Прошкин повернулся и ушел.
Стальная дверь отсека с лязгом захлопнулась.
Нагорный еще долго кричал, матерился, бил кулаками по стене, валялся на полу в истерике, потом затих и, сидя на полу, подперев голову руками, по-детски плакал. Марк оставался равнодушным. Он сидел на корточках и тупо смотрел в пол.
* * *
После каждого раската грома земля содрогалась под их животами. Они лежали на расстоянии метра друг от друга, но ничего не видели в кромешной тьме. В гуще тайги ураган был не так страшен. Ветер гудел где-то наверху, срывая макушки деревьев. Казалось, что погода играла на руку беглецам. Все хищники попрятались по норам, но людей, знающих суровые условия тайги, загнать под крыши куда труднее, особенно тех, кто привык выполнять приказы. Катя понимала, что встреча с этими фанатиками неизбежна. Так оно и произошло: стоило беглецам шевельнуться, яркая вспышка, грохот, и пуля угодила в дерево, сорвав слой коры.
— Ложись! — приказала женщина, и все снова приникли к земле. Катя приготовилась к ответному выстрелу, но ей нужна была еще одна вспышка. Стрелять наугад, значит, обнаружить себя. Хоть она и хвасталась своим прекрасным собачьим нюхом, но когда дождь льет как из ведра, ничего не учуять. Вся надежда на удачу. А удача — это терпение, внимание и готовность. Другой удачи в тайге нет.
Дул встречный ветер, капли дождя били по лицу, но это давало возможность разговаривать. Катя повернула голову. Даже на расстоянии в метр ничего разглядеть не удалось.
— Все живы?
Ей ответили оба ее спутника.
— Кирилл, нащупай какую-нибудь палку на земле. Подползи к дереву, встань за ним с под-ветреной стороны. Выжди немного и ударь по дереву. Но учти, в ответ на стук в тебя полетит пуля.
— Я понял.
Катя приготовилась, прильнув к оптическому прицелу. Все решали секунды. Указательный палец лег на спусковой крючок. Раздался звук удара по дереву. Следом хлопнул выстрел. Вспышка. Катя дала залп из своей винтовки и тут же откатилась в сторону. Пять минут выжидания, и она встала.
— Можем идти дальше.
Это означало, что мужчины должны подняться, уцепиться за ремень Кати и, как брейгелевские слепые, следовать за ней.
Они двинулись вперед. Сделав около тридцати шагов, Катя остановилась и присела на корточки. То же самое сделали и остальные. На земле лежал труп с простреленной головой, рядом валялась винтовка.
— Теперь мы сможем идти спокойно, — сказала Катя. — Риска поубавилось.
— Ты в этом уверена? — спросил Зимин.
— Конечно. Засады устраиваются в шашечном порядке. Охотники залегают полосами. А это значит, что первую полосу мы прошли. Его команда на авангардном рубеже. Ближайшие его коллеги затаились в ста метрах влево и вправо. Второй рубеж залег такой же лентой, но со сдвигом в пятьдесят метров в одну из сторон. Вот и получается шашечный строй. Нам придется вилять между ними. Сейчас идем прямо и второй рубеж пройдем без помех, между двумя охотниками, а потом сдвинемся на пятьдесят метров влево и пройдем третий рубеж. И так далее.
— А каково расстояние между заслонами? -спросил Зимин.
— Полкилометра. Эта система, выработанная егерями, действует в тайге с давних времен. Она себя оправдывает, и менять ее никто не будет. Все, что нам нужно, это не сбиться с пути и точно просчитывать расстояние. Придется считать шагами, в данном случае моими. Арифметика простая.
— А направление? — спросил Антон.
— Ветер не менялся. Дует с севера, нам в лицо. Есть еще вопросы?
Молчание. Они двинулись дальше. В течение часа никаких неожиданностей не возникало. Вдруг Катя остановилась:
— Поверните головы градусов на двадцать вправо и присмотритесь.
— Кажется, я вижу узкую полоску света, напоминающую раскаленную иглу, поднятую к небу.
— Похоже. Это щель в окне от плохо сдвинутых занавесок. Охотничья изба. Таких тут сотни разбросано по тайге. Здесь и живут местные лешие.
— Похоже, мы угодили в капкан? — насторожился Антон.
— Все наоборот. Нам повезло. Все ушли на ловлю беглецов, то есть нас. В доме только дежурный. Там мы найдем схему их участка, а это уже немало. Зона каждой бригады составляет пять-семь квадратных километров.
— Думаешь, нам будут рады? — спросил Зимин.
— Не думаю. У таких сторожек окна выходят на все четыре стороны. Дверь закрыта изнутри. Нам нужно окружить дом. Я притаюсь у окна, из которого пробивается свет. Антон с правой стороны, а ты, Кирилл, с тыльной. Все зависит от слаженности. Надо держать один ритм. Все знают песню «Калина красная»? Я ее вам сейчас напою, а вы возьмете мой ритм и будете петь про себя.
Среди ночного урагана в глухой тайге трое психов пели песню, «про себя». И надо сказать, у них неплохо получалось.
— Итак, расходимся на первых сливах песни. Начало куплета — сигнал Антону. Стукнешь три раза по стеклу бокового окна и ныряй в тень. В конце куплета Кирилл выбивает прикладом окно, что напротив, и тут же в сторону. Остальное сделаю я. На три-четыре пошли.
Через секунду Катя осталась одна. Она тихо мурлыкала себе под нос и понятия не имела, что кто делает: шум ветра и ливня заглушал все звуки. Спев куплет, она практически одновременно с Кириллом выбила освещенное стекло, откинула занавеску и, поймав цель на мушку, выстрелила. Охотник, метавшийся с ружьем от окна к окну, свалился на пол как подкошенный. Катя просунула руку, откинула щеколду и, распахнув окно, залезла в дом. Открыв дверь изнутри, впустила своих попутчиков и плотно задернула занавески.
— Кирилл, посторожи за дверью. Лишние гости нам здесь не нужны.
Катя взялась за поиски карты и нашла ее под скатертью стола. Антон искал веревку. Удалось найти четыре мотка не очень подходящей длины, но выбирать было не из чего, пришлось взять то, что есть. Прихватили с собой фонарь, несколько шашек с динамитом, карту и компас. На все ушло около десяти минут.
Выйдя из дома, они нашли Зимина лежащим на земле, рядом лежал здоровяк с ножом в груди.
— А ты была чертовски права по поводу гостей, — прохрипел Кирилл.
Катя склонилась над ним и заметила кровь на плече, ближе к ключице.
— Жив? — спросил Антон.
— Жив. Вернись в дом и найди аптечку. То, о чем мы даже ни разу не вспомнили. И поживей. Боюсь, здесь скоро соберется целая стая охотников. Похоже, они меняются сменами.
Антон вернулся быстро — аптечки всегда находятся на виду.
— Отойди, Катя. Я старый скалолаз и имею опыт в оказании первой помощи. Ты лучше винтовку держи на взводе.
Катя приподнялась с колен и отошла на два шага в сторону, чтобы не кучковаться и не упрощать задачу возможному стрелку. Антон ловко справился с обязанностями медбрата. Зимин приоткрыл глаза.
— Забыл сказать тебе главное, Бартеньев. Когда я в последний раз видел Агеева, он просил передать: в центре Москвы есть гостиница с названием «Балчуг». Там для тебя забронирован номер. Агеев сам тебя найдет. Ты уж постарайся, доберись до Москвы. Жаль, если все сорвется.
Голова Зимина запрокинулась, и он потерял сознание. Антон поднял его, взвалил на плечи и подошел к Кате.
— Ты же его не донесешь! — воскликнула она.
— Ничего, я жилистый.
— Предлагаешь мне одной отстреливаться?
— А ты что предлагаешь? Бросить его?
Катя промолчала. Антон взялся за ее ремень левой рукой, правой он поддерживал раненого. Теперь следов на земле оставалось меньше.
— Бери направление к скалам, — крикнул Антон встречному ветру.
Черная ревущая тайга поглотила усталых путников.
* * *
Директора банка подняли с кровати в четвертом часу ночи. Один из самых уважаемых граждан Тихих Омутов был потревожен милицией. Такое ему и в страшном сне не могло привидеться. Но если пришли, значит, нужно. Банкир считал себя честным человеком и не испугался нашествия представителей закона. Пришлось встать, умыться, вставить в рот челюсти, отмокающие в очистительном растворе, надеть халат и выйти в гостиную к посетителям. Майора Прошкина он хорошо знал и двух его ближайших помощников тоже.
— Присаживайтесь за стол, господа, готов вас выслушать. Уверен, что по пустякам вы не будете беспокоить солидных людей ночью. Что-то стряслось?
— Вы правы, Илья Моисеич. Мы пришли по делу, и думаю, что сегодня вам уже не удастся выспаться, — мягким тоном произнес майор.
— Весь внимание, господа. Можете курить. Но курить никто не стал.
— Практически у каждого горожанина есть какие-то накопления в вашем банке, — тихо начал Прошкин. — Впрочем, он у нас единственный. За годы работы люди получали на руки только часть жалованья, остальное шло на их личные счета. У каждого скопилась сумма достаточная, чтобы уехать из города и купить себе жилье в других местах. К тому же у всех страховка. Выходит, в городе живут богатые люди, и имей эти средства в собственном кошельке, а не в банковских сейфах, они могли бы прожить припеваючи не один год где-нибудь в Якутске, Новосибирске или Чите. Почему бы нам не дать им такую возможность?
