— Сто лет не был в кино, — сказал Бреннан. — Только попкорна не хватает.
Первой Склафани поставил запись с канала Си-би-эс.
Выпуск начинался центральным сюжетом вечера — пожаром в «особняке Вандермеера». Репортаж с места события вела Дана Аткинс: «Здание, за которым прочно закрепилось имя "особняк Вандермеера", было одним из старейших в городе. Его построили на месте фермы голландских переселенцев, от которых оно унаследовало не только название, но и внешний вид. Последние восемь лет «особняк Вандермеера», имевший статус архитектурной достопримечательности, пустовал... Боюсь, что теперь мы будем говорить об этом здании лишь в прошедшем времени. Оно почти целиком выгорело. Звонок в местную пожарную часть поступил в семь часов тридцать четыре минуты. Огонь быстро распространился по пустому, захламленному "особняку Вандермеера", и к моменту прибытия пожарных расчетов уже достиг крыши. Зная, что здесь периодически ночуют бездомные, пожарные с риском для жизни обследовали помещения. Их находка оказалась трагической: в ванной комнате верхнего этажа они обнаружили тело бездомной женщины, погибшей от отравления дымом. Вероятнее всего, она же и явилась виновницей пожара, разведя огонь, чтобы согреться. Поскольку погибшая жила на улицах и никаких документов при ней обнаружено не было, шансы разыскать ее родных крайне невелики».
Фрагмент сменился рекламой. Бреннан остановил пленку.
— Ну и ну! — воскликнул Склафани. — «Особняк Вандермеера». А вскоре после пожара Питер Лэнг купил этот участок.
— А Адам Колифф еще раньше купил соседний.
— Похоже, обоим пожар пришелся только на руку.
— Да. Тут возникают весьма интересные предположения, — сказал Бреннан.
— Давай-ка посмотрим остальные пленки. Я пока не понимаю, при чем тут Джимми Райен и его взятка.
Просмотр занял около трех часов, и везде главной новостью вечера был пожар в «особняке Вандермеера». Все остальные происшествия не имели никакого отношения ни к зданиям, ни к строительству. Оставалось вернуть пленки телеканалам, на всякий случай скопировав фрагменты.
— Сведите их все на одну пленку, — попросил техника Склафани.
— Ну что, кому присудим «Оскара»? — пошутил Бреннан, когда они вернулись к себе.
— У телевизионщиков, кстати, свои премии, — поправил его Склафани. — Как ты считаешь, можно ли верить десятилетней девчонке, что выпуск новостей расстроил ее отца до слез? Или Джимми Райен отличался сентиментальностью и его потрясла гибель бездомной женщины? Кстати, его дочка тоже не утверждает это наверняка. Возможно, Джимми просто смотрел на экран, а сам думал о неприятностях на работе. После пива они показались ему еще значительнее. Вот он и прослезился.
— Знаешь, эти слова Лайзы... вернее, слова ее мужа про капризного заказчика, у которого семь пятниц на неделе... Что-то тут не так. Почему Джимми позвонили домой, а не на стройплощадку? Если работа отменялась, логичнее было бы звонить туда.
— А у меня другое из головы не идет. Ведь «особняку Вандермеера» могли и помочь сгореть. Если известно, что там ночевали бездомные, — вот тебе и алиби. Какой с них спрос? Зашли, развели огонь где попало, потом уснули.
Бреннан вытащил записную книжку.
— Двадцать восьмая улица, неподалеку от Седьмой авеню. Это территория тринадцатого участка. Поищу-ка я там. Может, откроются интересные подробности.
— Ты забыл, что на нас еще висит ключик, принадлежавший «Уинни с кошелкой»? Надо искать банк, где она арендовала ячейку.
— Только бы не было слишком поздно.
— Да, — согласился Склафани. — Если этот дальнозоркий мальчишка из Филадельфии не насочинял, кто-то спрыгнул с яхты перед самым взрывом. Возможно, Уинифред Джонсон. И возможно, ей теперь очень нужно добраться до заветной ячейки. А ключа нет.
Бреннан вздохнул.
— Тебе не кажется странным, что мы ведем расследование, основываясь на рисунке восьмилетнего парня и дневнике десятилетней девочки? Правда, от матери я слышал, что такие случаи бывали. Дети оказывались толковее взрослых.
75Утром Нелл позвонила в пансион «Старый лес» узнать о состоянии миссис Джонсон. Ее переключили на аппарат дежурной медсестры.
— Она очень подавлена, — сказала медсестра. — Уинифред была на редкость заботливой дочерью. Каждую субботу обязательно навещала мать, а иногда приезжала и в будние дни.
Уинифред — заботливая дочь. Уинифред — заядлая пловчиха. Уинифред — ловкая авантюристка, прозванная «Уинни с кошелкой». Наконец, Уинифред — любовница Гарри Рейнольдса. Кем же она была на самом деле? Или в ней уживались все четыре ипостаси? И где она теперь? В Южной Америке или в одном из островных государств Карибского моря, которое никогда не выдаст ее правосудию Соединенных Штатов?
— Скажите, я могу что-нибудь сделать для миссис Джонсон? — спросила Нелл.
— Честно говоря, лучше всего было бы навестить старуху, — без обиняков ответила медсестра. — Ей очень хочется поговорить о своей дочери, но другие жильцы нашего пансиона сторонятся ее. Вы же знаете, какой у нее характер.
— Вообще-то я собиралась к ней на следующей неделе...
«Она хочет поговорить о своей дочери, — думала Нелл, почти не слушая медсестру. — А вдруг старуха ненароком расскажет что-то важное? Может, по ее рассказам я пойму, где искать Уинифред. Конечно, если Уинифред жива».
— Пожалуй, я навещу миссис Джонсон сегодня, — сказала медсестре Нелл. — Передайте ей, что где-то к полудню я буду.
Повесив трубку, Нелл подошла к окну. Утро было пасмурным. Моросил дождь. Проснувшись, она сегодня не торопилась вставать, а лежала с закрытыми глазами, вспоминая события минувших двух недель.
Она пыталась представить лицо Адама: настоящее, живое. Но перед ней упорно вставало нарисованное на убранной в чулан картине. Может, его лицо в последнее утро как раз и было таким — без малейших следов улыбки? Ему не терпелось поскорее уйти, и он ушел, забыв дипломат и куртку, где лежал ключ номер 332.
Воспоминания сбились в ком, будто иллюстрированный журнал, размокший на дожде. Нелл встала и отправилась принимать душ.
Итак, ячейка номер 332 имеет два ключа. Эту новость нужно было сообщить полицейским еще вчера; тем более что на визитке значился номер сотового телефона Джека Склафани... Нелл пустила воду, сделав струю погорячее... У нее уже тогда мелькнула мысль. Нелепая смехотворная мысль. И все же...
Нелл придумала себе оправдание: второй ключ вряд ли поможет полицейским быстрее найти банк. Если понадобится, завтра она сама привезет им ключ. Но не сегодня.
Нелл едва не поделилась своими замыслами с Дэном. Хорошо, что вовремя спохватилась... Это был его вечер скорби. У Дэна постоянно срывался голос. Он будто выдавливал из себя слова, рассказывая о происшествии, заставившем мать уйти из дома. Дэн говорил про долгие месяцы, что провел в больнице, каждый вечер надеясь на чудо: завтра откроется дверь и придет мама. Только забота деда и бабушки помогли ему встать на ноги, окрепнуть телесно и душевно.
— Когда я перенесу ее останки в наш фамильный склеп, я по-настоящему успокоюсь. Боль останется, но я хотя бы не буду просыпаться среди ночи и думать, по каким улицам она сейчас бродит, голодная и больная.
Нелл, как могла, пыталась утешить Дэна, говоря, что те, кого мы любим, всегда с нами. Потом она рассказала о своих родителях, приходивших к ней проститься.
— А Адам тоже приходил к вам проститься? — вдруг спросил Дэн.
Нелл только покачала головой. Вчера ей совсем не хотелось говорить об Адаме.
Чувствуя, что они оба проголодались, она пошла на кухню, соображая, из чего бы приготовить ужин.
— Вы явно не из тех холостяков, у кого еда стоит на первом месте, — сказала Нелл, обследовав холодильник Дэна.
Скудных припасов доктора Майнора хватило на яичницу с сыром и помидорами и кофе с поджаренными ломтиками хлеба. Немного отойдя от грустной темы, Дэн даже пошутил:
— Вы, наверное, умеете превращаться в невидимку. Сегодня дежурит консьерж, которому лучше бы служить охранником в тюрьме для особо опасных преступников. Подозрительный до ужаса.
— Значит, мне повезло. Я входила не одна. Было еще человек шесть или семь. Наверное, чьи-то гости. На четвертом этаже они вышли, а я сказала лифтеру, что тоже иду в гости, но к вам. Он мне показал вашу квартиру. Я не хотела, чтобы консьерж звонил вам по домофону. А вдруг вы не ответили бы на звонок? Или сказали бы, что сегодня вам не до визитов?
— Ваши предчувствия не оправдались. Я бы сказал: «Скорее поднимайтесь, Нелл. Вы нужны мне».
Была почти полночь, когда Дэн проводил ее вниз и поймал такси.
— Пожалуйста, передайте Маку, что раньше полудня мне в Беллвью[31] не выбраться, — сказал он. — Утром у меня две плановые операции.
Дома Нелл ждало послание Дэна, записанное на автоответчик: «Нелл, я ведь даже не поблагодарил вас за сегодняшний вечер. Наверное, так бы я чувствовал себя в детстве, если бы дверь палаты вдруг открылась и вошла та, которую я любил... Простите, что набрался нахальства и говорю вам такие вещи. Ведь нет и двух недель, как вы овдовели... И все равно спасибо вам, Нелл, что вы вошли в мою жизнь».
