Свыше двухсот миллионов долларов, поступивших в различные поддерживающие президента комитеты, были пожертвованы служащими или инвесторами компаний, которые принадлежат „Конрад конвершн“. Если жертвователи явились всего лишь передаточным звеном от бывшей королевской семьи, их могут привлечь к судебной ответственности по обвинению в нарушении законов США о проведении политических кампаний. Законы запрещают иностранцам финансировать такие кампании. И их нарушение является тяжким преступлением.»
Рэй Келлер ответил так, как обычно отвечал репортерам:
– Недурно, Кейт, но надо подшлифовать. Когда ты вернешься?
– Не знаю – могу задержаться с источником и опоздать на последний рейс. Я еще не выписалась из «Мариотта». Будем рассчитывать на завтрашнее утро. Появлюсь в офисе примерно в одиннадцать. До встречи. – Кейт потянулась и только тут поняла, насколько устала от перелета в самолете и постоянной гонки после приезда из зоны Персидского залива. По стоянке медленно проехала полицейская машина. Кейт повернула голову направо и взглянула на ярко освещенный мемориал Джорджа Вашингтона, стоящий на страже столицы Америки.
И вдруг подумала, что на страже страны стоит пытливая, активная, дотошная пресса, которая оберегает Америку от таких людей, как Конрад. Людей, которые зарятся на богатства и забывают о благосостоянии страны. Которые с готовностью посылают на войну детей бедняков и родителей из среднего класса, вместо того чтобы всеми силами стараться устранить причину войны. Это как провал попыток открыть альтернативное топливо. «Господи, – подумала она, – если я это напишу, меня непременно уволят». Ее размышления о власти были прерваны вспышкой фар в зеркале заднего вида.
Кейт Дельмарко обернулась. Он сказал, что будет именно в такой машине – золотистом «лексусе».
Она вот-вот получит доказательства, что «Доминион коммонуэлс партнерз» – это закрытый фонд с двадцатью инвесторами, каждый из которых опосредованно получал средства от Ас-Саудов. А его сотрудники в течение недели делали большие пожертвования комитетам определенного направления. «Если это не иностранное финансирование избирательной кампании в США, то что же тогда?» – думала Кейт, вылезая из «форда».
Предвкушение удачи горячило кровь, когда дверца «лексуса» открылась и ей навстречу шагнул мужчина.
Мечеть Хусейна. Военно-морская база Командование иранских «Стражей революции» (Пасдаран) Бандар-Аббас, Иран
– На этом я вас покину, – проговорил генерал.
– Вы почти не бываете на молитвах, – укорил его священник, переодеваясь в облачение для службы.
– Надо еще очень многое сделать, – ответил генерал, завязывая шнурок на ботинке. – Хотя вы видите, мои люди вполне готовы для битвы: обучены и снабжены всем, что требуется.
– Я не могу судить о подобных вещах. – Голос священника был тихим и мягким, но через час на службе он окрепнет и станет властным. – Поэтому я доверился вам. Как доверился нашим самолетам, когда они полетели на секретное задание – убить американцев, свалить все на Исламию, а затем возвратиться домой.
Генерал выпрямился и встал перед священником во весь свой огромный рост.
– Это была самая малая частичка головоломки. Да, не сработало, как предполагалось, но американцы заявили всему миру, что произошел бунт в ВВС Исламии, и это лишний признак наступившего в стране хаоса. Сегодня вечером в культурных центрах Исламии прозвучат взрывы, и это добавит еще больше хаоса, так что нам придется спасать от гонений наших братьев по вере.
Священник оторвал взгляд от раскрытого на столе Корана.
– Американская военно-морская база не взорвалась. Американский самолет-разведчик сбить не удалось. И в том и в другом случае не позволила Исламия. Генерал, вам не кажется, что среди нас действует исламийский шпион?
Генерал не открыл ему, что удалось обнаружить службе безопасности министерства иностранных дел. О человеке, который скачал несколько секретных документов, застрелил двух агентов, а затем совершил самоубийство. На месте преступления остались отпечатки пальцев английского разведчика, который до сих пор находился на свободе. А не исламийского шпиона.
– Уверяю вас, мы все очень тщательно расследовали. И не нашли никаких свидетельств активности исламийского агента, – коротко, по-военному доложил он.
Священник сделал шаг к двери, поправил облачение, переложил Коран в правую руку и на пороге обернулся.
– Я буду молиться за наше воинство. Буду молиться вместе с нашим воинством. Чтобы Аллах даровал нам победу.
Генерал остался один.
– Мы добьемся новой победы, – сказал он себе. – Я все для этого сделаю.
22 февраля Окрестности ракетной базы пусковых установок CSS-27 Эль-Джайфер, Исламия
Откуда тут так много китайцев? – удивлялся часовой. – Что им здесь надо? И почему Аллах допускает, чтобы он, правоверный мусульманин, жил среди неверных и наблюдал их богопротивные обычаи? – Часовой вздохнул. Он не мог взять в толк, что происходит. Ему никто ничего не объяснил.
Солнце недавно взошло. Мысли сидевшего у ворот часового были прерваны: на севере за дюнами появились три столба черного дыма. Затем он услышал звук. Будто кто-то стонал в агонии. Существо из твердого металла. Рука часового потянулась к телефону в будке, но в это время в небе появились три танка «М-1А2» и, подняв песчаные бури, приземлились в пустыне.
Оторопевший часовой вышел из будки и сделал несколько неверных шагов к застывшим у «хаммера» товарищам. Металлический скрежет стал нестерпимо громким – огромные танки высвободились из песка и начали утюжить высокий проволочный забор вокруг базы. Они уже смяли целую секцию, когда на ближайшем танке развернулась турель и пулемет пятидесятого калибра полил очередью «хаммер» и стоявших возле него солдат.
Из казармы выскакивали фигурки в зеленом и хаки, завыли сирены, громкоговорители выкрикивали команды на арабском и китайском языках. Между рядами складских помещений двигался зеленый тягач с двумя ступенями подвижной «CSS-27». Но один из танков сел ему на хвост и буквально взобрался на платформу. С оглушительным грохотом ракета превратилась в огненный шар, который поглотил грузовик, танк и соседнее здание.
Охрана порта Джизан на Красном море заметила, как подлетали большие вертолеты, и подняла тревогу. Начальник порта приказал открыть огонь, крича, что это американцы, раскрасившие свои вертушки под ВВС Исламии. И сам установил пулемет на джип и начал стрельбу. Его солдаты присоединились к нему и пустили веер пуль в приближающийся «Чинук СН-47». Передняя вертушка, словно натолкнувшись на невидимую стену, на мгновение замерла и, окутавшись оранжевым пламенем, закружилась на месте.
Остальные «чинуки» отвернули от порта налево. Но за ними появилась волна более мелких ударных «Апачей АН-64». Полиция порта видела, как с боковых направляющих и из-под фюзеляжей сорвались ракеты и, оставляя за собой дымный след, устремились вниз. И тут же раздались взрывы на складе грузовых контейнеров.
«Чинук», разбрасывая обломки, вертелся над причалом. Из заднего грузового люка спустили веревки, по которым стали эвакуироваться из горящей машины десантники.
– Сдавайтесь! Сдавайтесь! – закричал начальник порта.
В бункере Центра безопасности заместители Абдуллы бен Рашида сидели у телефонов и радиостанций и принимали доклады о действиях «защитников», как теперь назывались объединенные силы армии и национальной гвардии. Доклады были в основном об успехах. Нефтеперегонные заводы и нефтеналивные мощности находились в безопасности. Духовную полицию послали охранять две святые мечети. В портах и аэропортах, куда должен был прибыть дополнительный контингент китайцев, усилили патрули: акватории портов охраняли сторожевые катера, на аэродромах стояли танки.
Но на границе с Йеменом в области Худра произошли столкновения – местные подразделения остались верными губернатору, который был связан с Зубайром бен Тайером и его фракцией в шуре. Когда командующий базой в Дахране зачитал коммюнике об изменениях в составе шуры, два «F-15» поднялись в воздух и обстреляли летное поле. А верный бен Тайеру командир патрульного судна приказал комендорам послать несколько снарядов в армейские казармы у Джидды.
Но самые жаркие схватки разгорелись вблизи Эр-Рияда. У бен Тайера были верные люди в нескольких армейских подразделениях и полицейских частях, а его брат командовал расквартированным в двадцати милях к северу от столицы пехотным полком. Полк размещался на территории городка, некогда построенного американцами. Городок был обнесен прочными стенами, и его можно было с успехом оборонять.
