Нет. Так не должно быть.
— Мы должны все уладить, — предложила она, высвобождая свои пальцы из его. — Ты можешь двигаться дальше.
Он не стал возражать. Наконец-то он был готов.
— Я не могу отдать тебе половину, Джефф. Это мои деньги. Я усердно работала ради этого. Я даже не получила этого предложения об урегулировании, пока мы уже не расстались! У тебя есть свои собственные деньги, своя собственная карьера.
— Да. Но я тоже усердно работал ради твоей карьеры. Переезд в Чикаго…
— Ты тоже хотел быть здесь.
— Да, но я от многого отказался.
— Теперь ты здесь на постоянной основе. Все получилось прекрасно!
— Жить здесь чертовски дорого. И я бы получил должность пять лет назад, если бы мы не переехали, чтобы ты могла получить работу своей мечты. Я мог бы заработать чертовски намного больше. Потребовалось время, чтобы написать еще одну книгу. Мы приехали сюда ради тебя.
Это было не совсем правдой. Джефф влюбился в Чикаго во время ее собеседования. Он настоял, чтобы они посмотрели квартиры еще до того, как она получила свое предложение. Он провел свое время в своем старом колледже, но он ненавидел это место.
Она могла бы высказать все эти соображения. Неделю назад она бы так и сделала.
Но он тоже был прав. Он пожертвовал собой. Для нее.
— Половина расчетных, — предложила она. — Хорошо. Но только четверть пенсионных. Ничего из частного накопительного фонда. У тебя есть пенсия, а мне нужны мои пенсионные сбережения.
Он склонил голову набок. Долго наблюдал за ней.
— Пожалуйста, — добавила Ханна.
Наконец, он кивнул.
— Хорошо. Половина расчетных. Четверть пенсионных. Я приму это.
Она протянула руку для рукопожатия, и они оба притворились, что ее рука не дрожит. Все было кончено. Действительно кончено. И, несмотря на ее решимость, ей было немного трудно отпустить его.
— Все в порядке, — сказал Джефф.
Ханна кивнула и, наконец, позволила своей руке соскользнуть.
— Так и есть.
— Дай мне знать, когда вернешься.
Джефф уже собирал свои вещи. Он допил остатки эспрессо и встал.
— Я так и сделаю. И дай мне знать, когда родится ребенок твоего брата. Я пришлю свой обычный подарок.
— Бутылку хорошего виски?
— Ты правильно понял.
Смеясь, он положил десятку и помахал на прощание. В нескольких футах от стола он обернулся.
— Если ты решишь разыскать свою маму, напиши мне. Я буду рад помочь, если смогу.
Она заставила себя улыбнуться, но слишком хорошо понимала, что их совместная жизнь заканчивается ложью, и опустила глаза, прежде чем он смог увидеть это в ее глазах. Оказавшись снаружи, он снова помахал ей с другой стороны стекла, и Ханна помахала в ответ.
Он выглядел облегченным, когда уходил. Скорее всего, он уже встречался с кем-то. Может быть, он встретил кого-то, кто был так же взволнован ребенком своего брата, как и он сам. Кого-то более мягкого и милого, чем Ханна когда-либо могла быть.
Она отодвинула остатки кофе, вытерла влажные щеки и вышла.
На самом деле ей некуда было идти. Она могла бы посмотреть квартиры. Прогуляться по своему старому району и посмотреть, что там было. Но Джефф все еще был в этом районе. Может быть, ей удастся найти что-нибудь поближе к озеру. Она узнала правду, и пришло время вернуться к остальной части своей жизни. Но каким-то образом Ханна обнаружила, что бесцельно бродит в течение трех часов, прежде чем наконец поняла, куда ей идти.
Глава 19
Еще одна арендованная машина. Еще одно шоссе. Но здесь небо было ослепительно четкого голубого оттенка, а у облаков были острые края, которые не намекали ни на какую опасность.
Наконец-то Ханна почувствовала себя как дома.
Она проехала прямо к нему, не в силах сидеть спокойно и ждать утреннего рейса в Де-Мойн. Ей нужно было переехать, поэтому она взяла напрокат машину и ехала всю ночь, чтобы вернуться в Косвелл.
Ее собственная машина все еще стояла на долгосрочной парковке в Де-Мойне после ее первоначальной поездки. Ханне нужно будет проехать девяносто минут позже, чтобы вернуть эту машину и забрать свою собственную. Но сначала ей нужно было сделать более важные дела.
Ей удалось поспать пять часов, как только она подъехала к своему темному, тихому дому, но она чувствовала себя так, как будто спасла все десять.
Впервые за очень долгое время она почувствовала уверенность в том, кто она и что делает. Больше не руководствуясь чистым страхом, она не сжимала руль и не ждала предстоящую встречу со страхом. Она была готова взять это на себя.
Добравшись до центра по уходу, Ханна взяла книгу с пассажирского сиденья и вошла внутрь. Любимый роман ее матери. Ханна уже дважды читала ей его вслух, прежде чем притворилась, что потеряла его, не в силах больше выносить сладкую семейную сагу. Она предпочитала свои романы с сексом и, возможно, несколькими перестрелками. Но это больше не касалось ее. Этого никогда не должно было быть. Ее мать умирала и боялась.
— Привет, Ханна! — удивленно воскликнула медсестра, когда Ханна приблизилась к месту.
— Доброе утро, Тоня!
— Я не ожидала тебя сегодня. Я думала, Бекки сказала, что она будет сегодня днем.
— Ну, я вернулась из своей поездки, так что ты застряла теперь со мной, — она подмигнула, и они обе рассмеялись. Ханна помахала другой медсестре дальше по коридору, когда открыла дверь своей матери.
Это был хороший день. Ханна сразу это поняла. Дороти улыбнулась, подняв голову, хотя ее глаза не загорелись от узнавания. Тем не менее, улыбка была хорошей. Ханна улыбнулась в ответ.
— Привет, мам.
— Привет! Какая на тебе прелестная юбка.
— Спасибо.
Ханна посмотрела вниз на белую юбку макси, которую носила. Устав от джинсов и ботинок после Калифорнии, сегодня она надела юбку, сандалии и струящийся голубой топ.
— Ты и сама сегодня прекрасно выглядишь, — сказала она Дороти, хотя ее платье было поношенным зеленым, которое Ханна видела сотни раз. — Я принесла книгу, чтобы мы могли почитать.
Она подняла роман, и Дороти просияла.
— О боже! Это мой любимый! Я не читала его уже много лет.
— Да, маленькая птичка сказала мне, что это твое любимое произведение. Я подумала, что мы могли бы прочитать пару глав сегодня.
— Это было бы чудесно!
Ханна придвинула стул поближе к Дороти и похлопала ее по руке. Вместо того, чтобы отстраниться, Дороти улыбнулась.
— Как тебя зовут, дорогая? — спросила она.
Ханна продолжала улыбаться. Обманывать ее мать не было смысла. Она не хотела быть жестокой. Она не хотела потакать какой-то болезненной фантазии. Но ей нужно было положить этому конец для всех них. Чтобы подтвердить ее худшие подозрения или развеять их.
Она взяла мать за руку обеими руками и нежно обняла ее.
— Я Рейн, — сказала Ханна и увидела, как глаза Дороти затрепетали.
— К-кто? — тихо выкрикнула она.
— Рейн. Из Биг-Сура. Со Скалы Джейкоба.
— Ох, но… — Дороти убрала руку и прижала ее к груди. — Но этого не может быть.
— Но это так. Я услышала, что ты заболела, и пришла навестить тебя.
— Рейн? — прошептала Дороти.
Ее тонкие веки снова задрожали, а лицо побледнело.
— Все верно, — сказала Ханна успокаивающим голосом. — Прошло много времени, но я пришла, чтобы помочь позаботиться о тебе. Мы всегда заботились друг о друге, не так ли, Дороти?
Глаза ее матери наполнились слезами. На этот раз, когда веки Дороти затрепетали, две крупные капли скатились по щекам. Ее подбородок задрожал.
— Но, Рейн? Я думала, ты мертва.
— Нет, я не мертва.
— Они сказали мне, что ты мертва!
Ханна покачала головой.
— Я долго болела, но сейчас в порядке. Прямо как дождь (прим.: имя Рейн в переводе с англ. означает «дождь»).
Она поняла шутку, как только произнесла ее, и рассмеялась.
Дрожащая улыбка появилась на лице Дороти.
— В самом деле? С тобой все в порядке?
