Медсестра пожелала им приятно провести время и ушла. Нелл села, придвинув стул к кровати.
— Миссис Джонсон, вам сегодня нездоровится? — спросила она старуху.
— А когда больной человек бывает здоров? — огрызнулась та. — Я в своем обычном состоянии. А вот люди вокруг... Видят, что теперь поживиться нечем, и откровенно игнорируют меня.
— Простите, но мне так не показалось. Утром я звонила дежурной медсестре. Она попросила меня навестить вас. Очень милая женщина. Она чувствует, как вам одиноко. По-моему, здесь к вам относятся с искренней симпатией.
— Это по-вашему. А все эти уборщицы, кастелянши и прочие... Видели бы вы, как они лебезили передо мной, когда Уинифред совала им двадцатки!
— Ваша дочь была очень щедра.
— А чем они отплатили мне за ее щедрость? Прежде по несколько раз на дню забегали. Спрашивали, не надо ли чего. А теперь не дозваться.
Рода Джонсон заплакала.
— Правильно мне говорила моя мать: «Сострадание есть только в книжках. В жизни его нет, не было и не будет». Я сорок два года нанимала эту квартиру. Мы начали ее снимать, когда еще был жив отец нынешнего владельца. Никогда не должали. И сейчас ему вперед заплачено. Так нет! Как же: квартира, видите ли, пустует. Даже сам не соизволил мне позвонить. Все через управляющего. Потребовал через две недели освободить квартиру. А вещи куда? На улицу? У меня там столько одежды. А фарфор моей матери? Вы не поверите: за все годы я не разбила ни одной чашки.
«Сорок два года? Тогда получается, Уинифред жила там с рождения? — подумала Нелл. — Вероятно, старуха путается в датах. В прошлый раз она мне говорила, что, когда они переехали, Уинифред еще ходила в детский сад».
— Разрешите вас ненадолго оставить, — сказала Нелл. — Я скоро вернусь.
С телефона дежурной медсестры она позвонила управляющему и узнала, что июнь является последним оплаченным месяцем, тогда как старуха уверяла его, будто дочь заплатила чуть ли не до конца года. Нелл пообещала ему уладить этот конфликт и вернулась в апартаменты миссис Джонсон.
— У меня хорошие новости. Если желаете, можете перевезти сюда часть вашей мебели. Хотите, на следующей неделе мы вместе съездим в вашу квартиру? Вы выберете, что сюда взять, а я помогу с перевозкой.
— С чего бы такая любезность? — насторожилась Рода Джонсон. — Может, это вам нужна наша квартира?
Нелл вздохнула, вспомнив предостережение медсестры.
— Не волнуйтесь, миссис Джонсон. Ваша квартира мне не нужна. Я вполне довольна своей. Я понимаю, что для вас значила Уинифред и каково вам без нее. И если знакомые вещи принесут вам хоть какое-то утешение, я готова помочь привезти их сюда.
— Вы, наверное, думаете, что в долгу передо мной, раз Уинифред была на яхте вашего мужа. Проклятая яхта! Если бы Уинифред не ушла из «Уолтерс и Арсдейл», она бы сейчас была жива. И завтра навестила бы меня, как всегда!
От слез лицо Роды Джонсон сделалось еще морщинистее.
— Мне так плохо без Уинифред. Она всегда приезжала по субботам. Ни одного раза не пропустила. В будние дни тоже приезжала, когда могла. Но суббота была святым днем... А в последний раз она была здесь накануне гибели.
— То есть в четверг, две недели назад, — сказала Нелл. — Наверное, уставшая была после работы?
— Не то чтобы уставшая. Немножко расстроенная. Говорила, что хотела заехать в банк, но опоздала.
— А вы помните, в котором часу она к вам приезжала? — инстинктивно спросила Нелл.
— Ранним вечером, в шестом часу. Я запомнила время. Когда она приехала, я обедала, а обед у меня всегда в пять.
«Банки тоже закрываются в пять, — принялась рассуждать Нелл. — Уинифред вполне хватило бы времени, чтобы попасть в любой манхэттенский банк. Если она опоздала, значит... значит, ее банк находится где-то неподалеку».
Рода Джонсон вытерла рукавом глаза.
— Мне недолго осталось. Сердце совсем никудышное. Я еще удивляюсь, как оно столько тянет... Я иногда спрашивала Уинифред: «А что ты будешь делать после моей смерти?»
Нелл затаила дыхание.
— Знаете, что она мне всегда отвечала? Говорила, что сразу же уволится с работы и сядет на первый попавшийся самолет. Я так понимаю, это у нее была шутка. Уинифред не могла без работы... Вы меня простите, Нелл. Выплеснула на вас свою помойку. Вы мне столько хорошего сделали... Так вас не затруднит съездить за кофейным тортом?
Кондитерская находилась в десяти минутах езды от «Старого леса». Нелл купила кофейный торт и собиралась возвращаться к миссис Джонсон. Дождь прекратился, однако по хмурым свинцовым небесам было видно, что это ненадолго. Перпендикулярно к торговому центру, где помещалась кондитерская, стояло большое современное здание банка.
Не в этот ли банк опоздала Уинифред? Вряд ли поблизости есть другие. Почему бы не попробовать трюк с ключом?
Подъезд к банку был с противоположной стороны. Нелл перегнала машину на банковскую стоянку и вошла внутрь. Над окошечком в дальнем конце зала поблескивали металлические буквы: «ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЯЧЕЙКИ ХРАНЕНИЯ».
Нелл неторопливо подошла к окошечку, вынула ключ и молча положила перед банковским служащим. Едва увидев ключ, он улыбнулся и протянул ей карточку для образца подписи.
— Мне нужно поговорить с кем-нибудь из управляющих, — негромко сказала Нелл.
Ее проводили.
— Я — Арлин Баррон, — представилась чернокожая женщина примерно того же возраста, что и Уинифред.
— Этот ключ имеет самое прямое отношение к расследованию одного уголовного дела, — объяснила ей Нелл. — Разрешите мне позвонить от вас в окружную прокуратуру Манхэттена.
Ни Склафани, ни Бреннана на месте не оказалось. Дежурный сообщил, что они должны скоро вернуться. Нелл оставила для них всю необходимую информацию, в том числе и служебный телефон управляющей.
— Возможно, полиция еще сегодня приедет сюда с ордером на вскрытие ячейки.
— Хорошо, пусть приезжают, — невозмутимо ответила Арлин.
— Вы могли бы мне сказать, на чье имя зарегистрирована ячейка? — спросила Нелл.
— Такого рода сведения... — начала Арлин, но Нелл перебила ее:
— Мне нужно знать, зарегистрирована ли она только на женщину или депозитарием значится также и некий Гарри Рейнольдс?
— Вообще-то мы не имеем права разглашать подобную информацию, — сказала Арлин Баррон, сопроводив эти слова едва заметным утвердительным кивком.
— Так я и думала, — сказала Нелл, вставая со стула. — И последний вопрос. Скажите, пожалуйста, после девятого июня эту ячейку открывали?
— У нас нет журнала посещений.
— В таком случае если кто-то из депозитариев вдруг появится в банке до приезда полиции... впрочем, не мне учить банковских служащих, что надо делать в таких случаях, — улыбнулась Нелл, — Возможно, в ячейке хранятся крайне важные доказательства причастности этих людей к нескольким убийствам.
Нелл почти дошла до двери, когда Арлин Баррон окликнула ее:
— Миссис Макдермотт, вы забыли свой мешок.
Бумажный мешок с кофейным тортом так и стоял на полу возле стула.
— Спасибо. Я совсем забыла, что пришла сюда вместе с тортом. Отвезу его в пансион одной больной и несчастной старухе. Может, он хоть на время подсластит ей жизнь.
78Приехав в тринадцатый участок, Склафани и Бреннан увидели там бывшего конгрессмена Корнелиуса Макдермотта вместе с каким-то мужчиной.
— Вот уж кого никак не ожидал встретить в полицейском участке, — шепнул другу Бреннан. — Конгрессмен Макдермотт. Интересно, а он здесь по какому делу?
— Сейчас узнаем.
Склафани поздоровался со знакомым сержантом, затем, широко улыбнувшись, повернулся к старику.
— Добрый день, сэр. Разрешите представиться: инспектор Склафани. Мы с инспектором Бреннаном расследуем дело о взрыве яхты и уже несколько раз встречались с вашей внучкой. Она нам очень помогла.
— Мне Нелл ничего об этом не говорила, — ответил Макдермотт. — Впрочем, я не удивляюсь. Я растил ее самостоятельной и независимой. Видно, оказался очень хорошим воспитателем.
Он пожал Склафани руку.
— А я здесь совсем по другому делу... Познакомьтесь, это доктор Майнор. Мы приехали сюда узнать обстоятельства смерти его матери.
— Примите мои соболезнования, доктор, — сказал Бреннан, подходя к нему. — Это случилось недавно?
— Девять месяцев назад, — ответил за Дэна Мак. — Это долгая, очень печальная история. Мать Дэна... она много лет была бездомной. Девятого сентября, когда загорелся «особняк Вандермеера», она задохнулась в дыму.
Склафани попросил знакомого сержанта найти им свободный кабинет, где можно было бы спокойно поговорить. Вскоре все четверо сидели за столом. К ним присоединился капитан Джон Мерфи, который принес документы и пакет с личными вещами матери Дэна Майнора.
Капитан Мэрфи пробежал глазами листы протоколов.
