нож, но тут Альва не была уверена. Может, ей только приснилось, что Ванья сжимала нож в дрожащем кулаке.
Альва расстроилась, вспомнив, как родители орали друг на друга весь вечер, а потом пришли соседи. В конце концов полиция тоже явилась. Полицейские запихнули папу в патрульную машину, а он все пытался вырваться.
Ей совсем не хотелось об этом думать. Дело наверняка не в папе. Должно быть, Ванья сделала что-то такое, отчего он пришел в неистовство.
Никто ничего ей не рассказывал. Никто не поговорил с ней о том, что случилось, хоть Ванья и твердила вечно, какая она, Альва, умная. Вот и рассказали бы ей все!..
— Ты совершенно ничего не понимаешь! — закричала Альва. Она бросилась в свою комнату и с грохотом захлопнула за собой дверь.
* * *
Альва посмотрела на часы: пятнадцать минут двенадцатого. Она думала, что хорошо бы еще немного поспать, раз уж она собирается бодрствовать всю ночь, но не могла уснуть от возбуждения.
Она пыталась читать книги, чтобы скоротать время, но ни одна ее не увлекла. Теперь, когда девочка познакомилась с Вэ, все остальное казалось ей скучным. Даже конфискованная Ваньей энциклопедия сверхъестественных явлений была куда менее захватывающей, чем общение с ним. К тому же Альва все равно знала наизусть большую ее часть, и все, что там написано, не шло ни в какое сравнение с потаенным миром, который открыл для нее Вэ. И этот мир был от нее на расстоянии вытянутой руки. По телу Альвы пробегала нервная дрожь, пока она лежала в кровати в ожидании встречи с Вэ.
Ванья обычно ложилась спать примерно в половине двенадцатого, но сейчас из гостиной все еще доносилось приглушенное бормотание работающего телевизора. Вдруг Вэ не станет ждать Альву, если она опоздает? А без него в его ходы никак не попасть. То есть, конечно, она может войти через чердак, но нет никаких гарантий, что ей удастся найти Вэ во тьме лабиринта.
