— Я хочу, чтобы ты кое-что мне сказал.
Его взгляд на мгновение замер.
— Хорошо.
— Габриель написал в дневнике, что убил Лэйси?
Он с неохотой кивнул.
— А уточнил, когда именно?
Гаррисон задумался, вспоминая текст.
— Нет.
— Тогда она еще жива.
Гаррисон оторвался от бомбы.
— Хорошо, — сказал он, в его голосе слышался вопрос.
— Он убьет Лэйси только после телефонного звонка.
— Не понимаю.
— Как только начнется парад, я выйду на Колорадо.
Гаррисон кивнул:
— Да, так было в его дневнике.
— Телефон в кармане жилета зазвонит, и я должна услышать, что с Лэйси все хорошо. И тогда он скажет мне, что дочка умрет. Я услышу, как она кричит… Габриель не упустит возможности продемонстрировать свою власть. Это смысл его жизни, власть нужна ему как воздух.
Гаррисон задумался на секунду, а потом кивнул, соглашаясь со мной:
— Мнит себя богом.
— Ну, я таких богов не знаю.
Мы молча смотрели друг на друга, а потом Гаррисон снова принялся изучать взрывное устройство.
— Мне кажется, тут четыре спусковых детонатора. Во-первых, детектор движений. Во-вторых, провода, обмотанные вокруг вас, один из них подключен к детонатору. То есть если мы попытаемся разрезать жилет или снять его через голову…
— А еще два?
— Я не уверен. Нужно проверить под блузкой, нет ли подводящих проводов. Простите… хм… на вас есть бюстгальтер?
— Ха, моя фигура ввела вас в заблуждение и создала ложное впечатление, что мне нужен бюстгальтер?!
На мгновение взгляд Гаррисона смягчился, и он еле заметно улыбнулся. Затем расстегнул мои брюки и осторожно вытащил заправленную в них блузку, двигаясь по кругу.
— Попытайтесь не двигаться. Блузка облегающая, но, думаю, места для маневра достаточно.
Его руки скользнули под блузку, и пальцы побежали наверх по животу. Дойдя до груди, он остановился, и я почувствовала еще один провод, которого не заметила раньше. Сердце екнуло, и я начала задыхаться.
— Господи…
— Дышите нормально.
Он ободряюще посмотрел на меня:
— Мне нужно найти еще один.
Я кивнула и закрыла глаза, пока его руки шарили по моему телу под другой грудью, где остановились, обнаружив второй провод. Тогда Гаррисон вытащил руки из-под блузки.
— Могут возникнуть проблемы?
Гаррисон достал из чемоданчика зажим и проволоку.
— Только если я ошибусь.
Его рука снова скользнула под блузку, и он стал аккуратно прикреплять зажим на подводящий провод.
— Я видела его глаза, Гаррисон.
Он продолжил работать.
— Портрет Габриеля — это фальшивка. Такого человека не существует. Это маскировка.
Гаррисон закончил с одним проводом, и его рука переместилась ко второй груди.
— Габриель заручился поддержкой своих жертв, чтобы они предоставили нам описание, а потом убил их.
— Филипп, — сказал Гаррисон, не поднимая головы.
Я кивнула.
— Должно быть, он проделал то же самое во Франции.
Эти слова почему-то несколько секунд висели в воздухе, оставляя неприятный осадок, хотя я и не понимала почему. Я услышала, как второй зажим защелкнулся на проводе, потом Гаррисон вынул руку из-под блузки и взял миниатюрные кусачки. Абсурдность заключалась в том, что благодаря бомбе я снова ощутила на своей груди нежные волоски на мужской руке, и от этого хотелось то ли разрыдаться, то ли рассмеяться, сама не знаю.
Гаррисон взял провод кусачками, и я почувствовала прикосновение холодной стали над теплом его ладони.
— Если я ошибусь, никто из нас об этом уже не узнает.
Он посмотрел на меня, я кивнула и прошептала:
— Режь!
Мускулы его руки сократились, и кусачки беззвучно разрезали провод. Гаррисон закрыл глаза, возможно, чтобы помолиться, а потом глубоко вздохнул с благодарностью, что все обошлось.
— Вы в порядке?
Я кивнула.
Он вытащил руку из-под блузки и мрачно уставился на детектор движений.
— Стойте спокойно, — тихо сказал он, приближаясь, чтобы изучить сенсор.
И тут слова, которые я оставила висеть в воздухе, снова показались на поверхности и потребовали к себе внимания.
— Что я сказала о Франции?
Гаррисон оторвал взгляд от бомбы, но не слышал ни слова.
— Я немного занят.
Я быстро вспомнила.
— Габриель заручился поддержкой своих жертв, а потом убивал после того, как они давали нам описание.
Гаррисон с неохотой отвлекся от бомбы.
— И почему это так важно?
Я задумалась, но ведь я читала отчет всего лишь один раз, и сейчас казалось, что это было в прошлой жизни.
— Важно то…
Но детали ускользали от меня, я не успевала ухватить мысль за хвостик.
— Черт.
И внезапно ответ замаячил прямо передо мной, словно речь шла о простой игре.
— Важно то, что этого не произошло.
Гаррисон вопросительно посмотрел на меня.
— Чего не произошло?
— Тот пациент, который дал французской полиции описание Габриеля, выжил. Его не убили.
— Ну, ему просто повезло.
Но Гаррисон не успел еще закончить фразу, как посмотрел на меня и покачал головой. Нет, слово «везение» не подходит, оно неприменимо, когда имеешь дело с Габриелем.
— Вы тоже не верите в это?
— Нет. Он выжил не просто так, на то была причина.
— Но какая?
— Самая простая всегда самая лучшая.
— Если ее видишь…
Гаррисон задумался, но смысл ускользал от него.
Я задала наводящий вопрос:
— Зачем Габриель отрезал голову Филиппу?
Гаррисон нахмурился, вспомнив труп в мусорном бачке.
— Чтобы напугать нас до смерти.
— Но он и так нас напугал. Еще зачем?
— Чтобы нельзя было опознать тело.
— Но зачем? Что он хотел скрыть от нас?
Гаррисон покачал головой.
— У меня в кармане блузки лежит фотография. Ты можешь залезть под жилет и достать ее?
Гаррисон аккуратно просунул руку под жилет и вытащил снимок из кармана. Затем, сантиметр за сантиметром, вытащил руку, держа фотографию, которую я забрала из квартиры Филиппа.
Я взяла ее и посмотрела на глаза Филиппа. Нет не то, слишком мелко.
— Бесполезно.
Я еще пару секунд разглядывала снимок. Филипп стоял перед большим белым зданием. Над входом что-то написано по-французски. Машины, пешеходы и…
— Что вы ищете?
— Вот это.
Я протянула Гаррисону фотографию и показала на расплывчатый объект на заднем плане. Гаррисон внимательно рассмотрел его.
— «Скорая помощь».
— Посмотри на надпись над входом. Что это, по-твоему?
— Думаю, больница.
— А зачем фотографироваться на память на фоне больницы?
— Неза… — И тут он понял. — Господи.
— Вот где он расправился со своей первой жертвой.
— Те убийства в госпитале.
Я кивнула.
— Это первый снимок из его коллекции.
Гаррисон ошарашенно посмотрел на меня.
— Филипп и есть Габриель.
Я еще раз прикинула, чтобы убедиться в своей правоте.
— Когда я была в плену у Габриеля, он назвал тебя по имени, хотя я ни разу не упоминала его. Но Габриель отлично знал, как тебя зовут, потому что именно ты снял бомбу с его коленей в квартире Филиппа.
Кусочки головоломки сложились в целое как строительные блоки.
— И Филиппа никто не похищал из явочной квартиры. Он сам порезал себе руку и выбрался из окна.
И тут все стало на свои места, но от этого ощущение собственного провала лишь усилилось. Схватить убийцу, а потом самому же выпустить его — кошмар любого копа.
— Труп в мусорке — полицейский по найму из агентства «Вооруженный отпор».
— Но он должен был понимать, что мы рано или поздно выясним это.
Мы удивленно переглянулись, и мои глаза наполнились слезами.
— Черт побери, он был у нас в руках!
Я спрятала лицо в ладонях и задрожала от переполнявших меня эмоций.
— Он всех нас обвел вокруг пальца, а не только тебя, — мягко сказал Гаррисон.
Я посмотрела на него и покачала головой.
— Это мое дело… мое.
Гаррисон начал что-то говорить, но сдержался. Сказать больше нечего, и так все ясно.
— Сколько у нас времени?
Он посмотрел на часы:
— Двадцать минут.
Я попыталась сконцентрироваться, отвлечься от мысли, что мы помогали Габриелю в его преступлении.
— У нас нет времени обезвреживать эту штуковину, да?
Гаррисон посмотрел мне в глаза и покачал головой.
— Да.
Думать, что вы что-то понимаете, а потом услышать это — две большие разницы. Я посмотрела на жилет, но перед глазами стояли часы, отсчитывающие последние минуты.
— Значит…
Я растерялась. Это уж слишком. Бомба начала душить меня. Мне хотелось вернуть Лэйси. Услышать ее голос, обнять ее и никогда не отпускать. И совершенно не хотелось знать, что я отпустила человека, собирающегося убить ее.
