— Идем на северо-запад, — твердо заявил Зимин. — Там аэродром. Самолет — единственный способ вырваться. Если мы не выйдем из зоны до утра, нас уничтожат.
— Ты знаешь дорогу? — спросил Бартеньев.
— Нет. Я знаю направление. Придется искать на ощупь.
Катя вставила обойму в пистолет и посмотрела на Зимина:
— Там нет никакого аэродрома. Я охотилась в тех местах. Мы упремся в скалы.
— Между ними должен быть проход, — настаивал Зимин. — Я это точно знаю.
— В таком случае, нам понадобится веревка. Хорошая веревка и длинная. Есть у тебя такая? -спросил Антон у Кати.
— В этом доме даже бельевой веревки нет. Но я знаю, где ее можно найти.
— Возвращаться в город? — насторожился Зимин.
— Не обязательно. По пути найдем. Места надо знать.
Никто ничего не понял.
Зимину выдали нож, карабин и куртку с капюшоном. То же самое получил Бартеньев. Катя взяла снайперскую винтовку, пистолет и рюкзак, наполненный всем самым необходимым для ночного перехода. Они поднялись наверх.
— Посидим на дорожку, как велит обычай, -предложила Катя.
Сели.
— Самолет поднимешь в воздух? — спросил Бартеньева Зимин.
— Поднять, подниму, а насчет посадки — не уверен.
— Уже полдела.
— Полдела — пройти сквозь лесную границу, где нас уже поджидают в засадах. Придется забыть о фонарях, а где-то передвигаться ползком, — давала инструкции охотница, затягивая черную косынку на голове. — Здешние егеря стреляют без промаха, натренировались бить соболя в глаз, чтобы не портить шкурку. Они привыкли часами сидеть в засаде без малейшего движения.
— И как их разглядеть в темноте? — поинтересовался Антон.
— Ты и при ярком свете их не заметишь. Темнота нам на руку. И еще нам может помочь встречный ветер.
— Каким образом?
— У меня собачий нюх. Живущие в лесу нечасто пользуются баней, они их даже не строят Воняют, как падаль, хоть нос затыкай. А в остальном уповайте на судьбу. Как Бог даст.
— Тогда меня подстрелят первым. Я со своей судьбой давно уже в разводе, — усмехнулся Бартеньев.
— Не шути так, парень, — нахмурился Кирилл. — Тебя ждут в Москве.
— Никто меня нигде не ждет.
— А как же твой партнер по бизнесу? Я переслал ему все твои документы, и он уже готовит для тебя кабинет. Или ты забыл?
— Какой партнер! Его убили.
— Никто его не убивал. Майору нужен был повод для твоего ареста, вот он и придумал байку о гибели бизнесмена на шоссе, а потом пустил утку в прессу для убедительности. Я связывался с Москвой. В турфирме тебя ждут.
Бартеньев не поверил, но какая-то надежда появилась, словно утопающему протянули соломинку в надежде его спасти. Не может человек жить без надежды в душе. Он должен во что-то верить, только тогда жизнь наполняется смыслом.
Дождь усиливался. В темных окнах мелькнули фары машин.
Катя вскочила и подбежала к выключателю.
— Не трогай! — приказал Зимин. — Погасишь свет, значит, дашь сигнал, что в доме кто-то есть. А нас здесь нет. Ни одной машины не стоит возле дома. Уходим через окна тыльной стороны.
Катя задвинула щеколду на двери, и все бросились к кухне. Спрыгнув на землю, они перебежали поляну и залегли в кустарнике, в десяти метрах от дома, готовясь отразить атаку. В двух машинах приехало человек пять. Они видели тени, мелькавшие в окнах, и вели поиск.
— Это не милиция, — удивилась Катя. — Люди из охраны Нагорного. На них черная форма.
— Милиции нам не следует бояться. У Прошкина сейчас своих забот хватает, — уверенно заметил Зимин.
— Черт! — вскрикнула Катя и тут же прикрыла себе рот. — Я рюкзак оставила в доме. Там компас, патроны и фонари.
— Карабины заряжены? — спросил Зимин.
— По десять патронов в каждом.
— Уходим, — скомандовала Катя, и три черных призрака скрылись за деревьями.
4
Нагорный расхаживал по кабинету и пытался сосредоточиться. Впервые за многие годы он оказался в такой ситуации, когда требовалось неординарное решение. Слишком много событий в одночасье свалилось ему на голову. Отсутствие личного секретаря ставило его в тупик. Он привык к тому, что секретарь решал, как надо поступать, если возникали серьезные трудности Сейчас ситуация выходила из-под контроля. Он балансировал над пропастью. Бросить все и удрать, как предлагал Фокин, проще всего. Но он не мог себе этого позволить. Контракт с японцами подписан, и он обязан довести дело до логического конца. Только тогда он сможет прибыть в Страну восходящего солнца как полноправный партнер, а не как запуганный беженец. Ему нужны еще три недели, позарез нужны. Исчезновение губернатора затормозит работу прокуратуры. В Москве не умеют работать оперативно, слишком долго раскачиваются, ждут указаний и согласований. На это уйдет больше трех недель. Удрать он всегда успеет, для этого у него есть самолеты и рыболовецкие суда, для которых не существует границ. Уходить он будет с последним ящиком золота как триумфатор, а не нищий с протянутой рукой.
Сработал сигнал спутниковой связи. Звонил начальник охраны аэродрома Горлов.
— Что у тебя? — с раздражением спросил мэр.
— Я все сделал. Самолет заминирован. Через четыре часа он взорвется, но экипаж отказывается взлетать. Над аэродромом проходит грозовой фронт. Задержка может затянуться на неопределенное время. Мину я обезвредить уже не смогу, на ней стоит защита от разблокировки.
— Черт с ними, пусть взлетают в воздух на аэродроме. Теперь это уже не важно.
— Но в самолете только экипаж. Губернатор с охраной пережидает непогоду в здании диспетчерской. Они не собираются подниматься на борт. Заставить их я не могу.
— Значит, уничтожь всех прямо там. Не хотят сами идти в самолет, забросишь туда трупы.
— У меня всего двенадцать человек против десяти телохранителей. Мои бойцы — бывшие надзиратели тюрем, а не спецназ.
— Идиот. Воспользуйся фактором внезапности. У вас есть автоматы.
— Под обстрел попадут диспетчеры, без них аэродром работать не сможет.
— Выполняй приказ, козел безрогий. Губернатор должен сдохнуть этой ночью.
В кабинет ворвался начальник личной безопасности мэра.
— Иван Борисыч, Ольшанской нигде нет. Ни дома, ни на даче. Дом Бартеньева также пуст. Они сбежали. Но мы их найдем.
— Ольшанская опытный охотник. Ее в капкан не заманишь. Она мне нужна живой. Я должен знать, что она успела сделать в Москве. А если ничего? И губернатор попросту паникует? И в прокуратуру его вызывали по другим делам? Этот придурок не знает границ в своей глупости и где-то еще наследил? Возомнил себя Богом! Кретин!
Затрещал внутренний телефон. Нагорный схватил трубку.
— Майор Прошкин на связи, мэр.
— Докладывай.
— Нам удалось задержать Ольшанскую и Бартеньева. Сейчас мы их допрашиваем.
— Допрашивать их буду я, майор. Лично. Срочно доставь их сюда.
— Ваш секретарь считает, что лучше вам приехать в участок. Лишние предосторожности не помешают и время сэкономим.
Рублев у тебя?
— Он здесь. Ведет беседу с Ольшанской.
— Дай ему трубку.
Мэр услышал голос Рублева. Все же секретарь не предал его и не сбежал. Зря он подозревал парня. Рублев был и остается верным слугой.
— Что там происходит, Владик?
— Вам лучше приехать сюда, Иван Борисыч. Арестованные рассказывают интересные вещи. Дергать их с места не стоит. Они и без того перепуганы.
— Сейчас буду. — Нагорный положил трубку.
— Я всех людей бросил на поиски, шеф, — попытался оправдаться телохранитель.
— Твои остолопы ничего не стоят, Марк. Милиция уже схватила беглецов. Сам сядешь за руль. У меня нет времени на раздумья. Если Ольшанская открыла рот, то не умолкнет. Есть вещи, которые ментам незачем знать. Раз Рублев уже там, значит, сумеет направить допрос в нужное русло. Вперед!
Возле милицейского участка собрались все патрульные машины города. Милиция в полном составе явилась по сигналу своего командира, люди ждали лишь команды. Машина мэра въехала во двор и затормозила у входа в здание. Мэр в сопровождении начальника службы безопасности порывистой походкой вошел в отделение милиции, где его ждал майор Прошкин со своими помощниками. Начальство препроводили в подвал, там находились камеры предварительного заключения. Они ничего не успели понять, как очутились в каталажке. Марка тут же разоружили, и за ними захлопнулась стальная решетчатая дверь.
— Иван Нагорный, вы арестованы за серийные убийства. Вам будет предъявлено обвинение в убийстве членов геолого-разведочной экспедиции, руководимой Андреем Ольшанским, — официальным тоном проговорил Прошкин.
— Ты рехнулся, майор! — Нагорный вцепился в решетку и начал ее трясти. — Освободи меня немедленно, подлец! Тебе конец, Прошкин!
— Не майор и не Прошкин. Когда я расследовал это дело, я был полковником и меня звали Денисом Боровским. Полковник Боровский закончил следствие через десять лет и арестовал убийцу. Вас ждет суд. Но следствие не окончено. За десять лет вы совершили еще целый ряд тяжких преступлений. Ваш секретарь Рублев дал чистосердечные признания, и против вас открыто новое уголовное дело. Я также буду выступать в качестве свидетеля, а если понадобится, то предстану перед судом и в роли обвиняемого, так как сам принимал участие в противоправных действиях на территории квадрата тринадцать дробь восемь. Сегодня ночью вас переправят в местную тюрьму, ваше детище, где вы испытаете на себе все прелести уютного застенка. Будете там до тех пор, пока за вами не приедут представители прокуратуры из Москвы. А вам, господин начальник охраны, — он взглянул на Марка, — предстоит отдать приказ всем своим головорезам в срочном порядке покинуть город, пока и они не очутились за решеткой. Вы же останетесь в тюрьме как свидетель беззакония, творимого вашим хозяином. Чистосердечные признания вам зачтутся на суде
