— Ты хоть водички попей, раз есть не хочешь.
— Тебя не спросили!
Он усмехнулся и продолжил обедать, а после ресторана потащил меня по длинным рядам, сверкающих стеклом и хромом бутиков.
— Я серьёзно, посмотри, может найдёшь что-то для себя.
— Мне ничего не надо.
— Ну не надо, не буду покупать, но хотя бы примерь. Кто тут из нас девочка? Ты же пищать должна от восторга! Смотри, вон, туфли какие-то нарядные. Нужны?
— Нет.
Он недовольно вздохнул и повёл меня дальше. И до меня вдруг дошло!
— Так это что, и есть твой сюрприз? — замедлила я шаг. — Шоппинг за счёт конторы? Ха! А Коломоец вообще в курсе, на что ты тратишь его бабло, да ещё и в рабочее время?
— Будешь хамить, никакого сюрприза не будет вообще. Кстати, смотри, вон ювелирный. Зайдём?
И почти силой потащил меня в сияющий золотом рай. Но на самом пороге я окончательно упёрлась.
— Не пойду! Мне там ничего не надо!
— Просто посмотришь.
— Иди и смотри, если тебе приспичило, а я здесь посижу! — и я демонстративно уселась на диванчик.
Гордеев шумно выдохнул. Он явно закипал и уже с трудом сдерживался. Слабонервный.
— Ладно… сиди. Но если хоть шаг отсюда сделаешь — найду и лично прибью, поняла?
В итоге он о чём-то мило стрекотал с продавщицей, она ему что-то показывала, лучезарно улыбалась и, я готова была поклясться, строила глазки. А меня так и подмывало подойти и, повиснув у него на локте, показать ей кто тут хозяйка. Чтобы не особо губу-то раскатывала. А потом вспоминала, что я и сама ему ни разу не хозяйка и настроение окончательно портилось.
Когда он наконец вернулся и хмуро протянул мне какую-то коробочку, я скривилась:
— Что это?
— Открой.
Замялась, но взяла. Интересно же. В коробочке оказались серьги-гвоздики — чуть желтоватый сверкающий камушек размером с горошинку в обрамлении тонких серебристых лепесточков. Очень изысканно и нежно.
— Ну и?
— Это подарок.
— В смысле… — в сердце предательски потеплело. — Мне что ли?
— А ты видишь здесь кого-то ещё? — А вот Гордеев всё ещё злился.
— Спасибо! — Восторженно выдохнула я. Не то, чтобы решила прогнуться, но стало вдруг стыдно. Веду себя как дура. А человек, может, и правда, от чистого сердца. — А за что? — Улыбка неудержимо расползалась по лицу. Было чертовски приятно, чего уж там.
— Ни за что, — сухо обломал Гордеев. — Просто вчера на яхте мы с тобой прилюдно поцапались, а сегодня прилюдно миримся. Поэтому давай-ка, добавь в свой восторг перца.
Улыбка закаменела, задрожали от напряжения губы, но я сумела небрежно хмыкнуть и ещё раз с подчёркнутым интересом заглянуть в коробочку.
— Очень красивые! — и сунула её обратно Гордееву: — Засунь их себе в задницу!
Из Биг-Смайла ехали молча. Я так устала от этих отношений, которых как бы нет, но они есть, как бы деловых, но слишком близких, вроде бы ничего не значащих, но буквально перекраивающих меня и заставляющих взрослеть так стремительно, что я просто не успевала адаптироваться.
Иногда я чувствовала себя наивным подростком, а иногда прожжённой стервой, иногда охренеть, какой умной, а иногда такой тупой, что самой стыдно становилось. Но самое интересное, что и ту и другую крайность провоцировал во мне один и тот же человек, который, если так разобраться, сам-то вёл себя стабильно и предсказуемо. Даже вчерашний недосекс, и тот закончился вполне в его стиле — хрен пойми как, но офигеть, как эпично!
Хлопнула водительская дверь, и я очнулась от задумчивости. Оказалось, мы стоим на холме, перед нами расстилается панорама города. А Гордеев неторопливо обойдя машину и привалившись к капоту, замер — лицом к простору, спиной ко мне.
Я посидела минуту-другую, и тоже вышла. Привалилась к капоту рядом с ним. Стояли теперь и пялились на панораму вместе. Всё так же молча. И если он ждал от меня извинений, то хрена бы ему лы…
— Вообще, ты, конечно, права, — заговорил вдруг он. — Это мне уже море по колено и многое кажется если не банальным, то очевидным, а для тебя, наверное, каждая мелочь имеет значение. Так что извини, Слав. Правда, извини. Мой косяк, признаю. Я взрослый мужик и должен лучше себя контролировать.
Я обалдела и разволновалась вдруг. И пряча растерянность, не придумала ничего лучше, как со вздохом закатить глазки:
— Ладно уж, давай!
— Что? — непонимающе уставился он на мою протянутую руку.
— Подарок, говорю, давай! Или надо обязательно публично?
— Да без разницы уже, — рассмеялся он. — С тобой вообще по плану невозможно.
Тут же примерив серьги, я откинула волосы:
— Ну как?
Гордеев сдержанно улыбнулся и отвёл взгляд, а меня вдруг окатило таким дежавю! Всё то же солнце, тот же ветерок, и мы с Гордеевым — так же вдвоём, после такой же дурацкой ссоры. Только в тот раз серёжки были живые — маленькие милые цветочки, почти один в один похожие на эти… Меня аж мурашками обсыпало от догадки! Трепетно коснулась мочки пальцами.
— Так это и есть твой сюрприз?
— А что, опять не угодил? — фыркнул он.
— Не-е-ет! Наоборот, они офигенские! Просто, как ты нашёл… такие же?
Встретились взглядами, и я поняла, что не ошиблась. Для него это действительно тоже были они — те самые цветочки со стрельбища, но нежно воплощённые в платине.
— Случайно купил, ты же видела, — оторвал он зад от капота. — Ладно, если не изволишь больше гневаться, то, может, хотя бы хот-дог тебе на заправке взять?
Когда отъезжали, ему позвонили. Разговор был недолгий, Гордеев просто выслушал кого-то и сбросил вызов. Помолчал, искоса поглядывая на меня, снова заставляя нервничать.
— Что-то случилось?
— Я думал, ты мне расскажешь?
— О чём?
— Ну, например, зачем твоей мажористой подруженции обливать тебя кислотой.
Я пойманно сцепила руки на груди. Гордеев недовольно цокнул.
— И почему я не удивлён? Рассказывай, давай!
Я помялась… И всё-таки призналась, что однажды чуть не продала Машке Коломойца. Гордеев, как ни странно, не психанул, скорее удивился:
— Ну и почему же ты не воспользовалась такой прекрасной возможностью? Сейчас бы уже и бабки получила, и все проблемы своей Верки порешала?
— Ни почему, — смутилась я. — Просто решила поверить тебе больше, чем ей. Не знаю, как меня угораздило. Так-то ты тоже… не подарок!
— Это точно, — усмехнулся он. — Сам знаю. — Задумчиво побарабанил по рулю. — Интересно только, как она попала на наш этаж? Человеку с улицы, даже с деньгами, это просто невозможно.
— Ты про Машку? Так у неё папаша, вроде, один из царьков Клондайка! И к отелю не последнее отношение имеет. Она, кстати, хвасталась, что даже в номере Коломойца как-то побывала. Серьёзно! Хотела выяснить гей он или нет…
Этим же вечером мы из отеля съехали. Правда сюда же, в Клондайк, в один из съёмных особняков, но зато с громким, устроенным Коломойцем скандалом.
Я, честно сказать, даже не ожидала от него такого. Мне казалось, он слишком глобален для подобного рода суеты. В его стиле было бы, например, крупно наказать отель через команду юристов, или вообще — бритоголовых товарищей прислать к управляющему… Но мой большой босс, занимая своим внушительным ростом и сиятельным лоском едва ли не половину холла, всего лишь громогласно предъявлял администратору на ресепшен претензии о плохом сервисе и стращал мелкими проверками. Аж противно. Как обиженка какая-то, ей богу. Всему Клондайку на смех!
А через час после заезда на новое место, мне была дана отмашка собираться в казино к Садальскому.
— Дорого-богато! — предельно понятно распорядился Гордеев, и я со вздохом полезла за очередным проститутским платьем. — И мажорке этой своей позвони. Сообщи, где сегодня будет отсвечивать Коломоец, пообещай устроить им встречу.
— Как ты себе это представляешь? — опешила я. — После уксуса-то?
— Как ни в чём не бывало, Слав. Просто прикинься дурочкой, которая так и не поняла, кто это сделал.
— Пфф… спасибо за комплимент!
