Джесси был сама безмятежность.
— Пустота. Повсюду, и тебя в нее тянет. Так-то вот.
Рики медленно вобрал в себя воздух и выдохнул его. По его напряженному взгляду было понятно, что это то самое подтверждение, которое он искал многие годы.
— Я не хочу сдаваться, — продолжал Рики, — и вернусь к разговору с ней.
— Сделайте это, — сказал Джесси, глядя на прибой. — Но это все, что вы можете сделать. Ведь она совершеннолетняя.
— Она моя дочь, и я не отступлюсь от нее. Но послушайте, мне страшно за нее. — Он положил руку себе на грудь. — Сердце мое готово вырваться из груди, стоит мне только подумать о ней.
— Самым легким для нее будет пойти и сдаться властям, — сказал Джесси.
— Она не страшится закона, она страшится его.
— Пи-Джея? — Джесси задвигался.
Рики закрутил головой:
— Шона. Он околдовал ее.
По тому, как Джесси сложил губы, было видно, что он подумал то же самое, что и я.
Рики понимал все наоборот. Злой колдуньей была Синса.
Рики встал, отряхнув песок с джинсов. Он потер себе грудь и заморгал, словно ему что-то попало в глаза. На него свалились настоящие неприятности.
Я тоже встала.
— Ждать больше нет никакой возможности. Я иду в полицию.
— Я знаю. Я сделаю все, что могу. — Он пожал плечами. Это был жест побежденного. — Извините за то, что я привел в действие охранную сигнализацию.
— Ничего, — ответил Джесси.
— Я сам не понимал, о чем думал, если не считать того, что увидел на стене гаража висящую доску для серфинга и вспомнил, как пойманная волна когда-то мягко выносила меня на берег.
Джесси склонил голову набок:
— Знаете что? Возьмите ее себе.
Рики удивленно посмотрел на него.
— Если серфинг успокаивает вас, это прекрасно. Она ваша.
Взгляд Рики стал мягче.
— Спасибо, друг мой.
— Я буду в полицейском управлении через час, — сказала я. — Вы с Синсой можете встретить меня там.
— Надеюсь. — Рики поднял доску, взял ее под мышку и потащился вокруг дома.
— Господи Иисусе! — прошептал Джесси и протянул руку к коляске. — Ну и в ситуацию он попал!
— В самом деле.
— Синса оказалась хуже, чем его самые грустные песни. Мрачные хиты «Джимсонвид» воплотились в реальность.
Он поднялся.
— Что произошло? — спросила я.
— Он приехал, чтобы встретиться с нами. Ты ему говорила, что будешь здесь?
— Я сказала ему, что собираюсь поговорить с тобой.
— Скоропалительное решение с его стороны. — Джесси повернулся лицом к дому, и в глаза ему ударило солнце. — Ты прямо выскочила из-за угла. Что ты ожидала здесь увидеть?
— Я не знаю. — Но я таки знала. — Я боялась какой-нибудь неприятности.
Он пристально посмотрел на меня:
— Супердевочка, стремящаяся на помощь. Повязка снята, рукава засучены, кулаки наготове. — Он поехал к дверям, выходящим на дворик. — Добро пожаловать.
Смущенно краснея, я пошла за ним в дом. На кухонном столе лежало что-то новое — его «глок».
— Так ты все-таки получил его?
— Да.
Я знала, что Джесси способен защитить себя. Он был в хорошей форме. И я справилась со своим смущением.
— Ты знаешь о Пи-Джее? — спросила я.
— Хотелось бы не знать. — Он нашел ключи. — Я не верю Синсе. Мы не знаем, на что она еще способна. Тебе следует ехать в полицию как можно скорее.
— Конечно. — Я внимательно посмотрела на него. — Ты тоже поедешь, так ведь?
— Мне нужно дождаться полицейских. Я приеду потом. — Моя рука уже была на дверной ручке, когда он окликнул меня. — Я это несерьезно. Со своей шуткой насчет супердевочки.
Он подъехал к столу, его волосы светились в лучах солнца, а на лице появилось выражение усталости.
— Я знаю.
— Как это здорово — видеть тебя снова готовой к борьбе!
Я подошла обратно к нему и поцеловала.
— Звони мне.
Сев в машину, я развернула ее на подъездной дорожке. Бриз с океана покачивал монтеррейские сосны. Подавая назад, я посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы ненароком не задеть машину Джесси, и остановилась. В заднем окне «мустанга» красовалась надпись: «Продается».
Черт побери, Джесси собирался избавиться от него! Он наконец внял моим мольбам.
Почувствовав облегчение, я выехала на дорогу. На этот раз, прежде чем пересекать железнодорожные пути, я притормаживала и смотрела в обе стороны. Горы уходили в голубое небо. Я двигала вперед и назад свое больное плечо. Несмотря на отсутствие повязки, боль утихла и из прежней, острой, превратилась в тупую. Я поправлялась.
Выехав на автостраду, я поддала газу и включила приемник. Песню «Юбилей» пела Мэри Чапин Карпентер. Ее интонация была ласковой и печальной, когда она пела о том, как ей хочется, чтобы ее любимый добился избавления, чтобы он оставил боль позади — в развалинах прошлого. Музыка была медленной. Звуки гитары ласково обволакивали все существо. Гэльская флейта пронизывала всю песню, словно настоящая сердечная боль.
Очиститься от свалившихся на нас несправедливостей — как этого достичь?
Впереди по ходу движения на небе собирались перистые облака. Прямо передо мной пролетела стайка воробьев и взвилась вверх навстречу голубому небу.
Мысли мои снова прорезало черное крыло. Казалось, небо вот-вот разверзнется.
Машину стало заносить вправо и вынесло на грунтовую обочину. Я направила ее обратно на асфальт. В горле у меня пересохло, в висках стучало.
Джесси не просто очищался от свалившихся неприятностей. Он очищался вообще. Готовился оставить боль позади, отдавая Люку свой проигрыватель вместе с записями, которые он собирал в течение долгого времени. Отдавая Рики свою доску для занятий серфингом, продавая свой автомобиль.
Он говорил о смерти. Сообщал, что он рад тому, что я чувствую себя лучше и могу постоять за себя. Я нажала на тормоз и смотрела, где можно съехать с автострады. Он думал, что я больше не нуждаюсь в его помощи. Он мог освободиться. «Пустота. Повсюду, и тебя в нее затягивает».
Меня душили слезы. Бог мой! Я выехала на полосу скоростного движения. Машина передо мной еле тащилась. Я помигала ей фарами. Она остановилась, а я на полной скорости промчалась мимо. Выход, мне нужен был выход. Я больше не могла слушать музыку, мои уши воспринимали только пульсацию крови. Я видела, как под ударом черного призрака рушится мир. Я видела спокойное лицо Джесси. Я видела солнце, сверкающее над океаном позади него. Сверкающее на окнах. В его бесконечно далеких голубых глазах.
Сверкающее на пистолете.
Синса стояла у окна, из которого была видна подъездная дорожка. Она размышляла. «Ну пожалуйста!» Она расчесывала волосы, медленно проводила щеткой по густой черноте. Ждала, когда вернется Рики.
«Пожалуйста. Прошло уже более часа. Папочка, пожалуйста, возвращайся».
Неужели он собрался просто оставить ее здесь? Он не мог этого сделать. Она продолжала расчесывать щеткой волосы.
Если он не вернется в самое ближайшее время, это будет означать, что с ним что-то произошло на дороге, может быть, авария. Если у него помутнело в глазах или вдруг он потерял сознание. Такое просто не могло случиться. Она должна увидеть его. Они еще не закончили разговор.
Он был расстроен, но неужели настолько сильно, чтобы уехать, оставив ее одну, и внести путаницу в свое расписание на вторую половину дня? Шел уже пятый час. В четыре часа он ел сливочное мороженое и смотрел телепередачу, которую никогда не пропускал. Потом он пошел в сауну.
Но где же он сейчас, черт побери?
Она положила щетку. Если он не вернется в скором времени, это будет означать, что она неправильно рассчитала время, а может быть, и дозу.
Синса посмотрела на стол. Зерен в мешочке оставалось еще много. Можно было бы дать ему еще одну чашку чая. Первая чашка была рассчитана на глаз. Она не знала, какая именно доза выведет его из равновесия. Шон всегда использовал за один раз несколько зерен, чтобы подсушить пот. Она дала Рики в десять раз больше. Но если она превысила дозу, то он, возможно, не сможет вернуться.
Она взяла мешочек. Это средство называли «трубой дьявола», «бешеным яблоком», «адом», «марихуаной», «зомби», «белладонной», «зеленым драконом», «дурманом». Датура страмониум. Джимсон Вид.
«Проконсультируйтесь у своего врача, прежде чем его принимать. Все его ингредиенты токсичны».
«Вернись, папочка. Мы еще не закончили».
Следуя на полной скорости к дому Джесси и попадая колесами в выбоины, я управляла машиной одной рукой, а другой набирала номер на телефоне. Смотрела то на дисплей, то на дорогу.
— О Боже!
На железнодорожном переезде звонил колокол и мигали огни, опускался шлагбаум. В ста ярдах от переезда в мою сторону шел товарный поезд.
Нужно успеть проскочить. Черт, нужно же! Ведь можно еще.
