— А ты думаешь, кем она тебя считает? Так что просто и дальше соответствуй её шаблону. И не забудь напомнить про деньги. Ты должна быть меркантильной дурочкой, готовой удавиться за копейку.
Глава 25
И Машка действительно пришла. Изучала меня взглядом, как ни чём не бывало чмокала в щёчки и хлопала ресницами:
— Нет, ну отпад, конечно, тебя отмыли! Прям звезда стала! А ведь я всегда чувствовала, что есть в тебе какая-то порода, поэтому и в компанию свою ввела. Кстати, девчонки мои спрашивали, как ты там. Говорят, пригласи Славку потусить с нами, прикольная, говорят, девчонка…
Я слушала её в пол уха, улыбаясь фальшивой улыбочкой, а сама всё поглядывала на коридор, куда ещё до появления Машки в компании «партнёров» удалились Коломоец с Гордеевым.
— Ну а как он вообще, — понизив голос, перешла Маха к своей главной теме. — Не гей?
— Ни разу. Девок любит, причём, чем их больше, тем лучше. Да ты же, вроде, была у него в номере и заценила кровать?
— О да! Траходромище! Ну а… — подёргала бровями, — у тебя с ним тоже это?
— Нет.
— Ой, да ла-а-адно! Колись, давай, чего такого, все же свои!
— Да правда, — окинула я её задумчивым взглядом. Нет, мне не было интересно, с чего она взяла, что я полюбому сплю с Коломойцем, но вот откуда Гордеев был настолько уверен, что она обязательно об этом спросит, что аж предупредил как отвечать — это да. Заинтересовало. — У меня другая история, Маш, — понизила голос до конфиденциального шёпота: — Я с его телохранителем.
— Пфф… — скривилась она. — Серьёзно?
— Абсолютно.
— Ну и на хрена? Ты же сама себе дорогу в койку босса закрыла! — Хитро подмигнула: — Да ты, небось, и нашим, и вашим успеваешь?
— Ты спятила? — перешла я к непосредственным инструкциям Гордеева. — Мой, если о таком узнает, то убьёт на хрен и меня, и Коломойца, и вообще любого, кто ему поперёк сунется. Голыми руками.
Машка вскинула бровь, окинула меня недоверчиво-оценивающим взглядом.
— А чего так? Буйный что ли?
— Да нет, — с затаённым трепетом небрежно усмехнулась я, — просто не потерпит никого рядом со мной, даже в мыслях. У него ко мне одержимая любовь, слыхала, может, о таком?
Это была всего лишь заранее заготовленная фраза, но я обмерла от неё уже дважды: первый раз, когда услышала от Гордеева, а второй — прямо сейчас, когда просто пересказала, согласно инструкции, Машке. Аж мурашки поползли, и тоскливо сжалось сердце — как же приятно было убеждать кого-то в том, во что и самой хотелось бы верить!
— Да он тебе в уши дует, подруга! — усмехнулась Машка. — Ему сколько лет-то уже! Он таких как ты вместо орешков на завтрак щелкает, горстями…
— А вот и они, — с радостью перебила её я, заметив у входа в зал знакомые силуэты. — Только не кидайся на него сразу, ладно? Он не любит, когда виснут. — И, поймав едва уловимый кивок Гордеева, подхватила Машку под локоть и потянула на встречу боссам. — Сергей Дмитриевич, разрешите познакомить вас с моей лучшей подругой…
Коломоец на Машку повёлся. Меня даже слегка заело — так неприкрыто загорелись его глаза, едва только взгляд изучающе ощупал холёную фигурку. Нет, он-то, конечно, был предупреждён, что будет какая-то там поклонница и всё такое, но я почему-то думала, что это вызовет у него скорее пренебрежение, а он… Но по большому счёту мне было плевать. Не он занимал мои мысли и не его хотелось снова и снова отыскивать взглядом.
В моём малюсеньком клатче, помимо помады и расчёски, лежала коробочка с серьгами-полевыми цветочками, которые были слишком уж простенькими для окружающей обстановки, но которые я не променяла бы даже на Джек-пот со всех столов вместе взятых. Просто подарок — такой же показушный, как и все эти прилюдные свидания с Гордеевым и легенда о его одержимости мною. Но при этом полный такого искреннего, понятного только нам двоим смысла, что сердце глупо замирало — а вдруг за этим действительно что-то есть? Ну вдруг?
Ведь была же вчерашняя ночь — без свидетелей, но и без притворства. Самая настоящая. И Игнат был собой, а не вечно следующим своим загадочным рабочим схемам профессионалом. И даже в том, что всё закончилось так странно — ничем, я тоже видела теперь именно настоящего Игната, который просто не счёл возможным «портить» девочку, внезапно оказавшуюся невинной. И разве это не достойный поступок зрелого мужчины?
Ведь в нём глубина — как бездонное море. Такая же пугающая и таинственная. Непроглядная. А там, в этой глубине — горький опыт, боль потери и сложные решения, несгибаемая воля и честь. Да, честь! Это прям точно. Я не могла это объяснить — сама ведь орала на него не так давно, что лучше бы он не вернулся из плена живым, чем вот так позорно тратить себя на прислуживание криминалу, но, несмотря на видимую грязь, почему-то всё равно словно чувствовала в нём второй слой — скрытый от посторонних глаз, но самый настоящий и чистый.
Словом, вынужденно тусуясь от стола к столу с Коломойцем и Махой, я только недоумённо поджимала губы, глядя как мой босс обхаживает эту дуру, и, сдерживая зевоту, мечтала, чтобы он уже, наконец, решил пойти с ней во все тяжкие, а меня отправил домой — спать. Желательно с Гордеевым. В смысле, не спать с Гордеевым, а просто домой. Хотя…
Интересно, что же его всё-таки остановило? Неужели и правда думает, что я буду потом от него чего-то требовать? Так я не буду! Наоборот — даже если это случится только раз, и наутро мы станем делать вид, что ничего не было — я буду только благодарна ему за то, что он в моей жизни вообще случился. Вот такой, какой есть — непонятный, циничный. Израненный. И уж точно никогда не забуду этот свой первый раз. И может, чем чёрт не шутит, и он потом нет-нет, да и вспомнит первый раз одной дурной девчонки, и может, даже, вспомнит с теплотой…
— Слав, ты давай, возвращайся в апартаменты, — глянув на часы, притянул к себе Маху Коломоец, — а я провожу твою подругу домой.
— Ой, тогда я сбегаю попудрить на дорожку носик! — кокетливо хихикнула Машка. — Вы идите пока на улицу, я скоро! — и, в развороте сделав на меня круглые, восторженные глазки, поспешила к туалетам.
Едва она убежала, к нам подошёл Игнат. Небрежно коснулся моей поясницы рукой — этакий бытовой, едва ли не хозяйский жест мужчины, имеющего право на женщину, но заметив его, Коломоец нахмурился.
— Отвезёшь нас с этой девицей в город.
— Но она на машине с водителем приехала, — возразил Гордеев.
— Я сказал, ты отвезёшь.
Гордеев промолчал. А когда мы, поднявшись с минусового этажа на лифте, уже почти подошли к выходу из затемнённого коридора, Коломоец вдруг замедлил шаг.
— Подгони машину к парадному.
Игнат тоже замедлился. Пауза.
— Она на парковке сразу за углом. Это сорок секунд прогулочным шагом. А чтобы проехать к крыльцу, мне нужно будет сначала выехать за северные ворота и, обогнув территорию по внешнему периметру, вернуться через западные. Минут пять, как минимум.
— Вот и отлично. Если не будешь тратить время на бестолковые пререкания, как раз успеешь к приходу девицы.
Во время этого разговора мужики друг на друга не смотрели, просто шли рядом, но мне показалось, воздух заискрил.
— Ну? — не повышая голос, сгустил интонацию Коломоец. — Чего ждём?
— Будет сделано, — сквозь зубы зло отчеканил Гордеев и, ускорив шаг, скрылся за дверями.
А Коломоец окончательно остановился. Ну и мне, конечно, пришлось. Повисла непонятная, гнетущая пауза.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что это всё фарс? — поиграв желваками, наконец поднял он на меня взгляд. — Я довезу её до дома и всё, дальше ничего не будет.
— Да мне как-то… — скованно пожала я плечами, — без разницы.
Душной волной накатило воспоминание сегодняшнего дня — как Сергей поначалу морозился, как потом оттаял и даже словно засветился… Но снова заморозился, едва появился Гордеев. И тот, давний поцелуй в лифте вспомнился почему-то только теперь. И его деликатные знаки внимания в течение всех этих полутора месяцев. И до меня дошло… И стало вдруг так неловко!
